Эвакогоспитали во Владимире 1941—1945 гг. Нападение фашистской Германии на нашу, страну в июне 1941 года потребовало колоссальных усилий всего народа по мобилизации сил на отпор врагу.
Город Владимир в первые годы войны превратился в город-госпиталь. В городе, население которого составляло чуть более 60 тыс. человек, было развернуто 18 госпиталей и принято не менее 250 тыс. раненых. Это был один из крупнейших пунктов сортировки и первичной помощи раненым не только в масштабах области, но и, в начале войны, в масштабах страны. Сюда приходили санитарные поезда с ранеными прямо с передовой, когда шли бои под Москвой, сюда были стянуты медицинские кадры из Москвы, Ленинграда и других городов. Во Владимире оставляли на лечение самых тяжёлых, остальных отправляли дальше в тыл.
Уже на следующий день после сообщения о нападении фашистской Германии на СССР началось развертывание госпиталей. Этой работой руководил местный эвакуационный пункт. Во Владимире одновременно начали мероприятия по мобилизационным планам четыре госпиталя.
О том, какие именно мероприятия пришлось провести в каждом из них, мы можем узнать на примере госпиталя 1890. Из сохранившихся документов мы узнаем, что приказ о развертывании был издан 23 июня, по мобилизационному плану госпиталь был рассчитан на 200 коек, ему отводилось здание 4-й средней и 3-й начальной школ, располагавшихся в одном здании по ул. Луначарского, 13а (здание бывшего духовного училища), площадью 1200 кв. метров.
До 15 июля был произведен ремонт здания, побелено почти все помещение изнутри, отремонтированы и подготовлены главные помещения госпиталя: операционная и перевязочная, где должна была поддерживаться стерильность, организовано подсобное хозяйство за городом, построены свинарники, оборудованы склады вещевой и аптечный, создан санпропускник на 50 человек с поточной системой приема раненых, оборудована суховоздушная камера на 50 комплектов обмундирования, в нижней части здания оборудован пищеблок с раздаточной, моечной и разделочной комнатами. Оборудованы кабинеты физиотерапии, лечебной физкультуры, зубоврачебный, лаборатория, общежития сестер и хозкоманды на 50 человек. В бывшем школьном зале был оформлен клуб, являвшийся при необходимости резервом для размещения раненых.
Его начальником стал Николай Константинович Воронин. Личный состав разместился на частных квартирах. В отчете написано, что медицинским и хозяйственным инвентарем госпиталь на этом начальном этапе был обеспечен нормально, очевидно, сказывалась предвоенная подготовка и наличие, резервов. Сложнее было с кадрами, из шести врачей четверо — врачи дерматологи-венерологи, один, терапевт и один педиатр, правда через месяц штат врачей пополнился двумя хирургами, один из которых имел опыт самостоятельной работы. Большинство медсестер — молодые девушки, в 1941 году окончившие медтехникум, имели лишь небольшой стаж работы в медицинских учреждениях Владимира.
23 июля 1941 года госпиталь приступил к приему раненых, к концу июля «коечность» была доведена до 500. Всего их за оставшиеся пять месяцев года было принято 2,5 тысячи. Над госпиталем было организовано шефство Владимирского химзавода.
Печать эвакуационного госпиталя № 1890 г. Владимира.
В.И. Герасимова, которая была делопроизводителем в госпитале, рассказывает: «В первые дни войны в здании средней школы № 3 был развернут эвакогоспиталь № 1890. Его начальником стал Николай Константинович Воронин <...>. В здании девятой школы (здание вплотную примыкало к зданию школы № 3) был санпропускник. Сюда поступали раненые. Здесь они проходили обработку: их мыли, меняли белье, отправляли — кого в перевязочную, кого в операционную. В госпитале была оборудована кухня, аптека, сапожная мастерская, прачечная. В классах — палаты. Но их не хватало, приходилось ставить койки и в коридорах. Очень много раненых было в 1941 году. Все сотрудники госпиталя были на военном положении, работали круглосуточно, помогали друг другу. Мы штопали белье, гладили, подшивали воротнички. На фронт отправляли в чистом хорошем белье. Уход за ранеными был хороший. Трудновато было с питанием. Многое для раненых делали жители ближайших деревень. Они приносили парное молоко, домашнее печенье. Не было уныния и паники, раненые рвались на фронт...».
О том же госпитале вспоминает фельдшер Н.П. Шубина: «Раненых было очень много, поэтому вместо коек делали нары или иногда клали на пол солому, накрывали простынями и клали на эти «кровати» раненых. Я многое не умела делать, приходилось учиться всему прямо на месте. В дальнейшем приходилось делать все операции: переливать кровь, накладывать гипс, делать уколы. Всему этому я научилась быстро. Сама сдавала кровь для раненых. Бомбежек не было, но тревоги объявлялись часто. Приходилось уводить и уносить раненых в бомбоубежище. А иногда во время воздушной тревоги делали операции и не выходили из операционной. Работали и днем, и ночью. Ночью принимали раненых, обрабатывали их, а днем их отправляли в тыловые госпитали. Очень тяжелых раненых оставляли в госпитале до выздоровления». Вспоминает Н.П. Шубина и о смерти раненых: не всех удавалось спасти: «Помню один случай. В госпиталь поступил тяжело раненый боец по фамилии Баян. Он попал ко мне в палату. Каждый день спрашивал, не пришло ли ему письмо? Но писем не было. Прожил Баян не долго, от тяжелого ранения умер. После его смерти пришло письмо из дома. Оказалось, что жена и пятеро детей были в эвакуации и поэтому долго не писали. Да и письма шли долго. Как мне было тяжело, что умер этот человек, да еще запоздавшее письмо от жены и детей!»
