1. Владимирский женский приют. Преосвященный Иустин с разрешения Св. Синода в 1853 г. открыл небольшое заведение при Владимирской Успенском женском монастыре под скромным названием «приюта». 2. 11 февраля 1865 года открылось Владимирское училище девиц духовного звания. 3. С 5 июля 1869 года Владимирское училище девиц духовного звания стало именоваться Владимирское женское епархиальное училище.
Преосвященный Епископ Феофан (Говоров), основатель Владимирского епархиального женского училища
22 июля 1863 г. на Владимирскую кафедру был назначен преосвященный Феофан (Затворник). Перед самым переходом своим на Владимирскую кафедру преосвященный Феофан основал женское училище в 1863 г. в Тамбове. Святитель Феофан в октябре 1863 г. предложил Епархиальному Попечительству на обсуждение вопрос об открытии во Владимире женского духовного училища, предварительно дав с своей стороны просвещенные и опытные руководственные указания. Руководясь опытными указаниями святителя, принимавшего самое живое участие в начатом деле, и само вполне разделяя убеждение в указанной надобности, Епархиальное Попечительство, войдя в обсуждение предложенного вопроса, во 1-х нашло возможным из собственных средств выделить часть потребных денежных сумм как на первоначальное устройство и обзаведение училища, так и на дальнейшее содержание его, а затем вошло в сношения с епархиальным духовенством через благочинных и с настоятелями и настоятельницами монастырей, призывая их к помощи на столь важное и полезное для епархии дело. Духовенство как белое, так и монашествующее, само сознавая всю важность и пользу для епархии предполагаемого учебного заведения, сочувственно отнеслось к призыву, изъявив согласие, кроме единовременного пособия на обзаведение училища, ежегодно отчислять в пользу его известные проценты с своих доходов и с кошельковых церковных сумм, а настоятели и настоятельницы монастырей – с неокладных монастырских сумм. Так, указаниями и заботами преосвященного Феофана были изысканы верные местные источники, достаточные для первоначального устройства и обзаведения предполагаемого училища и для дальнейшего существования его. По изыскании средств на училище, Преосвященный предложил Попечительству приискать для него дом. Попечительством осмотрено было несколько продающихся в городе домов, из коих один, находившийся в Залыбедской части города, по Воскресенской улице, и принадлежавший тогда действительному статскому советнику Д.В. Соленикову (предводитель губернского дворянства), найден был наиболее удобным и выгодным для предположенной цели как по внутреннему устройству, так и по цене своей. Приторговав этот дом, Попечительство доложило о том Преосвященному, представив ему и все документы, нужные для приобретения означенного здания под училище. В нем оказалось возможным поместить до 60 воспитанниц — с отделением потребного количества комнат для начальницы заведения, классов и домовой церкви. Приобретенные владения состояли из большого дома, флигеля и надворного строения. Главный деревянный дом на каменном фундаменте, крытый деревом, имел в длину 36, в ширину 23 и в вышину с мезонином 9 аршин. Деревянный флигель, также крытый деревом, на каменном фундаменте, был длиной 30, шириной 9 и вышиной 3 ½ арш. Деревянное надворное строение с каменным фундаментом состояло из людской избы и кухни, амбара с кладовой, сарая, конюшни, коровника, погреба и бани. Земли под всем этим владением было в поперечнике 28 саж. и в длину в обоих концах по 23 ½ саж., огородной и садовой земли значилось в поперечнике 28 саж. и в длину 31 1/3 саж. Кроме сего к тому же владению принадлежала земля, лежащая против дома, в количестве 232 ½ кв. саж. Все это владение, составлявшее собственность действительного статского советника Дмитрия Васильевича Соленикова, приобретено было для училища за 5500 р. на средства епархиального попечительства и духовенства. Так как приобретенный дом был не новый и притом продолжительное время до покупки его под училище оставался без жильцов и не ремонтировался, то оказалось необходимым произвести в нем значительные поправки, а затем и некоторые перестройки в целях приспособления его к потребностям школы и общежития. Принимая дом, училищное управление при осмотре его нашло напр., что а) крыша на доме с правой стороны мезонина пропускала течь, от которой в одной комнате попортилась штукатурка; б) стекла в некоторых окнах разбиты, во многих оконных рамах от времени замазка от стекол отстала; в) в кухне не оказалось русской печи, необходимой как для печения хлебов и приготовления других кушаньев воспитанницам, так и для приучения учениц к кухонному хозяйству, а имелась одна только плита, не совсем нужная для заведения, и та не в надлежащем месте и ветха, кирпичный пол во многих местах оказался выбитым; г) в бане пол и полок сгнили и печь по ветхости к употреблению оказалась негодной. Постановлено было немедленно же приступить к ремонту здания. Крыша на доме была исправлена, худые места, дававшие течь, покрыты были новым тесом, стекла вновь были перемазаны замазкой и вымыты, а разбитые вставлены, в кухне сложена была новая русская печь с устройством при ней плиты и очага с потребным количеством котлов, кирпичный пол был исправлен, в бане пол и полок устроены были новые, а печь переложена с устройством паровика. Все эти и другие необходимые ремонтные работы произведены были экономическим способом на средства попечительства. Затем училищной администрации предстояло озаботиться устройством необходимой обстановки училищного помещения. Так как заведение открывалось главным образом для сирот, то обстановка делалась самая скромная: вещи приобретались лишь самые необходимые и простые. Для воспитанниц на первый раз сделано было четыре гардероба — два для платья и два для белья — по 8 р. каждый, 30 табуреток по 35 к. каждая и 5 парт с перегородками внутри и со скамейками к ним — по 3 р. 20 к. за