Никитины - владимирский купеческий род. Их было несколько поколений предпринимателей и купцов, более 25 лет ведали они городским бюджетом и хозяйством. Основатель династии Никита Алексеевич родился в 1783 г. в семье крепостного крестьянина в деревне Борисово Черкутинской волости, принадлежавшей князю Салтыкову (ныне Собинского района Владимирской области). Андрей Никитич Никитин родился 1805 г. в деревне Борисово Черкутинской волости, Владимирской губернии. Андрей Никитич (1805-1887 гг.) в 13 лет поступил в московскую артель плотником и через три года в 16 лет стал старшим десятником. Затем самостоятельно занялся подрядными делами и поставками разного рода. Работа его заключалась в построении и ремонтировании разных шоссейных дорог, мостов и станционных домов, в поставках разного рода и содержании почтовых лошадей по Владимирской губернии. С его непосредственным участием построены здание станции Владимирской железной дороги и мосты по линии Московско-Нижегородской железной дороги от Москвы до Вязников. На многие миллионы простирались все коммерческие промышленные предприятия и подряды, выполненные в течение 46-летней деятельности надворного советника Андрея Никитича Никитина. Около 1840 г. Никита Алексеевич сыном Андреем Никитичем выкуплен из крепостной зависимости. Никита Алексеевич овдовел в 30 лет, проживал в доме своего сына во Владимире. Он не любил лентяев, не выносил праздности: все домашние закупки лежали на нем, и с утра до вечера он хлопотал по хозяйству. После смерти жены, оставшись с четырьмя детьми, Андрей Никитич прекращает подрядное дело и меняет предпринимательскую стратегию. В 1865 г. А.Н. Никитин купил у чиновника Чайковского и купцов Боровецкого и Загряжского участки земли и построил по утверждённому плану и фасаду трёхэтажный каменный дом. Рядом с домом вниз по склону в 1865 г. он построил полукаменный флигель, каменную паровую о 9 поставах мукомольную мельницу и склад-магазин. Однако мельница проработала недолго - в 1869 г. Никитин перестроил каменное здание мельницы под ткацкую фабрику с самоткацкими станками, трёхэтажный дом переустроил изнутри под казармы нижних воинских чинов, а в 1870 г. выстроил при фабрике каменный трёхэтажный корпус для рабочих.
Фабрика Никитина (слева) и ж.д. Вокзал. Фото 1874 г. Главный корпус бумаготкацкой фабрики купца А.Н. Никитина на ул. Мироносицкой. С 1893 г. – одно из зданий Никитских казарм 10-го Гренадерского Малороссийского полка Улица Карла Маркса, д. 10.
Принадлежавшая Титовым часть села Батыева Владимирского уезда (сейчас Суздальский район) с фабричными зданиями была продана крестьянину Владимирского уезда Петрову, который в свою очередь продал ее в 1870 г. владимирскому купцу А.Н. Никитину (с 1867 по 1886 г. – голова города Владимира). С одной стороны скудоба Суздальского края, служившая плохим проводником сбыта продукции, с другой — отдаленность от ж. д., и вот эти два основные фактора, вынудили владельца эвакуировать фабрику из села в г. Владимир, где она и расквартировалась на Мироносицкой улице. Это было в 1872 году. В нач. 1920-х годов основоположников ф-ки, рабочих, работавших в Батыеве, уже не было в живых, имелось только несколько ткачей из Владимира, да и те — инвалиды. Память изменила им: их воспоминания о работе фабрики в семидесятых годах — отрывочны и бледны. Вот что они передавали: В заправке было 150 станков. Работали в две смены, по 12 часов в сутки. Паровая машина грохотала круглые сутки, все 24 ч., без перерыва. — Ах, как тяжело было работать ночью, и годков мне тогда было только 13. Ждешь, ждешь бывало, когда кончится сменушка-то, как глумная сделаешься. Станешь нитки заводить, а тебя сон так и валит, опустишься и спишь. А то и так: пар остановишь, да и в куклы играть, по всякому бывало,— шамкает неповоротливым языком 70-ти летняя старушка вспоминая прошлое. «В 1877 г. во Владимире только одна настоящая фабрика: миткалевая (бумаго-ткацкая) с 400 раб. и с 500 т. р. производства. Миткалевая фабрика близ станции жел. дороги; товар продается на иногородние набивные фабрики» (Субботин А.П.).
В 1878 году Никитину предложили убрать фабрику с территории города, «… вследствие встреченных неудобств некоторого рода, фабрика эта Андреем Никитичем закрыта» (скорее всего шум фабричный и дым из трубы мешали владимирскому губернатору Судиенко Осипу Михайловичу, или архиепископу владимиро-суздальскому Феогносту, чья резиденция находилась выше и левее фабрики). Никитин решил построить новую ткацкую фабрику. Выбор пал на место, где залегли заливные приклязьменские луга, что близ села Лемешок. Лемешенские землеробы опротестовали это место, ибо лугами они пользовались искони. — Отнять луга, это значит поморить нашу скотину,— рассуждали крестьяне-бородачи, и, конечно, в этом они были правы и своего добились. Луга остались лугами, а фабриченку перенесли дальше на полверсты, вниз по Клязьме, в полосу крупного краснолесья. 19 июня 1879 года выдано свидетельство Владимирского Уездного Полицейского Управления Комерции Советнику Владимирскому 1-й гильдии купцу Андрею Никитичу Никитину в следствие поданного им прошения в том, что «по осмотру Владимирского Уездного исправника Кривошея и врача Топилина местности, где г. Никитин предполагает вновь устроить ткацкую фабрику, по составленному проекту оной оказалось, что местность эта находится Владимирской губернии и уезда в расстоянии 3-х верст от с. Лемешки на возвышенности берега реки Клязьмы, ниже села по течению. Заражать воды и воздуха, а равно угрожать опасностью соседям в пожарном отношении не будет, а равно и других препятствий со стороны Полицейского Управления к устройству означенной фабрики не имеется. 1879 года, июня 19 дня Уездный исправник Коммерческий Советник Василий Кривошея». Летом 1879 г. А.Н. Никитин обратился к владимирскому губернатору И.М. Судиенко с прошением о постройке ткацкой фабрики: «В имении моём Владимирского уезда при селе Лемешках, в трёхвёрстном от него расстоянии, на возвышенности берега реки Клязьмы, ниже по течению оной, я предполагаю построить миткалево-ткацкую фабрику, приводимую в действие паром, представляя при сём проект с копией предполагаемой к постройке фабрики и свидетельство, выданное мне от Владимирского уездного полицейского управления за № 6933, о неимении препятствий к устройству как в гигиеническом, равно в пожарном и других отношениях». Строительство шло быстрыми темпами: сносились деревья, готовилась строительная площадка, завозились строительные материалы. В 1880 г. бумаготкацкая фабрика была оборудована 150 челночными ткацкими станками системы Платт, с численностью рабочих 176 человек. Часть рабочих были привезены с Владимирской фабрики, остальную часть набрал из местных крестьян, в основном это были мужчины - жители соседних деревень Квашниха, Новая Быковка, Грезино, а также правобережных сёл Лунёво и Сельцо. Для доставки рабочих из прибрежных сёл в летнее время была организована переправа через Клязьму на лодках.