«Тесная дружба и взаимная поддержка выросли между колхозниками Мосинской сельхозартели и подшефным госпиталем, где начальником военврач т. Воронин. Недавно в селе Мосине состоялась встреча медицинских работников и колхозников. Представитель госпиталя, старшая медсестра т. Щеглова обошла в селении все квартиры и оказала необходимую помощь больным, дала ряд врачебных советов. После был вечер. Лейтенант тов. Богатов сделал доклад о международном положении и рассказал о боевых эпизодах в борьбе с гитлеровцами. Колхозники выделили представителей, которые посетят подшефный госпиталь, и решили для раненых бойцов вырастить ранние овощи» («Призыв», 31 марта 1942 г.).
«В условиях работы медицинских учреждений и, в частности, госпиталей, большое значение имеет строгая экономия перевязочных материалов. Между тем, у нас часто такой экономии нет. Тысячи метров бинтов, например, бросаются и сжигаются, тогда как бинты могут проходить 5-6 стирок и несколько раз снова попадать в перевязочные. Наш госпиталь стиркой бинтов занимается с августа 1941 года. Обработка их – стирка, глажение и катание, после этого стерилизация,- проходила ручным способом. Работа очень медленная и обходится дорого. Чтобы выйти из положения, мною сконструирован прибор, который я назвал утюгобинтоскатыватель. Прибор состоит из двух стоек с укрепленным между ними неподвижным барабаном, внутри которого находится спираль электрообогрева, затем съемной оси для намотки бинтов, электромотора с редуктором, нажимного ролика, двух коленчатых рычагов, трех связей. При ручной работе обработка 1000 метров бинтов (глажение, катание) требует затраты 52 часов и стоит 78 рублей. На моем же станке обработка требует только 4 часов и стоит 6 рублей. Нет сомнения, что предложенный мною станок найдет широкое применение в медицинских учреждениях. Он может принести миллионы рублей экономии.
Начальник госпиталя К. Воронин» («Призыв», 7 июля 1942 г.).
«Госпиталь утопает в цветах. В госпитале, где начальником тов. Воронин, не только хорошо лечат раненых воинов, но и предоставляют им все условия для культурного отдыха. Здесь образцовая чистота. Поражает обилие цветов. В цветах и зелени утопает здание госпиталя. Цветы растут даже вокруг конюшни, склада дров и т. п.» («Призыв», 20 июля 1944 г.).
А вот как о начале войны вспоминает Любовь Яковлевна Гаврилова, бывшая медсестра: «В 11 вечера 22 июня принесли мобилизационное предписание. Ночью сшила вещевой мешок, собралась. На комиссии мне сказали, что у меня отсрочка, и 30 июня направили работать в Эвакогоспиталь № 1888 в Доме офицеров. Мы готовили оборудование, и 20 июля поступили первые раненые. Это было ужасно, они поступали без обработки, с осколочными ранениями, в ранах земля, кусочки ткани, у многих гангрена. Внизу, где обработка была, долго стоял трупный запах, весь госпиталь был им пропитан. До зимы мы не выходили из госпиталя, столько было раненых».
Окончившая ускоренные курсы медсестер Юлия Николаевна Силаева - ей было тогда 17 лет — работала в госпитале, который помещался в Доме офицеров. Она вспоминала, как они по ночам встречали поезда с ранеными на вокзале: «Мы подъезжали на маленьких автобусах, где в три яруса были устроены нары. На них укладывали раненых. У некоторых раны даже не были перевязаны, лишь прикрыты салфетками. На морозе раны дымились. Двери автобуса закрывались, я прижималась спиной к закрытой двери, с ужасом глядя на страдающих молодых ребят. Казалось, страданиями пропитан весь воздух вокруг. Не забыть этого никогда».
Самоотверженная работа по развертыванию госпиталей и приему первых эшелонов раненых смогла в какой-то мере смягчить катастрофу начального этапа войны, достаточно вспомнить, что за период с начала войны по конец 1942 года было убито 2,5 и ранено 5 миллионов человек. Уполномоченным Владимирского куста эвакогоспиталей был известный нам врач-инфекционист, позднее — почётный гражданин Владимира, майор медицинской службы Сергей Павлович Белов, возглавлявший одновременно и один из самых крупных госпиталей, располагавшийся в здании энергомеханического техникума по ул. Луначарского, 3 и развернутый также в июле 1941 года.
«В Советском Союзе человек — самый драгоценный капитал. Родине дорога жизнь каждого воина. Это ярко сказывается в заботе о раненых. Вся система ухода за ранеными строится на том, чтобы не только сохранить жизнь выбывшему из строя солдату и офицеру Красной Армии, но и вернуть ему силы, сделать здоровым человеком.
Самоотверженные защитники жизни и здоровья советских воинов — медицинские работники хорошо выполняют свою ответственную задачу. Об этом с благодарностью рассказывают десятки писем, поступающих в редакцию от раненых воинов.
Сержант Егорский, гвардии кpaсноармеец Ромаев, красноармеец Пузырь пишут: «В госпитале, где начальником т. Белов С.П., теплу, материнскую заботу о раненых бойцах и командирах проявляет старшая сестра Елизавета Дмитриевна Желизова. У нее найдется ласковое слово и для русского, и для татарина. Как истинная патриотка родины несет она ответственную вахту на своем почётном посту, честно и самоотверженно выполняет свой долг перед народом…
Героям фронта отдает все до конца: большое свое умение, знания, накопленный опыт и сердце,- благородное сердце патриотки, — начальник третьего отделения. Н-ского госпиталя врач Наталия Сергеевна Тарасова.
«Мы крепко любим и глубоко уважаем этого скромного, простого, но замечательного человека,— пишет младший сержант Топорков. Она спасла десятки жизней советским солдатам и офицерам. Ее искусство, ее забота возвращают нам здоровье, сильные руки, способные вновь бить врага...».
О раненых у нас заботится весь народ. Коллектив работников завода «Автоприбор» шефствует над госпиталем, где начальником тов. Белов. Шефы проявляют большую заботу о раненых. Больные 56 палаты рассказывают:
«Над нашим отделением шефствует коллектив 7 цеха. Девушки несут нам не только товарищеское теплое слово, но они заботятся о нашем культурном развлечении, помогают медицинскому персонажу обслуживать больных. Они установили ежедневное дежурство. Тт. Соколова, Азарова, Чижова, и другие подарили нам шашки, домино, книги. Украсили палату портретами и цветами, собрали деньги на подарки.