каждую. Все эти вещи по дешевому способу окрашены были „под дуб". Экономическим способом заготовлялись и другие вещи, необходимые для общежития. Для столовой напр. куплено было 4 простых миски, соответствующее количество разливных деревянных ложек, 6 графинов, 12 стаканов, 12 солонок, 2 ½ дюж. ножей с вилками по 3 р. 25 к. за дюжину, 3 дюжины деревянных чашек от 5 до 11 к. за штуку, 2 ½ дюж. столовых деревянных ложек по 1 ½ к. за штуку и 2 дюжины мельхиоровых по 6 р. 50 к. за дюжину. Также приобретались и все кухонные и другие хозяйственные принадлежности. Из постельных вещей на первый год намечено было приобрести 20 кроватей, столько же матрасов с подушками и одеялами, 40 простынь и 40 наволок. Кровати оказалось возможным получить бесплатно из местного мужского духовного училища, при котором хранилось несколько железных коек, принадлежавших прежде бывшей Суздальской «бурсе». По предложению ректора семинарии архимандрита Алексия и кафедрального протоиерея Ф.М. Надеждина училищное управление вошло в правление семинарии с просьбой, не найдет-ли оно возможным уступить для училища девиц духовного звания если не вовсе, то на время 20 кроватей из наследия Суздальской бурсы, хранившегося при мужском духовном училище. Просьба управления женского училища была уважена. Полученные койки пришлось только немного подправить, заплатив за ремонт каждой по 65 к. Матрасы и одеяла по поручению училищного управления куплены были членом его, священником А.М. Левитским в Москве — первые по 2 р. 25 к., вторые по 2 р. 90 к. за каждое. Простыни и наволочки готовились из холста, пожертвованного в большом количестве духовенством, монастырями и церквями епархии. Необходимых переделок внутри дома по устройству и распределению комнат было немного. Комнаты распределены были так, что ими можно было пользоваться, не нарушая их плана. 2 комнаты в юго-западной части дома по лицевой стороне, примыкавшие к балкону и парадному крыльцу, назначены были под квартиру начальницы училища. Соседние комнаты по лицевой стороне отведены были под «советскую» и классные занятия. Большая комната, расположенная слева от парадного входа и примыкавшая к северо-западной стене дома, назначалась под рекреационную залу; соседние с ней комнаты по той же стороне дома отводились под столовую, для более удобного помещения которой перегородки в этих комнатах были разобраны, так что из двух комнат получилась одна довольно просторная для столовой комната. Мебель для всех комнат заведена была простая и скромная. Для присутственной комнаты куплены были стол в 10 р., диван в 12 р. и несколько стульев, а также стенные недельные часы ценой в 12 р. В квартиру начальницы приобретено было 2 ломберных стола по 4 р. и 1 стол с полами в 7 р., диван в 12 р., 5 кресел по 4 р. и зеркало в 10 р.; для того же помещения заедена была часть стульев, купленных для училища в количестве 2 дюжин по 16 р. за дюжину. Для столовой приобретено было 2 обеденных стола со скамьями по 3 р. 20 к. и буфет ценой в 13 р. 75 к. Кроме того куплено было несколько простых столов — в классную, для экономки, мастерицы, и шкаф для принадлежностей рукоделья. Значительные перестройки внутри дома произведены были в мезонине, одна часть которого отделена была под спальню, а другая — под домовую церковь. Церковью занята была большая половина мезонина с 5 окнами на улицу. Устроенная здесь домовая церковь не отличалась ни своей поместительностью, ни богатым убранством. Вся церковь занимала собой площадь в 162 кв. аршина, из которых 54 — заняты были алтарем и 108 — остальной частью церкви. Стены и потолок церкви оштукатурены были и оклеены синей бумагой, иконостас поставлен был простой в один ярус с четырьмя иконами по сторонам царских дверей. Церковное имущество, частью приобретенное на средства училища, частью пожертвованное, также не отличалось богатством. Все напрестольные предметы были самые простые и недорогие. Купленный за 10 р. шкаф для церковной ризницы вмещал в себе все смены скромных церковных облачений и богослужебные книги. Церковь была устроена в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы. Дальнейший ремонт училищных зданий отложен был до лета 1865 года. В это лето главный училищный дом покрыт был железом. Старая деревянная кровля дома устроена была настолько отлого, что и частыми починками трудно было предупредить течь и предохранить дом от порчи: починенная осенью 1864 года кровля дома с наступлением весны дала течь в других местах, а после починки этих мест, легко могла показаться течь и в иных местах. Чтобы не делать частых, но мало полезных трать на починку кровли, вместо напрасных поправок устаревшей тесовой крыши решено было перекрыть весь дом железом. Старая кровля была разобрана, тес употреблен на починку крыш надворного строения и на загородку находившейся против дома рощицы. Новая железная кровля дома и окраска ее потребовали от училища расходов в 1000 слишком руб. Вместе с этим тем же летом подправлена была наружная штукатурка дома и ремонтировано было надворное строение, так что к осени 1865 года все владение училища, начиная с главного дома и кончая последней надворной пристройкой, внутри и снаружи приведены были в порядок и выглядели прибранными. Не забыт был и заглохший училищный сад: еще с весны он был поднят, по расчищенным дорожкам поставлены были скамейки, разделан цветник и устроена была галерея с тремя столами и несколькими скамьями. Но это последнее дело — приведение в порядок сада, стоившее училищу 28 р. 76 к., не совсем понравилось преосвященному Феофану, желавшему как можно проще и скромнее обставить жизнь бедных сирот в училище. Устройство незатейливого цветника и самой простой беседки — галереи казалось ему уже некоторой роскошью, неуместной для «приюта» взятых от нужды и бедности сирот. В резолюции на экономическом по сему журнале он писал: «Управление забыло, что у нас сироты и все должно быть по-сиротски».