«В 1881 году, вследствие встреченных неудобств некоторого рода, фабрика эта Андреем Никитичем закрыта; но вместо оной в том-же году он устроил вновь и пустил в действие такую-же фабрику, с новыми усовершенствованиями, в имении своем при селе Лемешках, в 14 верстах от г. Владимира, куда перенес и все механические принадлежности…» Один из первых ткачей, 73-летний Конушкин Иван Трофимович в 1940 году рассказывал, что «в 1882 году он, 13-летним мальчиком поступает на фабрику в качестве подавальщика. Режим на фабрике был тяжелый — за малейшую неосторожность или провинность выгоняли с работы с «волчьим документом». Заработки были очень низкие. Квалифицированный ткач, работавший на двух станках, мог заработать не более 10—11 рублей в месяц. Подростки зарабатывали копейки».
Андрей Никитич Никитин
«Коммерции советник Андрей Никитич Никитин 9-го октября 1881 г. заявил управе, что существовавшая в гор. Владимире, принадлежащая ему, бумаго-ткацкая фабрика переведена в имение его в селе Лемешках; причем ценность ее определил во сто тысяч рублей. На сем основании она и включена окладом по уездной управе в список фабричных заведений по Владимирскому уезду во сто тысяч рублей и с этой суммы обложена сборами с 1882 г.» (Владимирский Земский сборник 1883. № 6.- Июнь). «По устройстве фабрики, для развития дел и действий оной», в 1882 году Андрей Никитич учредил Товарищество на паях, под названием «Лемешенской Мануфактуры Андрея Никитина». Учредителями Товарищества стали Андрей Никитич Никитин, его сын Андрей Андреевич и дочь Вера Андреевна. Основной капитал Товарищества определялся в 500 тыс. руб., разделённых на 500 паёв, по тысяче рублей каждый. 16 июля 1882 г. устав «Товарищества Лемешенской мануфактуры Андрея Никитина» был Высочайше утвержден. Во Владимирском земском сборнике за 1883 г. отмечалось, что «размещение всех фабричных построек в общем весьма целесообразно, согласно законам гигиены и архитектуры. Фабричный корпус в нескольких шагах от многоводной реки Клязьмы, открытый со всех сторон и свободный вполне для доступа воздуха; жилые постройки не скучены, и все разбросаны по окраине прекрасного соснового леса и в этом случае близость леса, кроме безусловной пользы летом, и зимой служит полезной защитой против ветра и вьюги. В общем, местность этой фабрики и живописна, и в санитарном отношении вполне удовлетворительна». В 1883 году Любимский описал Лемешенские казармы. «Ввиду значительной скученности в них населений, воздух в них почти во всех довольно спертый и тяжелый со специфическим запахом грязного белья и детских испражнений. В холостых каморках устроены общие нары, покрытые рогожей или тарами, без подушек и одеял, и вообще все признаки домовитости здесь в полном отсутствии. Объем, приходящийся на одного человека, составлял 0,6 куб. сажени». В Государственном архиве Владимирской области в фонде «Владимирская губернская земская управа» хранится «План миткалево-ткацкой фабрики Товарищества Лемешенской мануфактуры. 1880-1897 гг.». Он составлен на основании земских оценок фабрики, проводившихся в 1882 г., 1893 г. и 1898 г.
План миткалево-ткацкой фабрики Товарищества Лемешенской мануфактуры. 1880 - 1897 гг. 1 а - кладовая, слесарная мастерская; б - кладовая; в - ткацкие; г - лестница на 2-й этаж; о - туалет; 2д - помещение для паровой машины, крахмаловарочная; е - лестница, бассейн; 3 - ткацкая; ж - пристройка для лестницы на 2-й этаж; о - туалет; 4 - котельная; 5 - дымовая труба; 6 - сарай; 7 - навес для телег; 8 - конюшня; а - коровник; 9 - изба для кучеров, а - сени; 10а - контора; б - жилое помещение приказчика; к - колодец; 11 - жилой дом для служащих; 12 - пекарня; 13 - лавка для продажи харчевых припасов; 14 - квартиры лавочника, приказчика; 15 - жилое помещение лавочника; 16 - коровник; 17 - строение для рабочих; 18 - казарма для рабочих; 19 - больница; а - палата; б - палата на 2 кровати; 20 - помещения для служащих; 21 - кузница; 22 - кладовая для керосина; 23 - баня для рабочих; А - пристройка к ткацкому корпусу; т - контора, п - кладовая; В - баня для рабочих; С - пожарное депо; А’ - новая ткацкая; В’ - электрическая и канатная передача; С’ - паровая; D’ – котельная
В 1881 году на фабрике работало уже 559 тк. станков, 4 паровых котла, 1 паровая машина 113 сил. Рабочие: 260 мужчин и 400 женщин, 20 малолетних в возрасте до 15 лет. Остался тот же 12-ти часовой рабочий день, с той разницей, что последний здесь продолжался и по воскресеньям до 7 часов утра, после чего производилась чистка станков до 9 часов, точнее до поры, пока не придет его «высоко не перелезешь» — ткацкий мастер и не разрешит уходить. Об оплате труда уж и не приходится говорить. Годовое содержание рабочих – 88752 руб. Месячный заработок на станках выражался в 7-8 руб., а на веретенах в 3-4 руб. Средний заработок ткача – 148 руб. 58 коп. в год.
Расчетная контора фабрики. 1890 г. Расчетная книжка, выданная из конторы Бумаго-Ткацкой фабрики Товарищества Лемешенской мануфактуры Андрея Никитина. Бланк. 1894 г.
Отапливалась фабрика дровами и нефтью, освещалась керосином. Внутреннее оборудование фабрики было ниже всякой критики. Электро-освещение заменяли коптилки — керосиновые лампы; у каждой пары стоял ящик с песком, это на случай пожара. Стойки были технически не усовершенствованы, сеток и колпачков не было. Нeредко челноки вылетали и попадали в лицо. Очень часто можно было видеть рабочих с подбитыми глазами, с выбитыми зубами. Имели место и такие курьезы, что челнок попадал в бок беременной женщине, и последняя не донашивала ребёнка.
Казарма для рабочих построена в 1881 г. «Каменный дом».
Большая скученность была в фабричном корпусе, где жило в каждой каморке 15-20 человек - это достигалось тем, что в каждой каморке делали из досок второй этаж, так называемые полатьи, на которых размещались рабочие-одиночки. Пищу готовили в общих печах, так называемых «пищеварках». Обстановка рабочей семьи состояла из деревянной кровати, стола, табуреток. Но даже эта скудная обстановка размещалась с трудом. В каморках от большой скученности была невероятная грязь и кишели всевозможные паразиты: тараканы, клопы, блохи и вши. Благодаря скученности, антисанитарного состояния жилищ и плохой врачебной помощи была большая смертность, особенно среди детей. По свидетельству Афанасьевой Анны Михайловны и Алексеевой Авдотьи Филипповны и др. были дни, когда хоронили по 6 человек детей. Из правил для спальных корпусов: «...Живучие в каморках не должны производить шума, не дозволяя себе ни песен, ни игры на гармонии, дабы не мешать отдыху соседей. Запрещается приносить вино в каморки, а так же заводить игры в карты. Без разрешения конторы запрещается принимать к себе для ночлега посторонних людей неработающих в фабрике. ... Живущие в спальных корпусах в праздничные дни обязаны проходить летом не позднее 10 ч. вечера, зимой не позднее 8 час. Наблюдение сих правил и за порядком лежит на обязанности смотрителя. О каждом проступке он обязан доносить конторе, в противном случае он сам подвергается штрафу».