Большая человеческая забота никогда не забудется фронтовиком. О людях, проявивших о нем заботу, он будет с благодарностью вспоминать в окопе. В бою он будет еще мужественнее и смелее.
Фронтовики Кудрявцев, Перин, Назаров, Персюк пишут: «Мы, бойцы, сержанты и офицеры, находившиеся на излечении в госпитале, горячо брагодарим рабочих завода «Автоприбор» за их материнскую заботу о нас. Скоро мы вновь едем на фронт, обещаем бить врага с утроенной силой».
Хорошая дружба завязалась между работниками железнодорожного транспорта и ранеными одного госпиталя. Шефы никогда не приходят в гости с пустыми руками. Они несут своим любимцам папиросы, табак, бумагу, конверты. Откровенные, теплые и интеpeсныe беседы завязываются по вечерам у постелей больных. Об этом делятся в своем письме тт. Манбаев, Жарков, Царев и Недавний.
Неоценимую услугу оказывают госпиталям дети. Их забота и любовь к воину трогательна. Им особенно удается поднять настроение у бойца. Гвардии старший лейтенант орденоносец т. Павлюк с теплотой отзывается о Гале и Диме Завьяловых, с которыми он подружился в госпитале» («Призыв», 29 сент. 1943).
«Желаем новых творческих успехов
Коллектив художественной самодеятельности конторы связи под руководством начальника телеграфа т. Елизаровой на-днях дал хороший концерт в госпитале, где начальником т. Белов.
Концерт был прослушан ранеными с большим интересом. Особенный успех у воинов Красной Армии имели Юра Анисимов, исполнивший русские народные песни. Раиса Злобина и Костя Введенский хорошо комический танец.
Раненые и личный состав госпиталя желают этому коллективу художественной самодеятельности новых успехов творческой работе.
Начальник клуба Рыбакова» («Призыв», 1 марта 1944).
Улица Большая Нижегородская, д. 63
11 октября 1941 г. во Владимир прибыл местный эвакуационный пункт — МЭП-113, эвакуированный из Тулы, в его руках сосредоточилось все управление госпиталями Владимирского куста. Первоначально МЭП располагался в здании 1-й советской, больницы, однако вскоре рядом упала невзорвавшаяся бомба весом в 1000 кг, и поскольку из-за близости промышленной зоны сотрудники эвакопункта ожидали продолжения налетов, было принято решение о перебазировании в западную часть города, где МЭП занял помещение бывшего детского санатория Большая Московская, д. 20 (сейчас ул. Дворянская).
Из отчета МЭП-113: «К моменту перебазирования во Владимир обстановка на фронте потребовала перестройки всей госпитальной сети Западного фронта. Огромное количество госпиталей в свернутом виде находилось на колесах, продвигаясь на восток. Во Владимире госпитали были заняты определившимися инвалидами и почти здоровыми людьми, ближайшей задачей эвакопункта было освобождение коек от контингентов не нуждающихся в госпитализации, что и было сделано».
С 26 октября 1941 г. по 1 сентября 1943 г. в этом здании находился госпиталь № 3089, а с 6 сентября 1943 г. по 14 апреля 1944 г. – госпиталь № 5859.
Во время ВОВ доктором первой советской больницы был хирург Н. Орлов.
Закладной камень в память о военных медиках
5 мая 2015 года на территории областного центра лечебной физкультуры (ул. Большая Нижегородская, д. 63) состоялась церемония открытия закладного камня в память о военных медиках и медиках госпиталей Владимирской области периода 1941- 1945 гг.
В торжественной церемонии приняли участие депутат Законодательного Собрания Владимирской области фракции «ЕДИНАЯ РОССИЯ», заслуженный врач Российской Федерации Ирина Кирюхина и секретарь первичного отделения партии «ЕДИНАЯ РОССИЯ», президент врачебной палаты Владимирской области, заведующий областным центром медицинской профилактики Анатолий Ильин.
На мероприятие были приглашены труженицы тыла. Женщины рассказали собравшимся о том, как тяжело было на фронте женщинам-медикам о том, как не щадя своих сил они вытаскивали из под обстрела раненных с поля боя. Заслуги медицинских работников, действовавших в годы воины, были столь велики, что приравнивались к боевым.
Депутат Законодательного Собрания Владимирской области Ирина Кирюхина: «Сегодня, закладывая камень в честь наших героев-медиков, мы хотим воздать им память и благодарность от нашего поколения тому поколению, которое не пришло с фронта. Сегодня нужно помнить и гордиться теми войнами, теми медицинскими работниками, которые совершили подвиг, чтобы мы, одевая белый халат, каждый день шли к нашим пациентам. Вечная память и благодарность нашим героям-медикам!».
В октябре 1941 — январе 1942 года из западных районов и, в первую очередь из Рязанской области, были перебазированы и развернуты во Владимире девять эвакогоспиталей, к концу 1941 года их число в городе достигло 12. В это время резко возрос поток раненых, особенно во время контрнаступления под Москвой.
За полгода с начала войны до конца 1941 года только во Владимире было разгружено 112 ВСП с 53 тысячами раненых и было отправлено в тыл 96 поездов с 37 тысячами раненых, в 1942 году был принят 281 поезд и 86 тысяч раненых и отправлено 138 санитарных поездов с 61 тысячей раненых. Медсестры
Раненые во владимирские госпитали поступали, в основном, в очень тяжёлом состоянии - с ожогами, обморожениями, завшивленные, с личинками мух в ранах... В первую очередь, они попадали в руки медсестёр. Хрупкие женщины, девочки, вчерашние школьницы, выполняли очень тяжёлую работу: на носилках доставляли пациентов в санпропускник, мыли, переодевали, обрабатывали.