В то же время под преосвященным и опытным руководством святителя составлен был проект устава и штата для предполагаемого училища, а 20 марта 1864 года преосвященным Феофаном уже отправлено было в Святейший Синод и представление об открытии училища. Из этого представления открывается, что за Владимирским женским духовным училищем с первых же пор обеспечивалось его дальнейшее существование, и это имело, конечно, весьма важное значение для правильного хода всей деятельности заведения. дело в том, что во многих епархиях женские духовные училища первоначально за скудностью, а иногда и за отсутствием определенных средств содержания, едва влачили свое существование. Недаром большинство из них искало себе пристанища в стенах обителей, где, кроме бесплатного помещения, они получали и остальное содержание. При таких условиях женские училища большей частью преследовали не столько учебно-воспитательные цели, сколько благотворительные: в число питомиц принимались сироты и дети беднейших родителей. И выходило на практике, что многие училища девиц духовного звания, как они официально именовались, были таковыми лишь по имени, а в сущности являлись теми же приютами, какие при монастырях стали учреждаться еще с 30-х годов XIX века. Учебное дело в таких училищах было не только далеко от нормальных программ Царскосельского училища, но и вообще часто не имело правильной и определенной организации. Бывали даже случаи, что преподавание всех предметов поручалось здесь грамотным инокиням вместе с монастырским священником; ибо обучение совершалось этими лицами безвозмездно. Представление преосвященного Феофана по делу об открытии училища было следующее: «Убеждаясь в необходимости открыть в гор. Владимире училище для девиц духовного звания, в котором бы дети всех священно-церковно-служителей, состоятельных за умеренную плату, а бедных и сироты безмездно могли получать соответственное ожидающему их положению воспитание и образование, я предложил Попечительству о бедных духовного звания представить по сему предмету свои соображения. Попечительство, вполне разделяя убеждение в указанной ему мною надобности, по соображении с своими средствами и по снесении с духовенством через благочинных и с настоятелями и настоятельницами монастырей, представило мне: 1) оно из своих собственных средств может уделить: а) на первоначальное обзаведение из остаточных сумм до 200 0 руб., б) на содержание училища из каждогодных своих доходов по 1000 руб. в год и сверх того в) на содержание в училище 40 воспитанниц из сирот до 2000 руб.; 2) священно-церковно-служители, кроме единовременного пособия на обзаведение училища, готовы жертвовать на сей предмет: а) из своих собственных средств по ¼ копейки с доходного рубля, что составит до 1000 руб., и б) из кошельковых церковных сумм по 1 копейке с рубля, что, по соображению с годовым доходом оных, может составить более 2000 руб. в год, и 3) настоятели и настоятельницы монастырей жертвуют на тот же предмет из неокладных монастырских сумм до 600 рублей. Усмотрев из сих соображений, что все духовенство Владимирской епархии, белое и монашествующее, вполне сочувствует необходимости в открытии училища для девиц духовного звания, и что как на первоначальное устройство и обзаведение онаго, так и на дальнейшее его поддержание совершенно достаточно предположенных Попечительством доброхотных пожертвований духовенства с его пособиями: на первоначальное обзаведение до 7000 руб., а на поддержание каждогодно до 6000 руб., я предложил Попечительству приискать для того дом. Попечительство, осмотрев через казначея своего несколько продающихся в г. Владимире домов, более способным и выгодным для предположенной цели нашло дом действительного статского советника Соленикова, в котором, за отделением потребного количества комнат для начальницы заведения, для классов и, если бы впоследствии понадобилось, для домовой церкви, по его соображению, можно удобно поместить до 60 воспитанниц, и, приторговав оный за 5500 руб. сереб., доложило о том мне. При сем представило письмо на мое имя г. Соленикова о согласии его на уступку Попечительству принадлежащего ему дома за показанную Попечительством цену, с обязательством уплатить, при совершении купчей, как состоящий на доме долг Строительной и Дорожной комиссии, так и другие недоимки, а также документы на принадлежность дома того ему, г. Соленикову, и сведения от Владимирской Городской Думы, Городового магистрата, Полицейского Управления, Строительной и Дорожной комиссии и Палаты Гражданского Суда, из котоырх видно, что кроме долга Строительной и Дорожной комиссии и небольшого поземельного сбора, никаким взысканиям дом г. Соленикова не подлежит. Осмотрев лично приторгованный Попечительством дом г. Соленикова, я нашел его вполне способным для назначенной цели и совершенно выгодным, чтобы приобрести оный покупкой. Представляя о сем на благоусмотрение Святейшего Правительствующего Синода и прилагая проект устава училища для девиц духовного звания, его штат, письмо г. Соленикова на мое имя, документы на принадлежность ему, Соленикову, приторгованного дома, план и фасад оному и все сведения, собранные Попечительством от других мест, для исходатайствования на открытие училища, на означенных в проекте устава основаниях, и на приобретение дома г. Соленикова в духовное ведомство Высочайшего соизволения, ожидаю в разрешение указанного предписания». Проект устава училища выработан применительно к местным условиям, под руководством святителя, представлял не мало особенностей в сравнении с уставами, раньше составленными Святейшим Синодом для Царскосельского и Смоленского училищ и назначенными в виде образцов для всеобщего руководства и пользования. На проекте устава Владимирского училища более всего отразилось влияние устава Тамбовского училища. Вместе с проектом устава Владимирского училища девиц духовного звания представлен был на рассмотрение Св. Синода и штат училища. Проект устава и штата был утвержден Св. Синодом без всяких изменений. Утвердив с своей стороны проект устава и разрешив открыть училище, Св. Синод предоставил Синодальному Обер-Прокурору повергнуть представленный преосв. Феофаном штат училища на Высочайшее утверждение и с тем вместе испросить Его Императорского Величества соизволение на покупку для училища дома. Его Величество Государь Император по всеподаннейшему докладу г. Обер-Прокурора Св. Синода в 20 день июля 1864 года Всемилостивейше соизволил как на открытие училища на изложенных в представлении преосвященного Феофана и утвержденных Св. Синодом основаниях, так и на покупку у г. Соленикова дома для училища, о чем г. Обер-Прокурор Св. Синода и уведомил Преосвященного отношением от 28 июля того же года за № 4354 для зависящих распоряжений. 24 августа 1864 года уполномоченным от Попечительства казначеем онаго священников А. Левитским во Владимирской Палате Гражданского Суда совершена была купчая крепость на приобретение для училища дома г. Соленикова. По совершении купчей крепости подлинная 15 сентября препровождена была во Владимирский Городовой Магистрат для учинения распоряжений о вводе Попечительства во владение означенным домом, а копия с нее 18 сентября отправлена от имени Преосвященного и. д. Обер-Прокурора Св. Синода князю Сергею Николаевичу Урусову. 22 сентября преосвященным Феофаном были назначены члены Управления для училища девиц духовного звания. Членами училищного Управления были определены: ректор семинарии, архимандрит Алексий, кафедральный протоиерей Надеждин Феодор Михайлович, казначей Попечительства священник Алексий Левитский и священник Вознесенской церкви Евгений Воскресенский. 5 октября Управление уже приступило к своей новой деятельности. Членами нового училищного Управления был принят от Попечительства приобретенный дом для училища. По надлежащем обозрении его, оказалось нужным многое в нем ремонтировать и исправить в целях приспособления его к потребностям школы и общежития, что и решено было произвести экономическим способом на средства Попечительства. Ближайшее попечение о воспитании детей согласно с уставом вверялось начальнице училища; учебная часть поручена была особому надзору ректора семинарии и кафедрального протоиерея, коим и поручено было составить проект распределения предметов обучения по классам, назначение уроков для каждого предмета, дней и часов преподавания и руководств. Хозяйственная часть поручена была члену Управления священнику Евгению Воскресенскому с званием казначея, которому и вменено было в обязанность доложить Управлению реестр необходимых к скорейшему открытию училища потребностей. Делопроизводство по Управлению поручено было члену священнику Алексею Левитскому с званием делопроизводителя, которому вменено было в обязанность по училищному дому и принадлежащим к нему зданиям составить опись и заготовить необходимые для записи прихода и расхода денег и материалов книги. Три последние месяца 1864 года и январь 1865 года прошли в приготовлении к открытию училища.