Бывшая «господская» прачка — 72-летняя Захарова Екатерина Андреевна рассказала, как у них в Лемешках появился «новый барин» - Куроедов, впоследствии владимирский земский начальник. Городскому голове Андрею Никитичу Никитину нужно было выдать замуж свою засидевшуюся в девицах некрасивую дочь Веру Андреевну. Началось подыскивание «благородного» жениха. Таковой нашелся в лице польстившегося на богатство обнищалого дворянина Алексея Ивановича Куроедова. Ему тесть построил в Лемешках дом и подарил приличное количество земли. Рассказала Екатерина Андреевна и о том, как она на своих капризных господ стирала тогда белье за 50-копеечное вознаграждение и, как результат прошлого, показала подвергнутые прогрессивному ревматизму скрюченные пальцы своих рук.
Первое время больница помещалась в маленьком доме, возле Ущерского. До 1884 г. в здании больницы размещалась и школа с одной классной комнатой. В этом же домике были квартиры для единственной учительницы и законоучителя - священника. «При Лемешенской мануфактуре имеются также больница с своею аптекою и училище для мальчиков и девочек; но ни кабака, ни трактира нет, и не будет, как говорит старец - хозяин, доколе он жив». Лемешенское фабричное училище, Михалковской волости, при фабрике «товарищества Лемешенской мануфактуры» открыто Андреем Андреевичем Никитиным 1-го ноября 1882 г. «При Лемешенской мануфактуре Никитина школа помещается в одном доме с больницей, от которой отделяется одним лишь узким входным коридором. Для нее отведена одна комната, довольно тесная и бедно обставленная учебными пособиями. Приемный покой на четыре койки, с постоянным фельдшером и с шкафчиком для лекарств; приемный покой помещается под одной крышей со школой» (Фабричный быт Владимирской губернии. Отчет за 1882-1883 г. фабричного инспектора над занятиями малолетних рабочих Владимирского Округа П.А. Пескова.). После пожара в 1897 году было построено новое одноэтажное деревянное здание больницы на каменном фундаменте. В 1897 г. приемный покой на 6 коек. В нём работали: врач, фельдшер, акушерка.
Одноэтажное деревянное здание больницы на каменном фундаменте. В советское время в этом здании располагалась аптека (до 1973 г.), а в левой половине милиция. Также там жили мед. работники.
Андрей Андреевич Никитин получил орден св. Станислава 2-й степени за устройство училища при фабрике. При миткале-ткацкой фабрике Никитина Андрея (Лемешенская мануфактура) фабричная школа из прежнего помещения переведена в новое каменное двух-этажное здание, находящееся при церкви. Школа помещалась в верхнем этаже; в нижнем устроены квартиры для священника и учительницы. Все здание обогревалось водяным отоплением. В 1885 году она еще «не была оштукатурена внутри и в ней было сыро».
Вблизи фабрики, в 1883 г. была построена на средства купца Андрея Никитина кирпичная церковь Андрея Стратилата, с такой же колокольней. Церковь была освящена 12-го февраля 1884 года.
Дом урядника и фабричная арестанская. Улица Октябрьская. Дом стоял перед мостиком (правая сторона) через овраг между Жилкооперацией и Центром.
Недалеко от фабрики были построены дома канцелярских работников и управляющего. В начале посёлка возле оврага был построен дом для урядника (позднее жители называли его «домом Вощинских и Апрятновых») с «холодной», куда урядник помещал разбушевавшуюся молодёжь и пьяных дебоширов. Рядом с домом канцелярских работников построили пекарню, рядом с фабрикой - баню, позже - богадельню.
На мех. тк. фабрике Никитина Андрея в 1883 г. было 805 рабочих, в том числе 30 детей; в 1885 г. - 804 рабочих, в том числе 2 ребенка (1 девочка ткачиха и 1 мальчик – слес. и ток. ученик). До 1-го октября работают день и ночь, 6-ти часовыми сменами (4 смены). Подростки и женщины с 1 октября работают с 4 часа утра до 10 часов вечера (в 3 смены). Все рабочие живут в казармах. Есть баня и харчевая лавка. Владимирский уезд принадлежит к числу малопромышленных; главное занятие жителей хлебопашество. В 1883 г. считалось 5 фабрик (из них одна бумагопрядильная и четыре ткацких) и два красильных заведения. Одна из фабрик товарищества Собинской мануфактуры имела в 1885 г. 2 тыс. чел. рабочих (из них 183 малолетних). При фабрике школа, больница и аптека. Миткалевоткацкая фабрика товарищества Лемешенской мануфактуры имела 804 рабочих (из них 2 малолетних). Ставровская мануфактура Бажанова производит суровый миткаль; рабочих на ней более 700 чел. По исчислению земства в 1882 г. рабочих на всех фабриках и заводах было 3415 чел. В 1886 году на фабрике стихийно возникла первая стачка, которая выставляла требования к хозяину: 1. добавить к зарплате 10%, 2. Сократить рабочий день на час, 3. Обеспечить добротным продовольствием (продает в лабазе муку гнилую), 4. Уволить мастера взяточника Чувашова. С тех пор волнения среди ткачей то затихали, то вновь возникали с удвоенной силой.
Андрей Андреевич Никитин
Андрей Никитич Никитин умер 28 ноября 1887 г. Его сын Андрей Андреевич возглавил крупное семейное предприятие. По переписи 1887 года на предприятии числилось 1258 человек. 19 мая 1892 г. состоялось общее собрание владельцев паёв Товарищества Лемешенской мануфактуры. Директором правления остался Андрей Андреевич Никитин, председателем собрания - Александр Лукич Лосев. Владельцами паёв стали Андрей Андреевич Никитин, Елизавета Андреевна Лосева (дочь Андрея Никитича Никитина, сестра Андрея Андреевича), Константин Лосев, Вера Куроедова (дочь Андрея Никитича Никитина, сестра Андрея Андреевича), директор правления Товарищества Ярцевской мануфактуры Михаил Лосев. 28-го августа 1893 г. заболел холерой 1 муж. на Лемешенской фабрике, который в тот же день и умер; откуда была занесена сюда зараза — не удалось определить; в 1892 г. здесь не было больных. К счастью, благодаря принятым мерам, на Лемешенской фабрике не было сплошного заболевания, — они проявлялись изредка, с значительными промежутками. Последнее заболевание наблюдалось 4-го октября, а всех больных было только 9. 4-го сентября заболел холерою, а 6-го умер крестьянин села Боголюбова, живший в сторожке у наплавного моста через реку Нерль, близ села и вблизи от Лемешенской фабрики; сюда зараза по всей вероятности занесена с фабрики. В процессе работы маленькое производство шаг за шагом крепло, развивалось. В 1894 году было заложено основание новому 3-х этажному производственному зданию, который застраивался в две очереди (1897 и 1901 гг.). В 1897 году было пристроено новое здание ткацкой фабрики, площадью 925 кв. сажень, где разместилось 5 цехов: проборный, шлихтовальный, механический, ткацкий и хозяйственный. Количество станков на предприятии к этому времени увеличилось до 1340.
Старый корпус был приспособлен под общежитие («фабричный коридор»). После 1897 года появилась небольшая электростанция, которая заменила керосиновое освещение цехов электричеством. Общежития рабочих по-прежнему освещались керосиновыми лампами в фонарях.