Затем раненых несли в перевязочную или сразу же в операционную. Во время воздушных тревог лежачих больных медсёстры спускали в подвал, приспособленный под бомбоубежище. Те, кто мог передвигаться, уходили в подвал самостоятельно. Хирурги же в это время оставались на своих местах и продолжали оперировать. В госпиталях трудились и школьницы. Они читали раненым книги и газеты, устраивали для них представления и выполняли работу санитарок.
Вот как вспоминала одна из учениц школы № 1 М. Миронова: «Все, кому исполнилось 16 лет, рыли окопы. А Санитарный поезд прибыл на станцию остальных направили в госпиталь. Считалось, что мы закончили курсы сандружинниц. Мы помогали при перевязках, кормили тяжелораненых, а также мыли полы, писали письма по просьбе тех, кто не мог этого сделать (например, много было больных с обмороженными руками. Когда привозили раненых, приходилось их вносить в помещение и даже на 2-й этаж на носилках. Труд это был тяжелейший. Но никто никогда не посетовал, не отказался, хотя мы все, девочки, были небольшого росточка, да и не очень сытые. Сколько же мы видели страданий, крови, смертей в свои 15 лет! Особенно трудно пришлось осенью и зимой 1941 года, когда шла битва под Москвой. Раненым не хватало места в палатах и коридорах, носилки стояли иногда даже внизу, у входной двери. Обмороженные, горевшие в танках, с множественными пулевыми и осколочными ранениями и большой потерей крови - вот такими бойцы и командиры поступали в госпиталь. И они же нас жалели, вероятно, мы им напоминали их дочек или сестренок, которым, наверное, тяжело приходилось где-то в другом городе. Втаскиваем, бывало, на 2-й этаж носилки и, если раненый в сознании, то он еще нам сочувствует, понимая, каково этаким “субтильным существам” нести мужчину да еще в шинели, в валенках: “Дочки, да разве это вам по силам?” А мы молча, чтобы на слова силу не израсходовать, продолжаем путь. Самое страшное в госпитале место было под лестницей на первом этаже - мертвецкая. Горит синяя лампочка, стоят носилки с теми, кто уже отжил, отвоевал. Первое время снились даже страшные сны, связанные с посещением этой комнаты. Мы старались, как могли, скрасить жизнь страдающим от ран людям: читали газеты, книги, рассказывали о своей школьной жизни. Но самый большой для них подарок - это концерты, которые мы давали прямо в палатах. В день приходилось выступать иногда 3-4 раза. Как пел Ася Кондаков, особенно неаполитанские песни! Большим успехом пользовались песни в исполнении Зины Поликарповой. Зина очень красиво пела “Ты одессит, Мишка”, читала “Сын артиллериста”. Римма Сидорова и я читали стихи А.С. Пушкина. Юра Грико играл на скрипке. Казалось, во время концертов раненые забывали о своих страданиях, о боли, просили еще приходить. Это нас вдохновляло, и мы готовили новую программу. А ведь мы еще и учились (в третью смену). Когда не хватало посуды в госпитале, мы ходили из дома в дом, чтобы тарелок набрать. Тогда в семьях не приобреталось ничего нового, но не было случая, чтобы нам отказали. Отдавали последнее».
Не всё было столь трагично, больно и беспросветно, как может показаться. Зачастую случалось и так, что в военных госпиталях складывались целые семьи. Например, Мария Голованова два с половиной года проработала в госпитале на станции Гороховец, а затем вышла замуж за Алексея Поникарова, который поступил туда с ранениями ног. Позднее они вырастили троих детей и в дальнейшем отпраздновали золотую свадьбу.
Большую работу проводил коллектив химического завода в военных госпиталях. Силами завода было оборудовано в городе несколько госпиталей, а молодежь, в основном, девушки, много помогали медицинскому персоналу в уходе за ранеными. Убирали палаты, дежурили у тяжелораненых: кормили их, писали письма, помогали при перевязках и операциях, делали и многое другое, стараясь воодушевить пострадавших воинов, облегчить их пребывание на госпитальных койках. Вечерами и особенно в праздничные дни устраивали в госпитальных клубах, а то и прямо в палатах, концерты художественной самодеятельности. Среди девушек и женщин было много доноров.
В области действовало 4 эвакоприемника: Владимирский, Ковровский, Вязниковский, Гусевской, осуществлявших сортировочную работу.
Ул. Вокзальная, д. 14а.
Сортировочный эвакогоспиталь (СЭГ) 3472 (04.12.41 — 15.10.43).
Прием раненых с военно-санитарного поезда производился в прирельсовом эвакоприемнике в стандартных домиках, где их сортировали по характеру и локализации поражений и распределяли по госпиталям согласно профиля.
Из отчета: «Погрузочно-разгрузочная работа производится на 24 пути, разгрузка производится без рампы с земли. Расстояние от госпиталя — полтора-два километра. Подъездная дорога к 24 пути совершенно непригодна для санитарного транспорта. Дорога под железнодорожным мостом разбита, заливается водами из канализации, зимой лед наращивается и проезд для санитарных машин делается невозможным».
Под этим железнодорожным мостом раненых доставляли с отдаленного 24-го пути
«Для перевозки раненых к сортировочному госпиталю прикреплено 6 автосанитарных машин, из них 5 носилочных и один «люкс» на 25 сидячих мест. Также используется гужевой транспорт, ходячих больных направляют до госпиталя пешком в сопровождении сестры».
С июня 1942 года по август штат коек в сортировочном госпитале вырос с 220 до 1000.
«Со второго пути раненые принимались в комнату при вокзале. Разгрузка производилась в среднем 30 санитарами с привлечением сандружинников и учащихся».
Второе здание сортировочного госпиталя близ вокзала было на улице Урицкого, 30, для чего оттуда выехала железнодорожная школа № 4.
Улица Урицкого, д. 30.
С 4 декабря 1941 г. по 15 октября 1943 г. в бывшей железнодорожной школы № 4 на ул. Урицкого, в доме № 30, было занято Сортировочным эвакогоспиталем 3472. Начальником госпиталя была Анна Соломоновна Жукова.