Прием учениц на 1-й учебный год продолжался несколько месяцев: из принятых в состав 1-го курса 25-ти учениц последние 10 поступили только к маю месяцу. 20-ти коек, взятых перед началом учебного времени с разрешения семинарского правления из мужского духовного училища, оказалось недостаточно. Для вновь поступивших учениц училищное управление еще получило 10 коек из того же наследия Суздальской бурсы. И на этот раз училищу пришлось сделать незначительный расход только на починку взятых коек.
Освящение храма и открытие училища предположено было 12 февраля 1865 г., в день празднования Святителю Алексию, Митрополиту Московскому и всея России Чудотворцу. Но как этот праздник пришелся в сырную пятницу, отчего и перенесен был на четверг - 11 число, то и освящение храма, с открытием училища, совершено 11 числа. Вспоминать же свое открытие училище будет ежегодно 12 февраля в день празднества Святителю Алексию. Накануне открытия училища член училищного Управления Кафедральный протоиерей Ф.М. Надеждин с делопроизводителем его священником А.М. Левитским и эконом Архиерейского дома о. Моисеем совершили всенощное бдение, которое вместе с начальницей училища А.И. Березовской слушали все принятые в училище девицы. На день праздника были приглашены училищным Управлением многие из духовных и светских начальствующих лиц гор. Владимира, а также и все, чем-либо заявившие свое теплое сочувствие призрению и образованию девиц-сирот духовного звания.
11 февраля 1865 года прошло открытие училища и освящение домовой церкви в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы.
Предварительно перед освящением храма и литургией было совершено водоосвящение и св. водой освящены все здания училища, а по прибытии Преосвященного, им самим в сослужении членов Управления было совершено освящение храма и затем литургия. На время освящения храма дети были поставлены против открытого алтаря, чтобы видеть торжественный обряд освящения, должно быть, доселе еще невиданный ими. По окончании литургии, Преосвященный со всеми сослужащими совершил молебен перед началом учения и заключил его следующей, специально для этого случая составленной молитвой к Господу Спасителю и Пречистой Его Матери… После молитвы провозглашено было многолетие Государю Императору и всему Царствующему Дому, Св. Синоду, преосвященному Феофану и преосвященному Иустину. С особенным умилением потом была пропета «вечная память» покойному архиепископу Парфению, во Владимирской епархии сохранившему светлую память о себе, как о заботливейшем отце сирых, который, можно сказать, основал епархиальное Попечительство о бедных и постоянно, в долгое свое служение на Владимирской кафедре, мудро приумножал средства его для блага бедных. Наконец, провозглашено было многолетие и всем благотворителям училища, а также начальствующим, учащим и учащимся в нем. Участвовавшие в церковном торжестве были приглашены преосвященным Архипастырем в комнаты училища, где делопроизводитель училищного Управления, священник А.М. Левитский прочитал краткую историческую записку об открытии училища.
«По ходатайству Епархиального Начальства, вызванному с одной стороны необходимостью — дать более нравственное воспитание девицам — сиротам, а с другой желанием — доставить духовенству средства к образованию дочерей его, с утверждения Св. Синода и с соизволения Императора, открывается училище для девиц духовного звания со штатом на 40 воспитанниц безмездных и возможное по вместительности дома, число своекоштных. Предметами обучения будут Закон Божий и именно: а) Катихизин, краткая священная и церковная История и краткой учение о богослужении православной церкви с достаточным объяснением Литургии, б) Русский и Славянский языки, именно: практическое изучение правил Русского языка и приучение к правильному и отчетливому выражению мыслей изустно и письменно и изучение правил, языка Славянского, сколько сие нужно для разумения Священных и Богослужебных книг, в) Гражданская История Всеобщая и особенно Русская, г) Арифметика до тройного правила со счислением на счетах, д) чистописание и рисование, сколько сие нужно для составления узоров, е) География Всеобщая кратко и Русская подробнее, и ж) Церковное пение. Но особенное внимание будет обращено на то, чтобы развить в воспитываемых чисто православные понятия, укоренить благочестие, приучить их к рукоделиям в возможно — обширном объеме и опытному домохозяйству во всех видах и таким образом приготовить достойных супруг для служителей Престола Господня, помошниц им в деле нравственного Христианского образования прихожан, попечительных матерей, способных облегчить и заменить труд их в домашнем воспитании детей, и сведущих хозяек. Курс воспитания девиц в училище назначается шестилетний и разделяется на три класса. Ближайшее заведывание училищем и постоянное попечение о нравственном и физическом воспитании девиц вверяется Начальнице, при которой полагаются три помощницы или воспитательницы и потребное количество наставников, — а для руководства и главного надзора учреждено училищное управление».
Затем одним из преподавателей училища, магистром богословия Н.И. Флоринским сказана была приличная случаю речь.
По окончании речи подан был гостям чай, а в соседней с ними комнате и дети пили чай. После чаю гости перешли в зал с хорами, где предложена была им закуска, во время которой поместившиеся на хорах архиерейские певчие пропели сначала «Коль славен наш Господь», потом несколько других кантат и между ними любимую святителем Феофаном пьесу, положенную на ноты кн. Голицыным стихотворение поэта-епископа Гермогена под названием «Житейское море». В заключение торжества певчими исполнен был народный гимн: «Боже Царя храни».
Обучение девиц в училище приняли на себя безмездно Профессора Семинарии о. Н. Флоринский и М. Херасков, учитель училища Г. Канаровский и градской священник о. Е. М. Воскресенский, который вместе и член училищного управления. Священно-служение в церкви училища отправляют по очереди Иеромонахи Архиерейского дома, а духовником избран о. протоиерей ключарь собора Г. М. Чижов, который не отказывается, несмотря на преклонность лет своих, в случаях надобности быть и преподавателем.
Через три дня по открытии училища наступила первая неделя Великого поста, и все дети в своей церкви исполнили христианский долг исповеди и св. причастия; у своего старца духовника они исповедывались, а в субботу преосвященный Феофан сам служил в их церкви литургию и сам приобщал их св. Таин, преподав им после св. Причастия глубоко назидательное наставление, выраженное святителем в простом, вполне доступном детскому пониманию слове.