«Прошли еще десятки лет, и рядом, где стояла небольшая ткацкая фабрика, появился огромный трехэтажный фабричный корпус, при нем к небу вытянулась длинная толстая труба, изрыгавшая в течение суток клубы черного дыма. Весь день кипела работа в фабричных корпусах. У ткацких станков стояли сгорбленные рабочие и работницы, с бледными исхудалыми лицами. Голодные и усталые здесь, у быстро снующих челноков, они думали тяжелую думу о беспросветной доле рабочих; изо дня в день, как заведенный механизм, создавали прибавочную стоимость владельцу предприятия. Одни из них, измученные бременем тяжелого труда и голода, как то незаметно исчезали; из фабрики они попадали в больницу, а из больницы туда, откуда нет возврата. Их место на фабрике занимали другие и работа, не прерываясь, кипела. Миллионы аршин тканей выбрасывали рабочие на рынок, омочив их своим потом и кровью, а вместо тканей на фабрику обратным потоком лилось золото, заполняя несгораемые шкафы хозяина предприятия. И жалкий предприниматель стал известным фабрикантом и получал почетные звания. А рабочие? Рабочие по-прежнему с раннего утра до поздней ночи, сгибая спины, создавали товары для рынка; они, как и прежде, жили впроголодь; как и раньше, преждевременно состарившись, незаметно исчезали, а их место занимали другие. Предприятие росло; владелец богател, а рабочие преждевременно умирали от непосильного труда и голода...»
Старый корпус фабрики переделанный в жилые каморки («Фабричный»). В 1972 году старое двухэтажное здание было расселено и перестроено.
Весной 1897 г. жилые казармы сгорели дотла, после чего были отстроены новые, улучшенного типа. Одна из казарм вплотную примыкала к фабрике. В народе её называли «фабричный коридор» или просто «фабричный», так как это общежитие было построено по коридорной системе с местами общего пользования. В длинных узких комнатах с единственным окном, выходящим во двор фабрики, проживало по две семьи: одна размещалась с левой стороны от входа, вторая - с правой. Каждая семья была отгорожена от другой ситцевыми занавесками. Дети и неженатая молодёжь ютились на полатях. Обеды, ужины готовили на общей кухне, в которой стоял длинный общий стол, имелась большая кирпичная печь с двумя рядами железных дверок. В печь с помощью ухватов рабочие ставили чугунки с похлёбкой, картошкой, кашей. Вдоль печи стояла длинная широкая деревянная скамья, на которой рабочие спасались от холода плохо отапливаемых комнат. Круглые сутки работала кубовая, кипяток из кранов рабочие наливали в чайники и пили чай, заваренный сушеной морковью, травами, собранными в лесу или на боголюбовском лугу. Семьи были большими, дети играли на кухне или в коридоре, свободные от работы мужчины и женщины общались друг с другом на кухне. В конце коридора была уборная для мужчин и женщин, входить в которую без резиновой обуви было крайне трудно. Для сбора нечистот существовали кирпичные выгребные - ямы, для очистки которых специальный работник черпал содержимое черпаком и выливал в бочку, которая стояла на телеге. Лошадь тянула эту вонючую бочку по посёлку до самого леса, где возчик и опоражнивал её. Отходы и мусор выбрасывали на «помойку» - большие деревянные ящики с откидывающейся крышкой. Запах «помойки» распространялся по всему посёлку. Не лучше были условия проживания в так называемом «каменном коридоре» или просто в «каменном» - двухэтажном кирпичном здании, построенном вслед за «фабричным». В отдельных крошечных комнатушках - «каморках» ютились семьи рабочих фабрики. Дети спали на полу, а родители отсыпались на кровати по очереди, так как зачастую работали в разных сменах. И в «фабричном», и в «каменном» рано утром по коридорам ходил дежурный - «хожалый» и громко кричал: «Вставай, смена, на работу!»
Условия жизни и работы были невыносимо тяжёлыми. Рабочий день на фабрике для мужчин был установлен 12 часов, для женщин 10 часов. При чем эти часы разбивались на две части. Женщины начинали работать с 4 часов и дo 9 часов, с 9 часов приступали мужчины и работали до 15 часов, с 15 часов снова приступали женщины и работали до 20 часов, с 20 часов приступали снова мужчины и работали до 2 часов, но если были сверхурочные, то работали больше. Заработная плата женщин была ниже мужчин, так если мужчине платили 30 копеек за кусок, то женщине платили 25 коп. Но это не значит, что рабочие получат свой заработок. При получке оказывалось, что с них удержали за брак. За брак брали от 10 коп. до 25 коп. Если женщина за смену наткала кусок, за который она должна получить 25 коп., а тут вдруг с нее вычтут 20 коп. или 25 коп. за брак и работница в итоге целую смену проработала бесплатно. Хозяин получал огромную прибыль от штрафов. Штрафовали не только за брак, но и за все, что можно было штрафовать. Для прикрытия злоупотреблений со штрафами хозяин говорил, что штрафной капитал идет на пенсии старикам, тогда как старики не только не получали пенсии, но их даже выселяли с квартиры, и только благодаря вмешательству рабочих их удавалось спасти от выселения. Если и выдавались пенсии, то только тем, кто получал увечье на фабрике, а увечье было частым явлением благодаря плохой техники безопасности. Тратить свои деньги на охрану здоровья фабрикант не хотел, а перекладывал это на плечи рабочих. За 1914 г. взыскано с рабочих: За неисправную работу - 1508 руб. 80 коп., за прогулы - 108 руб. 90 коп., нарушение порядка - 81 руб. 55 коп. Выдано пособий: По случаю беременности 143 сл. на сумму 287 руб., по болезни 3 случая - 35 руб., по случ. утраты имущества - 2 случая на сумму 8 руб., похороны – 54 на сумму 157 руб. Законы по охране здоровья рабочих не выполнялись, так закон от 1882 г., запрещающий применять детский труд моложе 12 лет, и закон от 1885 г., запрещающий ночной труд женщин и подростков до 17 лет и закон от 1897 г., ограничивающий рабочий день до 11 ½ часов, не выполнялись и по свидетельству фабричного инспектора 1 участка Давыдова нарушение законов "так делается чисто и тонко, что едва заметишь". На участке царил грубый произвол мастера, который часто прибегал к побоям. На участке не было никакой вентиляции, стояла духота и пыль, но ограбление рабочих не ограничивалось фабрикой. Температура в цехах в летнее время достигала 35-38 градусов. Рабочих заставляли покупать в кредит продукты и другие товары в харчевой лавке-«лабазе», принадлежавшей фабриканту, по «заборным книжкам», где отмечалось, что купил рабочий. В фабричной лавке отпускались рабочим в кредит товары шестидесяти наименований: баранина, говядина, телятина, свинина, солонина, рыба свежая, соленая, сухая, грибы белые и черные, картофель, крупа гречневая, пшеничная, манная, масло коровье, подсолнечное, конопляное, льняное, деревянное и т.