«В госпитале, где начальник тов. Жукова и комиссаром тов. Рубан, раненые бойцы, командиры и политработники окружены огромной заботой. Главный хирург тов. Гуран, врач тов. Басина и др. лечат больных на основе самых новейших научных данных. Прекрасное питание, вежливость, чуткость и заботливый уход со стороны медицинских сестер как т. Самцовой, Николаевой и др. способствуют быстрейшему выздоровлению. Большое внимание уделяют политруки госпиталя массово-просветительной работе. В палатах производятся лекции, беседы, кино, громкие читки книг, газет» («Призыв», 22 марта 1942 г.).
«Коллектив работников госпиталя, где начальником военврач тов. Жукова и военком т. Рубан, за короткий срок работы завоевал большой авторитет. Врачи, медсестры и прочий обслуживающий персонал организуют свою работу методами социалистического соревнования. Они соревнуются внутри госпиталя, а также с коллективом госпиталя, где начальником т. Пархоменко. Каждый из сотрудников госпиталя стремится как можно больше помочь фронту. За короткий срок госпиталь дал нашей доблестной Красной Армии большое пополнение. десятки и сотни бойцов и командиров уже возвратились снова в свои части и героически сражаются с гитлеровской армией. Работники госпиталя, врачи, медсестры, а также и санитарки имеют десятки благодарностей от раненых бойцов и командиров за хороший уход, чуткое отношение и вежливое обращение. Недавно старшая медицинская сестра т. Самцова получила правительственную награду – медаль «За боевые заслуги». Старшая операционная медсестра т. Николаева Главным Санитарным Управлением Западного фронта премирована денежной наградой. Со всей серьезностью и честно несет военную службу военврач тов. Гурьян Е.В. Имея 16-летний стаж практической хирургической работы, т. Гурьян умело, со всей любовью передает свои знания молодым врачам. Старшая операционная сестра тов. Николаева передает свой опыт по переливанию крови и наложению гипсовых повязок. Уже сейчас госпиталь имеет много сестер, самостоятельно делающих эти манипуляции. Среди них младшие медсестры Романова Е., Калакутская, старшие медсестры Маркова М., Караваева и др. Сейчас в госпитале широко развертывается предмайское социалистическое соревнование, на основе которого весь коллектив добьется еще лучших успехов в своей работе» («Призыв», 31 марта 1942 г.).
«Сандружинницы на посту. В течение 20 месяцев Отечественной войны сандружинницы нашего города твердо стоят на своем боевом посту. После рабочего дня неутомимые дружинницы идут в госпиталь, где любовно и с материнской заботой ухаживают за ранеными воинами. Сандружинницы встречают сан. поезда, быстро доставляют раненых бойцов и командиров по назначению. Такие сандружинницы, как Toся Ковалькова, Наташа Матошева, Князева, Лиза Захарова, Клавдя Пронина, Степанова и другие, не считаясь с временем и усталостью, днем и ночью работают. Они, как зоркий часовой, стоят на своем боевом посту и ждут команды врача по транспортировке раненых бойцов.
Девушки города, призываем вас последовать их примеру. Поможем доблестным воинам быстрее возвратиться в боевой строй. Этим самым приблизим час расплаты с коварным врагом. З. Тарбит» («Призыв», 10 марта 1943 г.).
В мае 1942 г. была организована Владимирская городская станция переливания крови.
Небольшое количество раненых поступало при помощи санитарных самолетов, для чего был построен авиаприемник в восточной части города, снабженный двумя палатками и необходимым санхозоборудованием.
Приему раненых сопутствовала нелегкая работа, в одном из отчетов говорится, что «30 октября больные и раненые были доставлены непосредственно с фронта, из них 90% оказались завшивленными», в другом говорится об отсутствии специальной одежды для раненых.
МЭП-113 - местный эвакопункт, который находился в подчинении Военно-санитарного управления, созданного 19 августа 1941 г. для общего руководства военно-санитарной службой во время военных действий. Военно-санитарному управлению подчинялись фронтовые, полевые и местные эвакопункты с приписанными к ним госпиталями. Местные эвакопункты (МЭПы) имели в своём составе эвакогоспитали, которые развёртывались в тыловых районах на значительном удалении от передовой.
С октября 1942 по октябрь 1943 года начальником гарнизонной поликлиники МЭП № 113 Западного фронта в г. Владимире был Царфин Абрам Яковлевич (21.02.1895-25.08.1962).
Согласно документам МЭП-113 пик деятельности госпиталей в городе приходится на 1943 год — в это время действовали 8 госпиталей на 6025 развернутых коек.
Наиболее крупным из них — на 1150 коек (их численность временами превышала 2000 и даже доходила до 2100 коек) был эвакогоспиталь 1887. Он занимал четыре расположенных рядом друг с другом здания в центре города: среднюю школу № 1, часть здания Дома Красной армии (ул. Никитская, 3), пединститут, и «каменное старое двухэтажное здание у Золотых ворот» - бывшая школа № 2 (ул. Никитская, 4а). В эвакогоспитале у Золотых ворот служил врачом Голованов Василий Андреевич (1888-1960).
Школа № 1. Улица Дворянская, д. 1
В годы Великой Отечественной войны здание школы № 1 было отдано под эвакогоспиталь №1887, а дети учились в небольшом здании на улице Муромской.
Улица Никитская, д. 1 (бывшее здание реального училища)
Улица Никитская, д. 3. Областная стоматологическая поликлиника.
Администрация Ленинского района г. Владимира. Улица Никитская, д. 4а
Госпиталь 1887 был развернут во Владимире 24 июня 1941 года и проработал до 1 октября 1944 года.
Уже в июле 1941 года работало 3 операционных и 8 перевязочных, а к концу года всего действовало 6 хирургических отделений, нейрохирургическое и челюстно-лицевое отделение. В госпитале работали 29 врачей, в том числе три хирурга, имевшие опыт самостоятельной работы, и 111 медицинских сестер.