Как вспоминает брат одной из воспитанниц училища протоиерей Михаил Херасков, «Владыка радел об нем, как о своем детище, часто посещал его… и затем, по отбытии из Владимира на Вышенский покой, переписывался с ними и следил за их судьбой. На их письма он находил время отвечать им. Так как Снегирева, урожденная Хераскова, была первою воспитанницею в училище; то он обыкновенно адресовал свои коллективные ответы на ее имя; по прочтении же письмо доставалось какой-либо воспитаннице во владение по жребию. Великий и любвеобильный святитель не стеснялся нисходить до бедных воспитанниц и не жалел уделять своего драгоценного времени на письма к ним. Он писал им не только во время обучения их в училище, но и после по разным обстоятельствам их жизни». Отношения преосвящ. Феофана к училищу были поистине отеческие, любвиобильные: он радел о нем, как о своем детище, и ласкал воспитанниц, как родных дочерей своих. Но не проходит и трех лет, как он подает в Священный Синод прошение об увольнении его на покой с правом пребывания в Успенской Вышенской пустыни Тамбовской епархии (ныне в Рязанской области). Святитель Феофан даже и по отбытии из Владимира в Вышенскую пустынь – не прерывал своих отеческих отношений к училищу: из затвора он следил за судьбой училища, переписывался с лицами училищной администрации и писал письма даже самим воспитанницам.
Архипастырям принадлежала власть высшего епархиального управления училищем, о состоянии которого они в свою очередь представляли отчеты Святейшему Синоду. Так как с первых же дней своего существования училище содержалось главным образом на средства духовенства и церквей, то в экономическом отношении оно подлежало также ведению епархиального духовенства, которое в лице своих уполномоченных на съездах контролировало сметы прихода и расхода и решало важнейшие экономические вопросы по общему содержанию училища и служащих его, представляя свои мнения и заключения на усмотрение и утверждение епархиального преосвященного. Ближайшим образом административная часть училищной жизни, по уставу училища, вверялась училищному управлению, которое заведывало всею внутренней жизнью заведения и представляло собой непосредственное, ближайшее начальство училища. По первоначальному училищному уставу, внутреннее управление училища составляли: ректор семинарии, кафедральный протоиерей, начальница училища, один из членов консистории и один из членов епархиального попечительства о бедных духовного звания, по избранию преосвященного. Таким образом управление училища имело коллегиальное устройство. Но из членов коллегиального управления особенно важные в педагогическом смысле полномочия давались начальнице училища: по уставу ей вверялось «ближайшее заведывание училищем и постоянное попечение о нравственном и физическом воспитании девиц и обо всем, относящемся ко внутреннему благоустройству училища». Поэтому удачный выбор начальницы для вновь открытого училища был особенно важен. К счастью для Владимирского училища девиц духовного звания, святитель Феофан нашел на эту должность опытную и достойную кандидатку. По его представлению, первой начальницей училища была избрана Александра Ильинична Березовская, до этого состоящая начальницей Тамбовского женского духовного училища, открытого святителем Феофаном. Счастливо было юное Владимирское училище, имея в первые годы своего существования такую опытную, простую и преданную своему делу начальницу, какой была А.И. Березовская. Отличаясь любовью к своему делу, она прекрасно понимала особое положение духовного женского учебного заведения, особое предназначение воспитываемых здесь девиц, и своей деятельностью в роли начальницы вполне отвечала взглядам учредителя училища на воспитание девиц духовного звания. Здесь, по мысли святителя Феофана, должны были воспитываться не белоручки, а черноручки, способные трудиться и работать – бороться с жизненной нуждой. Ввиду такой задачи воспитания, начальница здесь должна была готовой на труды и лишения: здесь «ей нужно быть всюду самой, за все отвечать и деток вести на деревенскую ногу». Эти взгляды усвоила и ими руководилась А.И. Березовская, когда была начальницей Тамбовского училища; этими же взглядами определялась ее деятельность и во Владимирском училище девиц духовного звания. Недаром и святитель Феофан, хорошо знавший А.И. Березовскую по Тамбовскому училищу, так отзывался о ней в письме к товарищу Обер-Прокурору Св. Синода, называя ее «простой, невзыскательной, хлопотливой и детолюбивой начальницей». Материальные условия для начальницы училища действительно были незавидные. По первоначальному штату годовой оклад ей назначался в 300 руб. Между тем служебные ее труды и обязанности были весьма многосложны. Прежде всего ей ближайшим образом вверялось трудное и ответственное дело воспитания учениц. К чести первой начальницы училища, она отдавалась этому святому делу, не щадя своих сил, а при достаточном опыте достигала и значительных успехов в своей воспитательной деятельности. А.И. Березовская вступила на службу во Владимирское училище уже в почтенных летах: ей было тогда около 60 лет. Но, несмотря на преклонный возраст, она производила на окружающих впечатление бодрой, живой и свежей старушки. Она держалась всегда очень прямо и, как бывшая придворная дама (она была фрейлиной Великой Княгини Александры Феодоровны), сохраняла осанку и обращение придворной особы. Но под покровом этого наружного величия и придворной осанки скрывалось простое любвеобильное и доброе материнское сердце. Эта материнская любовь и руководила ее воспитательной деятельностью. Служба А.И. во Владимире принадлежала самым первым годам училищной жизни, когда учились подростки и учениц старшего возраста еще не было. В училище поступали и учились при ней большей частью сиротки, взятые из деревни, от родной семьи, не видевшие ни света, ни людей. Для таких девочек здесь все было ново и не похоже на то, к чему они привыкли в деревне. Тут-то, в этой новой обстановке, и дорого было в смысле воспитательном показать и доказать этим подросткам на самом деле, что их здесь любят и об них заботятся. А таковы именно отношения к ним и были со стороны А.И. Недаром и дети звали ее не по имени, а «мамашенькой», а она в свою очередь называла питомиц своих ласковым «детяшечки». Начальственного тона в ее обращении с ученицами было вообще очень мало: правда, она казалась им строгой, но и в этой строгости сквозило материнское чувство. Ко всем ученицам она относилась ровно, без пристрастия: не было у нее избранниц, любимиц; всех она любила и о всех одинаково заботилась. Разница в этом отношении была только та, что особенной материнской любовью она окружала только что поступивших в школу, стараясь смягчить для них резкий переход от семейной сельской жизни в кругу родных к школьной городской жизни вдали от родных. Поступавшим девочкам она позволяла привозить в училище и предметы своих детских игр с родины. В особой комнате дети размещали свои ящички и коробочки с куклами, которыми и развлекались после занятий в часы отдыха; при чем и тут она окружала их как мать: придет к ним, посмотрит на их игры, поговорить с ними, пошутит, приласкает, и обрадованные дети с любовью окружат ее и проводят из детской. Не оставляла А.