д. О прибыли фабриканта от торговли говорит такой пример: муку хозяин покупал по 80 коп. за пуд, а продавал по 1 руб. 20 коп. Наживался он и от продажи недоброкачественных продуктов. В день выдачи зарплаты часть заработка вычитали за товары, приобретённые по ценам, установленным хозяином. Но горе тому, кто вздумает возразить недовольство этим или вздумает купить продукты на стороне, за это ему грозило увольнение. Увольнение приурочивалось к окончательному расчету, который производился перед пасхой, после пасхи производился новый набор рабочей силы. И того рабочего, который выразил недовольство недоброкачественным продуктом, или купил на стороне, на работу не брали со словами "иди работать туда, где хороши горох или мясо". Одна старушка рассказывает о себе: — Работала я на ватерах, семилеткой. Порой на заработку приносили меня родители на руках, полусонную. Ночью сидишь и сматываешь катушки. Мотаешь, мотаешь да и задремлешь, а смотритель, тут как тут, да как пропишет это тебе ремнем раза два, куда и сон слетит. Вскочишь как ошалелая и опять за катушки. Пощады ни малому, ни старому, не было. А были и такие случаи: близкий родственник хозяина, лежебок, послал рабочего за водкой. Рабочий не посмел отказаться и принес 3 четверти. Хозяин водки стал угощать рабочего, тот отказывался, боясь расчета, но родственник указал, что я, мол, правая рука хозяина и за пьянку тебе ничем не будет. В результате рабочему за прогул не уплатили ни копейки и рассчитали. Зимой, в трескучий мороз, с малыми ребятишками «спальному» рабочему пришлось уезжать. На новом месте дело не выгорело, рабочий возвратился, поклонился «батюшке» Андрею Андреевичу в ножки, и только после ряда мытарств «по ножкам» был принят на работу. Один старожил испытал на собственной шкуре такой бойкот администрации: — Я работах подряд 3-е суток и за себя и за больную бабу, на 4-е сутки баба вышла на работу и я понес ей под окошко завтрак, но от страшного переутомления ткнулся и заснул. Той порой и проходил хозяин. Взял, это, он меня за волосы, приподнял, а, это ты, говорит, Арсений, да и давай меня споласкивать по морде, а на следующий день, расчет дал. Да! Тяжела была работа... Внепроизводственная жизнь текла не в лучших условиях. Рабочие жили в 3-х корпусиках, при чем в одном из них «Ущерском» устроились конторский и административный персонал. Рабочие от станка размещались по 25 человек в каморке в 4 х 5 арш., жили один над другим. Баня старенькая — уголок был общий, мылись мужчины и женщины; стирать белье приходилось по колено в воде. Годы 1896, 1900 и последующие за ними памятны тем, что пьянство и дебоширство в семье рабочего свило себе прочное гнездо. Рабочие упивались так, что зимой лезли купаться в Клязьму или лбами колотили в каменные стены корпусов. Во всю процветала и картежная игра. О духовном развлечении не было и речи и естественно от проклятых жилищных условий, непосильного труда и издевательства администрации, рабочий-мужчина находил отраду в водке: — «Хоть час да мой», — как он выражался. Кстати сказать, что кабаки распустились махровым цветком: что ни шаг — кабак, что ни два — церковь, вспоминают старожилы. А нет денег на водку, или жена не дает, так на харчевые книжки зaбирaли мыло, сахар, чай, муку и меняли, в худшем случае тащили в кабак последнюю одежонку. Никакого культурного учреждения не было. Все свободное время проводили на улице, зимой в коридорах. Встречаясь на улице, рабочие говорили о штрафах, о плохих продуктах, ругали мастеров. После 10 часов вечера усердные урядники, полицейские и хожане разгоняли молодежь по каморкам. За непослушание грозил им арест, или выселение из квартиры и даже увольнение с фабрики. Одним из видов развлечения были кулачные бои. В этих кулачных боях участвовали все, начиная от детей, кончая стариками. Кулачный бой начинали дети, взрослые лишь подбадривали их криками: давай, давай. Затем выступали парни, за ними женатые, наконец и старики. Гулкие удары, вой и крики слышались далеко вокруг, особенно если в бой сходились на лемешенском лугу. В этом бою участвовали Боголюбово, Суромна, Новое село, Добрынское, Лемешки и фабричный посёлок. В калачных боях должны были строго соблюдать правила: лежащего не бить, не бить по лицу и под пах. Но эти правила не всегда соблюдались. Иногда того или иного участника боя уносили домой.
Особняк фабриканта Никитина
Андрей Андреевич Никитин вокруг своего особняка, расположенного на высоком берегу Клязьмы среди вековых деревьев, сделал ограждение, подвёл воду к фонтану, соорудил лестницу для удобного спуска с крутого берега к реке, где на причале качались на волнах привязанные цепью к металлическим столбикам лодки, готовые принять своего хозяина, его жену Надежду Ивановну, дочку Надежду Андреевну и немалое количество гостей. Семью фабриканта обслуживала многочисленная прислуга, жившая в полуподвальном помещении.
«Его превосходительству Владимирскому Губернатору Сентября 21 дня 1900 г. на бумаго-ткацкой фабрике тов-ва Ставровской м-ры Р. Баженова предложила понижение расценки на 8%, а на такой же фабрике т-ва Лемешенской м-ра А. Никитина с 26 того же месяца на 10% по всем сортам вырабатываемы товаров ф. 14». К 1900 году на фабрике насчитывалось790 ткацких станков, 5 мотальных машин, три шлихтовальных и 7 сновальных машин, 7 проборных станков, а также один токарный станок и паровой котёл мощностью в 113 лошадиных сил. Число рабочих превышает 800 человек. В 1901 году закончилось строительство 3-х этажного корпуса. В 1901 г. на фабрике было: 1360 тк. станков "Платт", 5 - мотальных машин, 4 – шлихтовальных, 7 - сновальных. 16 октября 1903 г. А.А. Никитин написал прошение владимирскому губернатору И.М. Леонтьеву с просьбой о разрешении открыть при фабрике Товарищества Лемешенской мануфактуры бесплатную народную библиотеку. 17 декабря 1903 г. И.М. Леонтьев утвердил её устав. Она учреждалась А.А. Никитиным с целью предоставить бесплатное чтение книг на дому «жителям» фабрики Товарищества Лемешенской мануфактуры. Содержалась она за счёт единовременного взноса учредителя в размере 200 руб. и других пожертвований. Библиотека разместилась в здании местного училища в особо отведенной для этого комнате. Управление делами библиотеки принадлежало её учредителю А.А. Никитину. Она не работала по праздникам Рождества и Пасхи, в последние три дня Страстной недели. В воскресные и праздничные дни библиотека открывалась лишь по окончании богослужения в местном храме. В ней насчитывалось более 10000 книг. В 1917 году бибилиотека была в деревянном бараке, где позже разместился Дом пионеров. Первым советским библиотекарем была Большакова Евдокия. Ее сменила Жаркова Г.А.
Осенью 1902 года по распоряжению хозяина урядник под свой надзор поселил в фабричной казарме двух ссыльных революционеров: поляка Константина Михаляка и московского слесаря Сергея Грунау, которые развернули нелегальную революционную деятельность среди рабочих фабрики, несмотря на контроль со стороны урядника.