Госпитальные захоронения
В городе не прекращал работу Дом пионеров. Дети рисовали, вышивали, участники кружка рукоделия ходили в госпитали, штопали там белье раненых. Они запомнили и те жуткие запахи, которыми сопровождалась обработка ран: «Запах крови душил нас, но мы работали, знали, что это необходимо, - вспоминала Е.П. Керская. - Однажды я вышила розу на шелковом кисете и подарила его раненому. Он простонал слова благодарности... Я до сих пор помню его измученное лицо. А сколько раненых умирало! Их везли на кладбище по нашей улице Фрунзе - на телегах, чуть прикрытых брезентом».
«Зимой мимо нашего огорода, где была дорога, каждый вечер с началом темноты, проезжала лошадь с санями-розвальнями, покрытыми белой тканью. Ввиду того, что дорога около оврага пролегала между деревьями и шла немного под уклон, возницы лошадей придерживали, чтобы сани не перевернулись. Мы в это время норовили прыгнуть в сани, чтобы немного прокатиться. Мужики-возчики всегда ругали нас, а мы не слушались и бежали за санями. И вот однажды, не стерпев, видимо, один из возчиков отдернул белое покрывало на санях, и мы с ужасом увидели лежащие там голые тела! Как потом мы узнали, их возили из госпиталей на кладбище, где хоронили в братской могиле. Это страшное зрелище не проходит из памяти более семи десятков лет. Больше мы не пытались досаждать проезжающим мужикам с санями-розвальнями…» (из воспоминаний Е.П. Чеботнягиной).
Смерти пациентов подавляли медсестёр больше, чем изнуряющий труд, бессонные ночи, холод и многие другие невзгоды, вместе взятые.
«Помню один случай. В госпиталь поступил боец по фамилии Баян. Он попал ко мне в палату. Каждый день спрашивал, не пришло ли ему письмо. Но писем не было. Прожил Баян недолго, умер от тяжелого ранения. После его смерти пришло письмо из дома. Оказалось, семья была в эвакуации, потому долго не писали. Как мне было тяжело, когда умер этот челѳвек. Да ещё запоздавшее письмо от жены и детей!»
Несмотря на усилия врачей, некоторые раненые умирали. Более полутора тысяч их было похоронено на городском Князь-Владимирском кладбище, где позднее был сооружен воинский Мемориал. И горожане, в том числе дети, тоже были свидетелями тех печальных событий. В.И. Крюков вспоминал: «Наша семья жила в поселке, который в разное время назывался поселком фабрики им. “Правды”, поселок Химзавода, поселок “Ударник”. Сейчас это улица им. Хирурга Орлова. Особым объектом внимания детворы поселка было городское кладбище. В годы войны мы могли наблюдать, как хоронили умерших в госпиталях солдат и офицеров. Горожан хоронили по всем свободным местам на кладбище, а их в том месте, где сейчас Мемориал. Сначала хоронили “по-человечески”: в гробах, с соблюдением ритуала. Но в октябре-ноябре 1941 года, зимой 1942 пошли массовые захоронения - без гробов, в одном нижнем белье и даже без него, в братских могилах. Позднее, в 1942-45 годах хоронили уже упорядоченно. Появились могилы с деревянными столбиками и дощечками с именами».
Военный врач Алексей Васильевич Бруснигин
Был врачом стрелкового полка. В сентябре 1941 года под Киевом попал в окружение. 23-летний комсомолец сумел вывести из кольца своей передвижной медицинский пункт с санитарами и 300 ранеными. При этом сам получил ранение. В октябре 1941 снова был отправлен на фронт - старшим врачом в танковую бригаду. В ноябре 1941 на последнюю машину с ранеными, подготовленными к эвакуации, напали два немецких танка. Врач встал на защиту больных, вооруженный гранатой и бутылкой с зажигательной смесью. Поджег танки и сам был тяжело ранен. Умирая в госпитале во Владимире, говорил: «Когда я уехал, дочурке моей Ларисе было всего 9 дней. Больше, наверное, не увидимся. Хотелось бы, чтобы она выросла крепкой, сильной, и тоже стала врачом». Дочь выполнила отцовский наказ - окончила 1-й Ленинградский медицинский институт и стала терапевтом.
В течение почти года — с начала работы по май 1942 года — лечением воспользовалось около 22 тысяч раненых и больных, из которых умерло 156. Одна треть была эвакуирована в тыл. До 20% поступивших составляли тяжелораненые. Преобладающий характер ранений — осколочные, на них приходилось 72%, большую часть составляли тяжелые проникающие ранения черепа и позвоночника. Так, из упомянутых 156 умерших, 56 были нейрохирургические, две трети составили умершие от сепсиса. Большое количество раненых умирало от осколочных ранений в нижние конечности.
В целом по госпиталям города производилось огромное количество операций, подсчитать их точное число не представляется возможным. О масштабах могут сказать лишь некоторые цифры: в 1942 году в госпиталях МЭП-113 было проведено около 26 тысяч операций. В ЭГ-1887 в декабре 1943 года только за месяц было проведено 377 операций.
Естественно, что в таких чрезвычайных условиях большое внимание уделялось организации лечебной работы, обмену опытом между госпиталями и обучению собственного состава врачей и медсестер на госпитальных научных конференциях, которые проводились по нескольку раз в месяц. Так, в госпитале 1290 в течение года было проведено 25 научных конференций, 3 сестринских и 36 занятий врачей с санитарками по вопросам ухода за ранеными.
Известный владимирский хирург Контор разработал свой метод лечения ран открытым способом. В протоколе научной конференции госпиталя говорится о лечении больных, раны которых «были в размере от 4 до 8 сантиметров с разросшимися грануляциями. В течение двух месяцев размеры ран не уменьшались, а увеличивались. Метод лечения по Контору дал прекрасный эффект. Всего таких случаев было 35».
Участники конференции С. П. Белов и хирург Н. И. Мясников рекомендовали метод к публикации и широкому распространению, что и было сделано, во всяком случае в пределах Владимира, поскольку в последующем в отчетах других госпиталей ссылки на внедрение и применение открытого метода лечения встречаются довольно часто.