И. питомиц своих и в часы рукоделия. Она сама часто руководила этими занятиями, делала указания и давала примеры, а вместе с этим умела особенным образом ободрить и поднять силы учениц для работы. Сидят ученицы за работой и не слышно их; время идет и работницы начинают уже чувствовать усталость. Вдруг отворяется дверь, и входит к ним А.И.; посмотрит работу у одной, другой, третьей, похвалит труды и запоет потом своим старческим голосом: «ну, подруженьки, скорее, солнце красное взошло» и т.д. И ученицы с таким удовольствием продолжали и заканчивали начатую песню, что совсем позабывали усталость свою и с новыми силами опять принимались за работу свою среди тех же рукодельных занятий учениц А.И. любила рассказывать им что-нибудь из своей прежней служебной жизни, когда она была при дворе и когда служила начальницей школы Великого Князя Константина Николаевича в Стрельне, рассказывала о приездах туда царской семьи, о том, чем и как играли царские дети. Интересные рассказы ее приковывали внимание учениц, и они заслушивались ими. Вместо рассказов иногда она читала им какую-нибудь назидательную статью. Но ни рассказ, ни чтение ей не препятствовали замечать недостатки воспитанниц, и она, когда нужно было, прерывала рассказ или чтением, чтобы сделать общее замечание всем ученицам, или той из них, в поведении которой замечала что-нибудь неприличное, так что в присутствии начальницы всегда и везде они привыкали держать себя на – стороже, где они и не воображали, что она может видеть их. А.И. сама следила за ученицами и тогда, когда они отдыхали под открытым небом. Она не любила, когда ученицы на свежем воздухе оставались без движения и ради этого нередко сама руководила их играми, при чем наиболее ловких и проворных в играх имела обыкновение даже поощрять наградами в виде например конфет. Особенной заботой А.И. было приучение учениц к опрятности, аккуратности и скромности во внешнем уборе. К этому она начинала приучать учениц, как только они переступали порог училищного дома. Является в училище новая девочка, приветливый, но внушительный взгляд начальницы направляется на нее и ей делаются наставления, как нужно держать руки, причесывать голову и т.д. От ее внимания не ускользало и малейшее пятнышко на перелинке или фартуке. Она строго требовала, чтобы руки учениц были всегда вымыты, зубы вычищены, волосы причесаны. Чтобы побудить учениц к соблюдению чистоты, А.И. часто вела с ними простые гигиенические беседы об этом предмете, а также читала им относящиеся сюда популярные книги и брошюры и строго взыскивала с тех, которые оказывались непослушными или невнимательными с ее требованиям. Но заботясь о чистоте и внешнем приличии воспитанниц, А.И. не допускала в них и тени кокетства. В этих видах она даже воспрещала ученицам иметь при себе хотя-бы маленькие зеркальца и требовала, чтобы каждая воспитанница в той или другой паре следила за порядком и приличием в скромном внешнем уборе своей подруги. Из ученического костюма и убора она изгоняла все, что имело хотя-бы малейший намек на украшение, как например повязывание бархотки или ленточки на голову: головной прически она требовала самой простой – прямой и гладкой. Уклонения учениц от подобных требований вызывали со стороны А.И. целый ряд строгих выговоров, внушений и наставлений. Она делала замечания и самим преподавателям, когда в приемах их преподавания что-либо казалось ей несогласным с принятым направлением воспитания учениц в началах самой строгой скромности. Так, объясняя однажды на уроке историю Неемини и Руфи по картинке, преподаватель говорил девочкам – подросткам, указывая на картинку: «вот эта постарше Нееминь, а эта молоденькая, хорошенькая – Руфь». Эти слова услышала начальница и с тоном строго замечания сказала учителю: «напрасно вы употребляете такие выражения «хорошенькая»; ведь эти дурнушки мои могут тоже вообразить, что и они хорошенькие». В деле религиозного воспитания учениц А.И. более всего была бдительна. Как особа глубоко религиозная, в исполнении религиозных обязанностей она одинаково была строга как по отношению к себе, так и по отношению к ученицам. На ежедневных утренних и вечерних молитвах воспитанниц она обязательно присутствовала сама и своею религиозной настроенностью давала ученицам пример, достойный подражания. В этом отношении А.И. выходила даже за пределы обязательного: ученицы присутствовали не только за праздничным богослужением в не учебные дни, но она часто призывала их к богослужению и в будничные дни. В случаях проступков воспитанниц, наклонная к вспыльчивости А.И. строга была в наказаниях, но и здесь она оставалась матерью,- наказывала хотя и строго, но с любовью, как детей, и эти наказания не ослабляли той близости, какую чувствовали к ней ее воспитанницы. Один только был недостаток у А.И. в этом отношении: в гневе и вспыльчивости она дозволяла себе делать ученицам выговоры и наказывать их, не стесняясь ни временем, ни местом, ни людьми. Как ни сложны были труды начальницы по воспитанию учениц, на ней лежали еще и другие обязанности. Первоначальным уставом училища ей вверялось еще ближайшее заведывание хозяйственной частью училища. Из штатной суммы управление ежемесячно выдавало начальнице под расписку определенное штатом количество денег на хозяйственную часть, учебные пособия и мелочные расходы, при чем по истечении месяца начальница вносила в управление ведомость о произведенных ею расходах. Она ближайшим образом должна была заботиться о содержании их учебными и рукодельными принадлежностями, о содержании дома, прислуги и проч., и во всех расходах на эти предметы дать точную отчетность. В первое время на эти расходы начальнице выдавалось ежемесячно по 80 руб. Но этой суммы часто не доставало на месячный расход и ее приходилось пополнять; поэтому выдаваемая сумма с течением времени поднималась: так с марта 1867 года ежемесячно выдавалось начальнице уже по 150 руб. Эти обязанности и соединенная с ними подробная отчетность, несомненно, много отнимали у начальницы дорогого времени и, при сложности ее прямых обязанностей по воспитанию учениц, были для нее крайне обременительны – тем более, что среди ежемесячных расходов по содержанию дома и воспитанниц были и такие предметы, подробный отчет в которых, по их мелочности, мог быть весьма затруднителен. Вот почему А.И. вынуждена была войти в управление с докладом, которым просила по крайней мере освободить ее от постоянного отчета в дробных мелочных расходах по училищу. Управление согласилось удовлетворить ее просьбу, разрешив ей ежемесячно употреблять 5 руб. на мелочные расходы без поименного в них отчета. Но владыка Феофан, любивший самую точную отчетность в расходовании казенных денег, не согласился с решением управления, положив резолюцию: «пусть пишется в книге все». Зато, ввиду многосложности обязанностей начальницы, с мая 1865 года, сверх положенного штатом оклада жалованья в 300 руб., А.И., по личному распоряжению владыки Феофана, ежемесячно выдавалось еще 5 руб. на улучшение стола. Но в отношении материального вознаграждения А.И., оказывается, искала большого и не раз ходатайствовала о добавлениях к ее штатному окладу.