Стариков Иван Михайлович (1891-1968)
Фабричные активисты Иван Стариков, Николай Колбунов, Мария Мартынова, Евдокия Афанасьева, Григорий Зиновьев с помощью Михаляка и Грунау в лесу за оврагом организовывали собрания рабочих, на которых выступали члены «Северного рабочего союза», призывая продолжать борьбу за свои права. Сильное влияние на развёртывание революционного движения в губернии оказала ленинская «Искра», агентами которой в губернии были И.В. Бабушкин и Н.Э. Бауман. На одно из тайных собраний рабочих фабрики приехал из губернии революционер Андрей Шеенков, который познакомил товарищей с содержанием «Искры». В разгар собрания неожиданно нагрянул урядник, арестовал Шеенкова и запер в «холодную». Затем он сообщил хозяину о незаконном «сборище» рабочих в лесу и задержании Шеенкова. Андрей Никитин собирался переправить агитатора в губернское управление. Владимирскому революционеру грозила тюрьма или ссылка. Но рабочие фабрики Иван Хромов и В. Зеленов, проживающий в селе Лунево, дождавшись, когда урядник уйдёт в казармы, сбили замок с двери арестантской, где помещался Шеенков, и освободили его. Затем Иван Хромов перевёз его на лодке на другой берег реки Клязьмы, а Зеленов на лошади довёз его до губернской заставы. «29 марта 1921 г., в то самое время, когда в зале гарнизонного клуба происходила заключительная часть Губернского Съезда Советов – выборы Губисполкома, на нарах Суздальского подворья крепко спал гражданин в оленьей охотничьей куртке – делегат съезда от Суздальского уезда – Андрей Шеенков. Ему где-то довелось сразиться с «зеленым змием» и так уходился как убитый, - едва ямщики добудились, когда стали собираться к отъезду остальные делегаты…».
Молодой Андрей Никитин, как и его отец, занимался благотворительностью. Но это не мешало фабриканту нещадно эксплуатировать рабочих собственной фабрики. Рабочие фабрики вели борьбу за улучшение своего экономического положения. Так, в 1903 году на фабрике началась забастовка рабочих, потребовавших увеличения заработной платы, но она привела лишь к незначительным улучшениям.
«Около 50 лет проработал я на производстве. На бывшую Никитинскую фабрику, ныне фабрику «Организованный труд», пришёл из деревни в 1903 году. Жили тогда в тесных каморках. Посёлка не было. Стоял большой дом, с огромным коридором. К этому дому примыкало ещё несколько построек — таковы были жилищные условия. Заболеешь, бывало, не только полечиться, полежать спокойно негде было. Инвалидами труда, престарелыми хозяин не нуждался, гнал их с производства. О. АБРАМОВ, пенсионер» («ВК», 7 ноября 1956). «51 год я трудился на производстве. Более 17 лет из них работал на фабриканта. 12-летним мальчиком в 1905 году меня приняли на ткацкую фабрику лемешенской мануфактуры Никитина. В то время на этой мануфактуре работали мои родители. Отец — помощником мастера. Мать — ткачихой. Здесь же трудился и мой дед. Так началась моя трудовая жизнь, ничем не отличавшаяся от жизни многих сверстников — подростков, которых с малых лет родители отдавали «в люди». Бесконечно долгим казался рабочий день. Продолжительность его была одинакова как для взрослых, так и для подростков. Разница была лишь в том, что женщинам и подросткам платили зарплату меньше, чем мужчинам. По 10—12 часов ткачи работали в тесном и грязном помещении. Рабочие места освещались керосиновой лампой. Самый лучший ткач зарабатывал 15—17 рублей в месяц. Лихо было тем, кто имел малолетних детей. Обычно многосемейные жили впроголодь, из месяца в месяц числились должниками фабриканта за продукты, которые они получали в хозяйской лавке. И когда в 1905 году над страной пронёсся гордый буревестник свободы и вспыхнули революционные восстания рабочих, к ним присоединились и лемешенские ткачи. Тогда уже я понял, что рабочий класс идёт навстречу светлой заре, занимающейся над Россией. В.Н. Корнилов».
Собирались небольшой группой читали запрещенную литературу, организатором был учитель Пыжов Андрей Михайлович и его сподвижница Мартынова Маргарита Ивановна. Читали газету "Искра", вели разговоры, о том, как ширится революционное движение по всей России, что и мы не должны отсиживаться в стороне, а надо вести пропаганду идей революции среди рабочих. В 1905 году начал свою работу кружок «Инициативный» - участниками которого были: 1. Пыжов Андрей Михайлович (учитель), 2. Мартынова Маргарита Ивановна, 3. Крылов Костя, 4. Крылов Андрей Тим., 5. Чуев Иван Никитич, 6. Белов Алексей, 7. Зиновьев Костя - приехавший из Ковровского уезда, ранее работал в железнодорожных мастерских, имел хорошие связи с Ковровским подпольем. Члены кружка распространяли листовки среди рабочих, и впервые читали брошюру В.И. Ленина "К деревенской бедноте”. В листовках говорилось о том: что на 500 тыс. жителей губернии приходилось 30 врачей, что ежегодно до 3-х тыс. рабочих получают увечья из-за несоблюдения т/б хозяевами. Что после 45-ти лет, из 100 чел. могут продолжать работу четверо и что более 60% народившихся детей умирают не достигнув 5-ти летнего возраста. Все эти слова подтверждались и на жизненном примере рабочих фабрики, смертность детей была такая, что отдельными днями из фабричного корпуса выносили по шесть гробиков. Слухи одни тревожнее других доходили и до затерявшегося в лесу поселка, нарушая тишину будничной, однообразной, изнуряющей жизни. Эти слухи вызывали у одних страх, у других желание начать забастовку, присоединиться к всеобщей борьбе. Прибыли из Губернии интеллигенты рассказывали рабочим о начавшейся в России Революции, о том, что рабочий класс и весь трудовой народ поднялись на решительную борьбу с самодержавием. Рабочие железных дорог фабрик и заводов, объявили всеобщую политическую стачку. Рабочие поселка бросили работу, был созван митинг. На митинге выступил один из интеллигентов: - Товарищи! - говорил он, - в России идет революция! Рабочий класс и весь трудовой народ поднялись на решительную борьбу с самодержавием. Рабочие железных дорог, фабрик и заводов объявили всеобщую политическую стачку. Всюду рабочие выходят на улицу с красными знаменами. Самодержавие трещит по швам, но еще пытается обмануть нас лживыми обещаниями. Не верьте им. Выходите в решительный бой за свои права, за свободу, за демократическую республику”. Рабочие решили на митинге прекратить работу и приступить к ней только тогда, когда хозяин выполнит их требования. Рабочие требовали от хозяина: 1. Прибавить зарплату, 2. Снизить цены на продукты, 3. Отменить штрафы, 4. Равную оплату за труд женщинам с мужчинами, 5. Снизить рабочий день, 6. Уволить самодура мастера и приказчика магазина… Для переговоров с фабрикантом был избран рабочий Алексеев Матвей Никитович. В ГАВО сохранилось дело 1906 г. «О забастовке на фабрике Товарищества Лемешенской мануфактуры Андрея Никитина». В частности, в нём говорится, что «принимали участие в забастовке почти все мужчины и небольшое число женщин (число рабочих - 1615 человек) ... Забастовка продолжалась 12 часов». 24 марта 1906 г. фабричный инспектор М. Давыдов был вызван на Лемешенскую фабрику Андрея Никитина по поводу недоразумений с её рабочими. Явившись на фабрику около 5 часов вечера, он застал её неработающей и рабочих, ожидавших его у конторы. Их требования содержали 17 пунктов, в том числе: организовать работу в две смены по 9 час. каждая; уравнять в зарплате рабочих как мужчин, так и женщин; улучшить квартирное положение; устроить на фабрике и в спальных корпусах как холодную, так и горячую воду; в случае болезни рабочего платить ему половину месячного заработка; в фабричной лавке все съестные продукты должны были быть доброкачественными и мясо трёх сортов; в случае неспособности трудиться помещать рабочих в богадельню или же выдавать им пособие в размере 5 руб. в месяц. После недолгих и мирных переговоров рабочие получили положительный ответ почти на все пункты. Вообще как переговоры, так и дальнейшее поведение рабочих было очень тихое и дружелюбное. Около 9 часов вечера все рабочие разошлись.