В госпиталях врачи - не хирурги вскоре были обучены несложным операциям и технике переливания крови. Медсестры также овладевали техникой переливания крови и техникой наложения гипсовых повязок.
Приходилось избавляться и от довоенных стереотипов, так МЭП-113 в своих отчетах отмечал, что если в начале лучшие помещения отдавались под операционные, то уже в 1942 году «центром хирургической работы по справедливости были признаны перевязочные и для них отводились лучшие помещения».
Многие госпитали не придавали должного значения лечебной гимнастике, которая творила буквально чудеса, возвращая в кратчайшее время в строй бойцов, особенно с ранениями конечностей, уже к 1942 году этот вид лечения был поставлен на должный уровень во всех госпиталях.
Госпитали готовились к приему пораженных боевыми отравляющими веществами, проводились соответствующие занятия, готовилась материальная часть.
Важной проблемой, с которой не всегда справлялись госпитали по всей стране, было выдерживание единства и преемственности лечения.
Плодами напряженного труда всех работников госпиталей были довольно высокие показатели лечебной работы. В отчете эвакопункта говорилось: «Продолжительность сроков лечения различных огнестрельных повреждений верхних и нижних конечностей в госпиталях Владимира в большинстве случаев было ниже норм, указанных Наркомздравом».
Все, о чем говорилось выше, происходило на фоне серьезных материальных и организационных трудностей, и хотя, действительно, в документах много всевозможных свидетельств этого, в первую очередь по их прочтении не покидает чувство того, что в целом организация лечения была поставлена на высокий уровень.
Трудности владимирских госпиталей упирались в хозяйственные вопросы.
В госпитале, располагавшемся в школе № 5 на ул. Пушкина (сейчас улица Студеная Гора) вместо положенных по штату одной санитарной и одной хозяйственной машины, имелось 7 лошадей, «из которых 4 ниже средней упитанности, и 2 повозки». В другом госпитале из 13 лошадей — 9 больны чесоткой.
Госпитали отапливались дровами, в заготовке которых оказывали помощь пригородные колхозы, и заботой начальника госпиталя было выбить участок для рубки поближе к городу.
Приходилось экономить продукты, тем более, что число раненых значительно превышало штатное число коек и резервный запас пайков. В поступившем в госпитали разъяснении о выдаче 200 дополнительных грамм хлеба строго указывалось на недопустимость широкого применения этой льготы и давался список больных, которые имели право получать эту незначительную прибавку.
Испытывалась нехватка, порой острая, перевязочного материала, бинты стирали, а руководство слало грозные реляции в адрес тех, кто, по их мнению, недостаточно пользовался этим приемом. Процент стираных бинтов достигал 35.
Списки недостающих лекарств и материалов в отчетах выглядят впечатляюще. «Особенно остро ощущался недостаток, а иногда и полное отсутствие, противостолбнячной и противогангренозной сыворотки. Не хватало гипса, и руководство советовало использовать в качестве наполнителя толченый кирпич и опилки. Вместо мыла для обеззараживания посуды, рук и выделений больных кишечными инфекциями в специально разосланной инструкции рекомендовалось использовать водную вытяжку из древесной золы.
В госпиталях не хватало культинвентаря, газеты, журналы почти не выписывались, книг было очень мало, в основном это были книги городской библиотеки, выданные в госпитали на время, львиная их доля досталась ЭГ-1887, находившемуся в центре, в остальных же художественной литературы было крайне мало. Почти половину книг составляли пропагандистские издания, такие журналы как «Большевик», «Спутник агитатора», «Пропагандист Красной армии», да и те «получаются случайно и нерегулярно, самое большое в одном экземпляре».
В госпиталях устраивались окна ТАСС с газетными и журнальными вырезками, фотомонтажные щиты, специально для этой цели издавались соответствующие подборки с картинками и фотографиями. В отделениях выпускались стенные газеты и палатные боевые листки.
Проблема свободного времени на самом деле была довольно остра, в особенности для выздоравливающих бойцов. Неожиданной трудностью явилось хулиганское поведение некоторых больных. Так гв. л-т Лукьянов, находясь в нетрезвом состоянии, в очередной раз пытался совершить самовольную отлучку и избил сестру, которая пыталась его задержать. Два капитана Козырев и Новиков «идя по городу в нетрезвом виде избили проходившего лейтенанта и его жену и были доставлены в комендатуру». Спустя два дня они же «самовольно ушли из госпиталя и, появившись на улице города в нетрезвом виде, избили патрульного офицера и устроили дебош в парикмахерской», за что в конце концов были арестованы на 8 и 10 суток.
Таких или менее вопиющих случаев было гораздо больше, чем их попадало в приказы, тем более, что досуг в госпиталях не везде был поставлен на высокий уровень.
Дисциплина среди персонала поддерживалась и при помощи жестких мер: зубного техника Пахомова отдали под суд за невыход на работу, начальника одного из Ивановских госпиталей осудили на 7 лет с отсрочкой за задержку больных в госпитале и использовании их на работах в подсобном хозяйстве, начальник госпиталя в Гусь-Хрустальном за систематическое пьянство лишь после-коллективного письма больных М. И. Калинину был снят с работы.
Вместе с тем, было бы неправильно представлять это время, как время всеобщего страха, послушания и всесилия властей, вот лишь несколько примеров. Солдаты 355 полка под командой лейтенанта, избив сторожа, увезли госпитальные дрова, и несмотря на многочисленные обращения начальника госпиталя в прокуратуру, наказания не последовало. В течение длительного времени руководство госпиталя и города не смогли выселить с территории госпиталя, имевшего венерологическое и туберкулезное отделения, проживавшую там семью. Колхозники из выделенных для госпиталя 250 тонн торфа вывезли в ноябре 13 тонн, в декабре — 4 тонны, и заставлять их это делать приходилось через посредство прокуратуры. Говоря о военном времени, нельзя не вспомнить владимирских школьников и общественность, взявших шефство над госпиталями. Многие молодые девушки, отработав смену на производстве или в учреждении, шли работать в госпиталь, где им зачастую доставалась далеко не самая чистая работа. В госпитали центра «ежедневно приходили до 70 человек: работники, домохозяйки, они дежурили в палатах, читали газеты, писали письма, беседовали, убирали палаты, раздавали пищу, ухаживали за тяжелыми больными».