Здание женского епархиального училища построено в 1867-1869 гг. по проекту владимирского архитектора Н.А. Артлебена. В 1914 г. было частично перестроено архитектором Л.М. Шерером в духе неоклассицизма. Ул. Луначарского, д. №3
Дом занимаемый училищем оказался тесен, и ввиду увеличивающегося числа воспитанниц в 1866 г. приступлено было к постройке при училищном доме каменного флигеля. 3 августа 1867 г. в 12-м часу утра происходила закладка построек, предположенных при училище девиц духовного звания (см. Закладка построек в училище девиц духовного звания в 1867 г.). Двухгодичный акт в училище девиц духовного звания, 12 февраля 1867 г..
4 ноября 1866 года выбыла из училища воспитательница Благонадеждина. Принявши на себя все обязанности последней по отношению к воспитанницам, А.И. просила управление, чтобы до приискания новой помощницы, жалованье, которым пользовалась Благонадеждина, выдавалось ей. Ходатайство это было удовлетворено. Но через 5 месяцев после того назначена была новая воспитательница и А.И. должна была лишиться добавочного содержания. Тогда она стала ходатайствовать, чтобы ей выдавалось по крайней мере на улучшение стола не 5, а 10 руб. в месяц, мотивируя свою просьбу осложнением труда ввиду увеличившегося числа учениц. Но на этот раз управление ответило уклончиво. Оно не сочло даже себя вправе входить в рассмотрение ходатайства, ссылаясь на штатное расписание, по которому столовые деньги полагались только 3-м помощницам начальницы, но не самой начальнице; поэтому ходатайство ее управление представило на усмотрение владыки. Но преосвящ. Антоний потребовал мнения самого управления. Между тем ходатайство со стороны А.И. было повторено. Тогда училищное управление представило следующее мнение: «хотя начальнице столовых денег по штату и не полагается, и поэтому ее ходатайство следовало бы оставить без последствий, но так как при ней было только 2 воспитательницы и поэтому от суммы, ассигнованной по штату на стол 3-м воспитательницам, получался остаток; то управление, во внимание к усиленным на первое время занятиям начальницы, с своей стороны признавало бы справедливым впредь до поступления 3-й воспитанницы вместо 5 руб., доселе выдававшихся ей на улучшение стола по распоряжению владыки Феофана, выдавать ежемесячно по 8 руб. – из остатков от столовых денег, назначавшихся по штату 3-м воспитанницам». Мнение управления преосв. Антоний утвердил. В последний год своей службы в училище А.И., за неимением лазаретной дамы, некоторое время сама ходила за больными ученицами. И этим обстоятельством она не преминула воспользоваться для ходатайства о денежном поощрении ее. Докладывая об этом управлению, она просила назначить ей какую-либо сумму за указанный труд. Управление определило выдать начальнице в виде награды 6 руб., но так как с другой стороны по штату на этот предмет никаких сумм не ассигновалось, то, удовлетворив ее ходатайство, в тоже время оно решило уже официально предложить ей на будущее время поручать уход за больными ученицами своим помощницам и училищной прислуге под своим надзором, и требованием подобных вознаграждений, как непредусмотренных уставом, впредь не ставить училищное управление в затруднение. И это определение преосв. Антоний также утвердил. По штатному расписанию при начальнице училища полагалось 3 помощницы, которым назначалось 300 руб. жалованья по 100 руб. каждой, и сверх сего им же столовых – 275 руб. Первыми помощницами А.И. были Марфа Якиманская и Клеопатра Тихонравова, обе с домашним образованием… Из всех помощниц А.И. сестра ее Л.И. была самая деятельная и преданнейшая своему делу воспитательница. Уже самый переход Л.И. на службу в училище много говорит в пользу ее: она оставила место с хорошим содержанием в одном из лучших пансионов Петербурга и поступила во Владимирское училище на сравнительно скудное содержание. Хорошо образованная и прекрасно воспитанная, она не гнушалась никаким делом и везде была с ученицами, а роль сиделки при больных девочках исполняла с удивительным терпением и участием. В обращении с воспитанницами она всегда отличалась необыкновенной мягкостью и задушевностью: от нее они никогда не слыхали ни насмешливых слов, ни резких раздражительных замечаний или выговоров. Маленькие питомцы ее, несмотря на свои детские головы, хорошо понимали эту симпатичную личность и чувствовали ее доброту: они ценили ее сердечное отношение к себе и на ее любовь отвечали искренней любовью и полным детским доверием. Сама глубоко религиозная, Л.И. особенно много заботилась о развитии и укреплении в ученицах благочестивой религиозной настроенности. Ежедневно она обязательно участвовала в утренних и вечерних молитвах воспитанниц и вместе с ними присутствовала за богослужением в церкви, везде и всегда в религиозных упражнениях подавая ученицам светлый пример. Молитвы при ней всегда читались неторопливо и внятно, и там, где следовало по содержанию молитвы, всеми истово делались земные поклоны. К обычным молитвам на первых же порах она прибавила особое молитвенное воззвание к Ангелам, поименное перечисление святых, особенно прославленных церковью, и земные поклоны за владыку, попечительницу, начальницу и учителей. В свободное от занятий время она любила беседовать с ученицами на религиозные темы и читать им религиозно-нравственного содержания книги; особенного много хорошего она читала им в дни говения. При этом чтении Л.И так воодушевлялась и так трогала им учениц, что по временам слезы невольно падали из глаз ее слушательниц. Сама она не ограничивалась общей молитвой с ученицами: после ежедневных ученических молитв, в той же училищной церкви она любила молиться и одна, и ученицы не раз бывали случайными свидетельницами ее тайных одиночных молитв. Больше других воспитательниц Л.И. помогала ученицам и в учебных занятиях и особенно по русскому языку, преподаватель коего, к сожалению, не достигал в своих занятиях желательных успехов. Еще до официального назначения ее воспитательницей, она, по желанию владыки Феофана, занималась ежедневно с воспитанницами, преподавая им уроки чистописания и практического правописания с объяснением правил грамматики – без учебника. Л.И. вела эти занятия с знанием дела и с большим успехом. Она всегда ясно и понятно толковала ученицам правила грамматики и ради правописания вела учащенные диктовки и по утрам и по вечерам, делая это в то же время с осторожностью так, чтобы не оскорбить учителя русского языка. Эти труды Л.И. не оставались без поощрения и со стороны училищного управления. Ценя ее старания и успех в добровольных занятиях которые она вела с ученицами сверх своих прямых обязанностей по должности воспитательницы, управление за эти труды ее в течение 1866-67 учебного года выдало ей в вознаграждение 100 руб. По обязанности воспитательницы Л.