Из раппорта «Его превосходительству Владимирскому Губернатору: Сегодня 9 октября, около часу дня полицейским урядником при фабрике Лемешенской Мануфактуры Спиридоновым были задержаны за распространение в районе Мануфактуры противоправительственных прокламаций двое неизвестных лиц назвавшихся Иваном Васильевым Соколовым, а другой Николаем Егоровым Пановым и замечены в фабричную арестанскую (маленький дом у моста). Узнавши о задержании распространителей прокламаций фабричные рабочие, толпой окружили арестанскую и силой вырвали ключи у фабричного городового Зубанова и освободили задержанных, перевезли их на другую сторону реки Клязьмы, дав им возможность скрыться от преследования ... № 1381 9 октября 1906 года Исправник (подпись). Далее из материалов расследования в протоколе значилось, что в освобождении заключенных принимала толпа рабочих в 150 чел., когда подошли к казарме то там тоже уже была толпа, грозили остановить паровую и вызвать весь народ... Освобожденных по народной молве перевез Иван Петров Хромов... Особенно буйным настроением выделялись следующие лица: Никитин М.Н., Широков И.И., Тимофеев И.Ф., Ефимов В.Е., Данилов А.Ф., Мартынов И.Г., Наумов К.И., Елисеев И.И., Хромов, Марков, Титов Н.И. и в дополнении к рапорту за № 1381… Судебным следователем 3 участка Владимирского уезда рабочие фабрики товарищества Лемешенской м-ры: Мартынов И.Г., Данилов А.Ф., Ефимов В.Е., Сидоров С.Н., Крутояров И.М. участвовавшие в насильственном освобождении мещан Соколова и Панова... по 310 статье уложения о наказаниях были арестованы и под усиленным конвоем полицейской стражи отправлены во Владимирскую губернскую тюрьму. Исправник Свирский. 14 ноября 1906 г.». «Его превосходительству господину Владимирскому Губернатору Владимирского Уездного исправника Раппорт В дополнение к донесению о действии толпы рабочих Лемешенской Мануфактуры по насильственному освобождению из фабричного арестного помещения задержанных распространителей прокламаций... Доношу: 9-го сего Октября, утром часов около 9-ти от села Лемешки к фабрике шли двое молодых людей в фуражке, а другой в папахе. Проходя мимо рабочих, устраивавших мостовую на этой дороге... дал в руки Сергею Никитину Глотову два листочка прокламаций сказав на вот тебе почитай и передай вон той артели. Глотов как неграмотный оба листочка отдал мостовщику Илье Михайловичу Сабурову, который передал их подрядчику Никулину... а он городовому Зубанову и доложил, что двое на фабрику пришли с прокламациями. ... Затем листочек был отдан Н.У. Малышеву, а последний уряднику Стридонову... Начали разыскивать распространителей прокламаций по фабрике, и спустя два часа около здания фабрики между фабричным корпусом и квартирой помощника дворового приказчика Зайцева встретили сказанных распространителей, пробравшимся к выходным дверям фабрики, откуда через час должны были идти рабочие со смены. На расспросы урядника сказали, что пришли поискать работы в слесарном депо. За пазухой была литература, урядник отобрал при обыске и 45 к. денег, привел в арестанскую и поместил в отдельные камеры, а они запели "Вставай, поднимайся рабочий народ". Урядник с городовым пошли доложить в контору по телефону приставу о высылке конвоя, оставив у арестанской сторожа Ивана Феоктистова Емелина. По дороге в контору урядник услыхав от своего племянника, что рабочие хотят силой освободить арестованных... На полпути против фабричной церкви их встретила толпа рабочих в 150 чел. схватили урядника под руки, повели к казарме, требуя освободить арестованных… Когда подошли к казарме, то около нее тоже была толпа. Стали требовать отпереть входную дверь, из буйно настроенной толпы начались такие натиски и угрозы, которые принудили городового отпереть … крича "Люди эти нам дороги, они о нас хлопочут, а вы лишили их свободы. На кой нам черт Ваше правительство, - кричали остановить паровую и вызвать весь народ" - что это воля народа, затем рабочий Иван Трофимов Мартынов отнял у городового ключи от камер, отпер и выпустил арестованных... При чем в толпе кричали никого не выдавать и на допрос не являться. Освободив арестованных толпа хотела их направить лугом к с. Боголюбову, но боясь встретиться с полицией решила перевести на лодке на другой берег к с. Луневу и по народной молве будь-то бы перевез их рабочий Иван Петрович Хромов... При освобождении толпа кричала - Ура, некоторые кидали шапки вверх и подпрыгивали. Особенно буйным настроением выделялись по замечанию урядника и городового следующие лица: 1. Никитин Матвей Никитин, 2. Крутояров Иван Максимович, 3. Широков Иван Иванович, 4. Тимофеев Иван Филиппович, 5. Сидоров Степан Никифорович, 6. Ефимов Василий Евграфович, 7. Шанков Николай Канофотович, 8. Данилов Андрей Филиппович, 9. Мартынов Иван Тимофеевич, 10. Наумов Кузьма Иванович, 11. Новиков (он же Иванов) Василий Иванович, 12. Жуков Василий Игнатьевич, 13. Елисеев Иван Иванович, 14. Марков Петр Ильин., 15. Чемоданов Петр Иванович, 16. Хромов Иван Петрович, 17. Шелпанов Сергей Самсонович, 18. Титов Николай Иванович. Первые трое Никитин, Крутояров и Широков считаются у рабочих их выборными, для обсуждения своих нужд, которые вместе с другими еще рабочими 24 марта сего года были выбраны для личных переговоров со страшим фабричным инспектором Свирским, который был на фабрике для разъяснения недоразумений между хозяином и рабочими. Следствие об изложенном производится Судебным Следователем 2 участка Владимирского уезда ... Состав фабричной полиции усилен четырьмя стражниками. Исправник Свирский. Октября 13 дня 1906 г.» «Его превосходительству Господину Владимирскому Губернатору Владимирского Уездного исправника Рапорт В дополнении к раппорту от 9 минувшего октября за № 1388. Вашему превосходительству доношу, что сего числа Судебным Следствием 3 участка Владимирского уезда И.И. Воиновым рабочие фабрики товарищества Лемешенской м-ры: Иван Трофимович Мартынов, Андрей Филимонович Данилов, Василий Еврафович Ефимов, Степан Никонорович Сидоров, Иван Максимович Крутояров. Участвовавшие 9 октября в насильственном освобождении из фабричной арестанской мещан Соколова и Панова, задержанных урядником Спиридоновым за распространение возмутительных прокламаций по предъявлении им обвинения по 310 статье были арестованы и под усиленным конвоем Уездной Полицейской стражи отправлены во Владимирскую Губернскую тюрьму. Исправник Свирский. 14 ноября 1906 г.» Началась расправа над рабочими. 12 человек были арестованы, многие были уволены, в том числе Хромов И.П. Но все же перепуганный хозяин, пошел на ряд уступок, ненавистный мастер был уволен, прибавил зарплату, снизил штрафы. Ссыльный революционер Константин Михаляк адаптировался в посёлке: он женился на ткачихе Елизавете, дочери мастера Чувашева Ивана Ефимовича. У них родилось двое детей: Бронислава и Генрих, к сожалению, умерших в младенчестве. Михаляк был одним из самых активных членов кружка: знакомил в доступной форме с трудами В.И. Ленина «Развитие капитализма в России», где подробно описан процесс образования внутреннего рынка для крупной промышленности, а также выпущенной «Союзом борьбы за освобождение рабочего класса» книгой «Объяснение закона о штрафах». 5 апреля 1907 г. владимирский губернатор И.Н. Сазонов, собираясь просить Андрею Андреевичу Никитину за его пожертвования награду, просил старшего фабричного инспектора М. Давыдова сообщить ему имевшиеся сведения о деятельности Никитина на поприще фабрично-заводской промышленности. В ответе М. Давыдова губернатору говорилось о том, что осмотр казарм дал не особенно благоприятный результат: везде была теснота, так в каморках в 9 куб. сажень помещались 12 и даже 13 человек, в помещениях до 6 куб. сажень - 7, 8 человек. Больница была тесновата, и за неимением помещения один больной лежал в коридоре. Стачка 6 марта (22 февраля) 1907 г. рабочих фабрики Т-ва Лемешинской М-ры и типографии губернской земской управы «Владимирец» по случаю открытия II государственной думы.