Большое количество концертов давалось в госпиталях силами школьников, работников клубов, силами медсестер и санитарок, в свободное время готовивших свои выступления.
В августе 1943 года МЭП-113 и значительная часть госпиталей передвинулась на запад ближе к фронту, и к концу войны во Владимире остались лишь 4 госпиталя, из которых до конца войны просуществовало 2.
В мае 1944 года госпиталь № 3015, в полном составе был переведен во Владимир. Здесь он занял здание бывшей железнодорожной школы № 4.
В заключение хотелось коснуться еще раз вопроса о численности госпиталей. В настоящее время согласно «Книге памяти» их насчитывается 15 по городу Владимиру и 88 в целом по области. При этом по Владимиру считают все госпитали, даже совсем недолго пробывшие в городе.
Единственный документ, являющийся источником подсчетов, хранится в ГАВО, это незарегистрированный листок с таблицей пребывания госпиталей, составленный по словам архивистов в семидесятые годы на основе работы кого-то из исследователей все в том же архиве военно-медицинского музея. Согласно ему, в городе за весь военный период побывало 14 госпиталей, и один был сформирован и отправился в Киев.
Если руководствоваться таким подходом, то необходимо считать еще два госпиталя легкораненых и эвакогоспиталь 4049 (занимавший с 01.12.41 по 01.05.42 здание с/х техникума). Таким образом, мы можем говорить о 18 госпиталях, размещавшихся во Владимире в годы войны. В областной психиатрической больнице было также развернуто 100 коек для раненых по профилю больницы.
Что касается областной цифры — 88 госпиталей — проверить ее по документам военно-медицинского архива пока не представляется возможным.
Список эвакогоспиталей во Владимире
ЭГ — эвакогоспиталь
СЭГ — сортировочный эвакогоспиталь
ГЛР — госпиталь легкораненых
МЭП — местный эвакопункт
ФЭП — фронтовой эвакопункт
ВСП — военно-санитарный поезд
ППГ — полевой подвижной госпиталь
ЭП — эвакуационный приемник
КЭГ — контрольный эвакогоспиталь
Улица Б. Московская, д. 79
Под госпиталь было отдано общежитие, в учебном корпусе разместилось военное училище. Техникум переехал на улицу Ленина (ныне улица Гагарина), д. № 23.
1) 704 ГЛР (30.10.41—16.12.41), ул. III Интернационала, в здании с/х техникума (Улица Б. Московская, д. 79).
2) 706 ГЛР (25.10.41—21.12.42), с/х техникум.
Ул. Луначарского, д. 3.
Начальником госпиталя был Белов Сергей Петрович, замечательный владимирский врач.
3) ЭГ 1078 (01.07.41—07.11.43) Луначарского, 3, здание бывшего рабфака.
Здание Присутственных мест. ул. Б. Московская, д. 58
4) ЭГ 1318 (01.01.42—15.11.43), ул. Пушкина, д. 14 (школа № 5) и в здании палат, ул. III Интернационала, д. 58 (ул. Б. Московская, д. 58).
5) ЭГ 1887 (24.06.41-01.10.44), в четырех зданиях: школа № 1, пединститут, часть здания Дома Красной армии, и «каменное старое двухэтажное здание у Золотых ворот» - бывшая школа № 2.
Ул. Б. Московская, д. 33. Бывший Дом Дворянского Собрания.
6) ЭГ 1888 (22.06.41—01.11.43), ул. III интерн., д. 33, клуб Молотова (Дом офицеров).
7) ЭГ 1890 (23.06.41 — 15.10.43), ул. Луначарского, д. 13, д. 13а, в помещениях школ № 3 и № 4
8) ЭГ 2980 (12.10.41—01.10.42), ул. Пушкина, д. 14а, школа № 5.
9) ЭГ 3015 (01.05.44—??.12.47), ул. Урицкого, 30, ж/д школа № 4. 
Ул. Горького, д. 1
10) ЭГ 3082 (01.11.43—01.08.45), больница «Красный Крест» (ул. Горького, д. 1).
11) ЭГ 3089 (26.10.41—01.09.43), 1 горбольница (сейчас ул. Большая Нижегородская, д. 63).
ул. Пушкина, д. 6
12) ЭГ 3397 (25.10.41 — 15.05.43), ул. Пушкина (ул. Студеная Гора), д. 6.
ул. Вокзальная, д. 14а
13) СЭГ 3472 (04.12.41 — 15.10.43), ул. Урицкого, д. 30, ул. Вокзальная, д. 14а, школа № 4.
14) ЭГ 4049 (01.12.41—01.05.42), с/х техникум.
15) ЭГ 4059 (01.12.41—01.05.42), с/х техникум.
16) ЭГ 5799 (01.01.44—10.08.45), сменил ЭГ-1887.
17) ЭГ 5859 (06.09.43—14.04.44), сменил ЭГ-3089.
18) ЭГ 5909 (01.02.44—01.06.44), школа № 5, после сформирования убыл в Киев.
Психиатрическая больница (01.12.43—??.04.45), на 100 психиатр. коек.
Ул. Б. Нижегородская, 63у
Лазареты в гор. Владимире 1914-1917 гг.
Воинский мемориальный комплекс на Князь-Владимирском кладбище
Владимирский край в годы Великой Отечественной войны
Город Владимир в начале ВОВ
Георгий Николаевич Пальцев (1906—1964) — первый секретарь Ивановского обкома партии (11.01.1940-август 1944), секретарь Владимирского обкома ВКП(б) (август 1944-январь 1947).
Город Владимир и область в 1945-м году
3005-й эвакогоспиталь в гор. Гороховце
Шутова Нина Тимофеевна (1906—1999) — советский патофизиолог, работала в эвакогоспитале № 1887.
|