И. руководила и рукодельными занятиями учениц. И в этой области ее старания и успехи были также значительны. До нее воспитанниц обучали лишь простому и необходимому домашнему рукоделию. С ее поступлением введены были и различные изящные рукоделия: вышивание шерстями, по канве, вязание тамбурных кружев, вязание и расшивание филейных салфеток, вышивка гладью по полотну и бумажным тканям, делание цветов из бумаги и шерстей и проч. К сожалению, эта добрая и деятельная воспитательница прослужила в училище недолго: в апреле 1868 г. она оставила училище вместе с сестрой своей А.И. Обязанности воспитательниц обнимали всю училищную жизнь воспитанниц: они неотлучно находились с ученицами и всюду сопровождали их. Вместе с ними спали, одновременно вставали, вместе молились на общих утренних и вечерних молитвах и за богослужением, вместе с ними присутствовали на уроках в классах, вечером репетировали их в приготовлении уроков, в рукодельные часы руководили их рукодельными работами и, наконец, при них же были и в часы отдыха как в здании, так и на свежем воздухе,- словом они ближайшим образом наблюдали за всей жизнью воспитанниц в училище: это были так сказать старшие сестры, на попечении которых находятся младшие в большой семье, не имеющей средств нанять стороннего человека для ухода за малыми детьми. За мелкие проступки они сами наказывали учениц, а о крупных доносили начальнице. Но в свою очередь наравне с ученицами выслушивали от той же начальницы и сами внушения и замечания. По натуре вспыльчивая, первая начальница училища А.И. Березовская не стеснялась делать выговоры при людях даже и воспитательницам и отдавала им распоряжения, как строгие приказания. Свободного времени у воспитательниц, всюду сопровождающих своих воспитанниц, почти что не было. В город они ходили с разрешения начальницы только по праздникам, и то по одной по очереди. В будни позволялось уходить только разве по уважительной причине. В училище они должны были возвращаться из отпуска не позднее 9 час. Вечера. Начальница училища была непосредственным и ближайшим начальством для воспитательниц. Она рекомендовала их при назначении и следила за их службой; от нее ближайшим образом они получали руководящие указания и распоряжения по своим служебным обязанностям и от нее непосредственно зависели в своей воспитательной деятельности.
В свою очередь служебная деятельность начальницы подлежала ведению коллегиальной училищной администрации-управления. По букве устава «ближайшее заведывание училищем и постоянное попечение о нравственном и физическом воспитании девиц, а также и обо всем относящемся ко внутреннему благоустройству училища вверялось начальнице под руководством училищного управления. Первое управление Владимирского училища девиц духовного звания состояло из ректора местной духовной семинарии архимандрита Алексия, кафедрального протоиерея Феодора Надеждина, священника Знаменской церкви Алексия Левитского и священника Вознесенской церкви Евгения Воскресенского. Архимандрит Алексий (Новоселов) – воспитанник Тверской духовной семинарии вып. 1837 года – высшее образование получил в Киевской академии, курс которой окончил в 1841 году: утвержденный в степени магистра 1842 г. 3/18 декабря, по окончании курса академии проходил должности преподавателя в Полтавской (1841-1846 гг.) и Тверской духовной семинарии (1846-1849 гг.); 25 апреля 1848 года пострижен в монашество; 22 апреля 1849 года определен инспектором и профессором Киево-Подольской духовной семинарии, 29 октября 1856 года - ректором той же семинарии; 10 мая 1860 года перемещен ректором и профессором богословским наукам во Владимирскую духовную семинарию, которой управлял по 1867 год. 12 марта 1867 года он был хиротонисан во епископа Томского и Семипалатинского, 21 августа 1868 года переведен в Екатеринославскую епархию, а 23 июня 1871 года вышел на покой в Донской монастырь в Москве, где и скончался 26 февраля 1880 года на 68 году своей жизни. Преемником преосвящ. Алексию по должности ректора Владимирской семинарии был архимандрит Павел (Вильчинский), будущий епископ Пензенский.
В апреле 1868 года оставила свою службу при училище начальница А.И. Березовская. Многосложные труды и заботы по должности стали тяжелы для старческих сил А.И., а болезнь, посетившая ее в 1867 году, еще более пошатнула здоровье ее, и весной 1868 года она удалилась на покой, где скоро и скончалась. В мае месяце 1868 года училище в последний раз видело в стенах своих А.И.: установленным порядком она передала училищное имущество своей преемнице, простилась с своими сослуживцами, помощницами и воспитанницами и оставила навсегда родную себе школу. Вместе с ней оставила училищную службу и сестра ее воспитательница Л.И. При прощании в присутствии всех воспитанниц в училищной церкви совершен был напутственный молебен; по окончании молебна законоучитель свящ. М.И. Херасков обратился к А.И. с задушевной речью, в которой от лица всего училища благодарил ее за все ее труды, какие она несла на пользу Владимирского училища. Преемницей А.И. Березовской была девица Александра Ивановна Любовская, дворянка по происхождению, получившая образование в Московском Александровском Сиротском Институте и имевшая свидетельство на звание домашней учительницы от Императорского Московского Университета. Назначение ее на должность начальницы последовало 3 мая 1868 года. Новая начальница явилась в училище при А.И. Березовской, которая встретила ее очень дружелюбно и ознакомила ее со всеми установившимися в училище порядками. А.И. Любовская с видимой благодарностью приняла услуги своей предшественницы и сочла долгом заверить ее, что она будет строго держаться данного направления и порядков в строе училищной жизни. Но сама жизнь скоро расширила задачи училища, изменила характер его жизни и дала ей новое направление. С течением времени запросы в духовенстве на женское образование стали расти, число детей, желающих поступить в училище, стало увеличиваться, кроме дочерей духовенства стали поступать в училище и дети иносословных родителей; училище незаметно стало терять свой первоначальный сировоспитательный характер, свою прежнюю «приютскую» простоту, постепенно приближаясь к общему типу средних учебных заведений. Такая перемена в характере и направлении училищной жизни началась вскоре же по вступлении на должность начальницы А.И. Любовской, остававшейся на училищной службе до самого преобразования училища в шестиклассное заведение по Высочайше утвержденному уставу епарх. жен. училищ 1878 года.
При епископе Антонии во Владимирское училище девиц духовного звания был введен Высочайше утвержденный 20 сентября 1868 года устав епархиальных женских училищ – по типу трехклассного с двухгодичным курсом в каждом классе.