На Лемешинской фабрике, на особо выстроенной эстраде, в праздничные дни вечером играл духовой оркестр. В 1900-1905 годах оркестр в поселке организовал капельмейстер пехотного полка Банович, который приезжал к нам из Владимира 2-3 раза в неделю на репетиции. Он был талантливый музыкант. Терпеливо работал с лемешенцами. Загорался, когда замечал, что музыка проникла в еще одно человеческое сердце. Из фабричной среды тогда сразу выдвинулись лучшие музыканты: учитель И.А. Митрофанов и главный бухгалтер Бурдюков.
50 летие духового оркестра ф-ки "Организованный труд". 1957 год.
Иногда «лемешенских музыкантов» приглашали во Владимир, где они за плату играли на Пушкинском бульваре. “Платное гулянье, устроенное клубом, 20 июня можно считать удавшимся”,- писали “Владимирские губернские ведомости” в 1913 г.,- Успеху гулянья, несомненно, способствовал духовой оркестр с Лемешинской фабрики А.А. Никитина, по просьбе которого с 10 часов вечера публика допускалась на бульвар бесплатно. Около 11 часов ночи был сожжен не дурный фейерверк. Музыкантам много аплодировали. Выражалось пожелание, чтобы и наперед лемешинцы не отказывались играть на эстраде общественного сада”.
Из воспоминаний Михаила Васильевича Касаткина. «Коля Малышев, оправдывавший свою фамилию, будучи малого роста. Сын бухгалтера Никитинской фабрики в Лемешках. Хорошо учился вместе с нами с приготовительного класса. Скромный, тихий, симпатичный юноша. По окончании Владимирской мужской гимназии (1911 г.) был на медицинском факультете Московского университета. Участвовал военным врачом в империалистической войне и гражданской, тяжело заболев, долго страдал и умер во Владимире в 1925 году». Товарищество Лемешенской мануфактуры Андрея Никитина получило за 1912 г. чистой прибыли 48088 руб., основной капитал составлял 750 тыс. руб., запасной капитал - 94294 руб. 1912 г. «Бумаго-ткацкая фабрика Лемешенской м-ры, близ с. Лемешки, Боголюбовской волости. Выработка миткаля. 1590 рабочих. Почтовый адрес предприятия, его владельца и правления: Москва, Варварка, старый гостинный двор» (Коммерческий указатель фабрик, заводов и других промышленных заведений Владимирской губернии. Ф. Черешнев и С. Воронинский. 1912). Годовая производительность фабрики в 1913 г. составила: 619352 I/4 куска (в куске 50 аршин, аршин равен 3/4 метра) на сумму 3.067910 руб. 87 коп. Количество рабочих мужчин – 518, женщин – 1074, подростков моложе 15 лет - 124.
В 7 час. 45 мин. вечера Император Николай Александрович с дочерьми прибыли к Боголюбову монастырю… От св. шатра Император возвратился к новому соборному храму обители, где стояли волостные старшины, земские начальники, непременные члены Губернского Присутствия, непременные члены землеустроительных комиссий, отрубные хуторяне, представители Владимирского уездного земства и депутация фабрики Лемешенской мануфактуры. По окончании обхода Император изволил принять непременных членов: Владимирского губернского присутствия, землеустроительных комиссий, земских начальников, волостных старшин, хуторян Владимирской губернии и депутацию от рабочих Лемешковской мануфактуры, удостоив их милостивым разговором. В 1913 году рабочие впервые вышли на маёвку, в которой участвовало около пятисот человек. Перед рабочими с пламенными речами выступали приехавшие из Владимира большевики Семён Андрианович Чистов, А.Е. Корунова, местные рабочие-активисты Григорий Зиновьев, Мария Мартынова. Они говорили о тяжёлой жизни народа, призывали к борьбе с эксплуататорами.
«Новая» — Лемешенская м-ра день ото дня завоевывала себе прочное положение на товарном рынке. Перебоев в работе не было. Был момент перед империалистической войной в 1913-1914 года, когда бязью и миткалем были завалены все фабричные склады, но начало войны разрядило этот промышленный застой. Военное интендантство в месяц вывезло всю здешнюю продукцию. В 1914 г. фабрика состояла из одного каменного трёхэтажного корпуса, в котором помещались: машина паровая горизонтальная в 450 лошадиных сил, 3 котла паровые, машина паровая вертикальная в 100 лошадиных сил, машина паро-динамо для электрического освещения, запасная, 1360 станков ткацких, 5 машин мотальных, 7 машин сновальных, 4 машины шлихтовальных. Существовало полное устройство электрического освещения всего предприятия. Рабочих мужского и женского пола насчитывалось 1620 человек. При фабрике для рабочих семейных и одиноких имелись 3 казармы каморочной системы и для служащих 12 домов с достаточным устройством в них квартир. В годы Первой мировой войны фабрика работала для нужд армии, поставляя ей по заключённому контракту хлопчатобумажные ткани. Так, в 1915 г. ей было выработано «миткаля 615270 кусков 117800 пудов на 4553400 рублей». Андрей Андреевич Никитин состоял директором Товариществом Лемешенской мануфактуры более 30 лет. В 1882 г. на ней было 599 станков и 660 рабочих. За 30-летний период фабрика под управлением Никитина расширилась. Число станков более чем удвоилось и возросло до 1350, число рабочих достигло 1593 человек, которым в 1916 г. было уплачено 288256 руб. заработанной платы. Сама фабрика была переведена в более светлое и просторное помещение, старый же корпус переделан в казарму. Какие-либо особо технические или санитарные усовершенствования на фабрике отсутствовали. Фабричный инспектор М. Давыдов писал о том, что «положение рабочих на фабрике Товарищества Лемешенской мануфактуры заставляет желать много лучшего». Каких-либо благотворительных учреждений при фабрике не имелось. Отрадным явлением следовало считать имевшуюся на территории фабрики церковь, назначение которой было удовлетворение религиозных нужд многочисленных рабочих и служащих фабрики. Отношение Андрея Андреевича Никитина к рабочим было вполне корректным, близкое знакомство с ними, приобретённое долгой службой на фабрике, делало для него возможным миролюбиво улаживать всевозможные затруднения. Не усматривая в деятельности Никитина на поприще фабрично-заводской промышленности каких-либо особых заслуг, которые выделяли бы его из ряда подобных ему деятелей, фабричный инспектор признавал Андрея Андреевича тем не менее полезным работником на пользу отечественной промышленности.
