Арестанты "Владимирского централа" По воле судьбы во Владимирском централе сидел князь Петр Дмитриевич Долгоруков. Крупный политический и общественный деятель начала XX века. Родился 9 мая 1866 года в Царском Селе под Санкт-Петербургом, потомственный дворянин… 9 июня 1946 года в Праге контрразведкой «СМЕРШ» Долгоруков был арестован. После ареста дорога белоэмигранта Долгорукова пролегла через Бутырскую и Лефортовскую тюрьмы. В июне 1946 года Особым Совещанием при МВД СССР он был приговорен по статьям 58-4, 58-11, на срок 5 лет тюремного заключения. В сентябре 1946 года, когда ему исполнилось 80 лет, он был доставлен во Владимирскую тюрьму… 10 ноября 1951 года, так и не увидев желанной свободы, титулованный князь Петр Дмитриевич Долгоруков скончался, обретя последний приют на городском кладбище города Владимира.
Во Владимирской тюрьме находился Василий Витальевич Шульгин, крупный политический государственный деятель предреволюционной России. Депутат трех Государственных дум 2 марта 1917 года принимал отречение императора Николая II от престола. Создатель и вдохновитель белогвардейского движения. 24 декабря 1944 года в Югославии в г. Сремски-Карловци был арестован контрразведкой «СМЕРШ»… Во Владимирскую тюрьму Шульгин прибыл 25 июля 1947 года. Во Владимирской тюрьме в одной из камер Шульгин познакомился с поэтом, философом Д. Андреевым, академиком В. Париным… Освобожден из тюрьмы 22 сентября 1956 года… Умер он 15 февраля 1976 года на 99 году жизни.
10 лет отсидел во Владимирской тюрьме писатель, философ, поэт Даниил Леонидович Андреев. В 1948 году был арестован. Особое совещание при МТБ приговорило Д. Андреева к 25 годам тюремного заключения... В апреле 1957 года (заметим, Сталин 4 года как умер, а узники, чья вина состояла только в «вольнодумстве», еще сидели) Андреев, тяжелобольной, перенесший инфаркт, вышел на свободу. 30 марта 1959 года Даниил Андреев умер, похоронен он на Новодевичьем кладбище в Москве.
В конце 40-х годов Владимирская тюрьма свела трех заключенных интеллигентов: поэта и философа Андреева, ученого-биолога Парина, историка и искусствоведа Л. Ракова. Каждый из них был приговорен к 25 годам заключения. Скоротать безрадостное существование им помогали разговоры, споры о литературе, искусстве, истории. Все трое любили шутить, сочинять веселые небылицы. Так родилась коллективная мистификация — «Новейший Плутарх». См. Трое в одной камере.
Лев Львович Раков — ученый секретарь музея «Эрмитаж». После освобождения Ленинграда от блокады создал музей «Блокада». За свой музей получил 25 лет тюрьмы. Из донесений спецслужб: «В экспозиции не отражена роль товарища Сталина в борьбе с фашизмом».
Василий Васильевич Парин — академик, секретарь Академии медицинских наук. Под его руководством в годы войны были созданы кровезаменители «Плазма». После визита в США арестован…
В 1945-55 годах во Владимирской тюрьме отбывали наказание офицеры и генералы фашистской армии, признанные военными преступниками, осужденными по законам СССР и в соответствии с существовавшей в то время международной практикой.
В 1954—55 годах, после визита в СССР канцлера К. Аденауэра, все они были переданы в Восточную или Западную Германию.
Генералы и высшие офицеры германской армии — заключенные Владимирской тюрьмы:
Адельман Рюдигер, германский консул в г. Плоешты, Румыния.
Ангелис Максимилиан, командующий 2-й танковой армией.
Беккерле Адольф-Гейнц, посол Германии в Болгарии Бентивеньи Франц, начальник военной контрразведки «Абвер».
Фон Бредов Ганс, командующий Балтийским побережьем.
Вейддинг Гельмут, комендант Берлина, умер в 1955 году.
Гаммершмидт Фриц, начальник штаба полиции Берлина.
Гузе Гюнтер, адмирал германского ВМФ, умер 06.05.1953 года.
Дитль Альберт, полковник, умер 13.08.1946 года Клор Эберхард, зам. нач. разведоргана «Абверштелле Вена».
Краффт Эрнст, контр-адмирал, умер 27.07.1954 года.
Кейтель Эрнст, нач. штаба дивизии, сын фельдмаршала Кейтеля.
Кичман Хорст, германский военный атташе в Финляндии.
Клейст Эвальд, генерал-фельдмаршал, умер 15.10.1954 года.
Мюллер Зигфрид, офицер штаба, брат Мюллера, шефа «Гестапо».
Пранге Генрих, сотрудник германского МИД Пиккенброк Ганс, начальник военной разведки «Абве-1».
Ритген Герман, начальник отдела печати германского Красного Креста, умер 23.12.1952 года.
Раттенхубер Иоганн, начальник личной охраны Гитлера.
Фосс Ганс-Эрих, вице-адмирал военно-морского флота при ставке Гитлера.
В одной справке на заключенного Шернера Ф. заместитель начальника тюрьмы № 2 УМСД Д.И. Крот дал ему следующую характеристику:
«Заключенный Шернер Фердинанд по своим убеждениям — ярый немецкий националист, противник коммунизма и особенно немецких коммунистов, которые по его мнению, якобы, не выражают национальных интересов Германии, а лишь проводят политическую линию, предписанную Советским Союзом».
25 апреля 1945 г. Па́уль Лю́двиг Э́вальд фон Клейст был захвачен американскими частями и вывезен в Лондон для участия в Нюрнбергском процессе в качестве свидетеля. Фон Клейст не был признан виновным международным трибуналом, однако в сентябре 1946 г. был обвинен Югославией в преступлениях, совершенных на захваченных фашистами Балканах. Югославским судом он был приговорен к 15 годам каторги. В марте 1949 г. Югославия передала фельдмаршала в СССР, где ему было предъявлено новое обвинение в агитации на оккупированной территории Кубани и Северного Кавказа. 21 февраля 1952 г. военная коллегия Верховного суда СССР осудила фон Клейста на 25 лет исправительно-трудовых работ. Трагический конец бывшего фельдмаршала был предрешен тем, что он до последнего не признавал своей вины и отказался от сотрудничества с советскими госорганами. Он прошел через много советских тюрем: следственный изолятор МГБ, Бутырки, Лефортово. Никаких особых привилегий в заключении не имел. Скончался «от артериальной гипертонии» во Владимирском централе 13 ноября 1954 г. Как это обычно делалось, его завернули в одеяло и похоронили на кладбище. Через некоторое время, после визита в СССР канцлера Аденауэра, в тюрьму пришло распоряжение о передаче немецкой стороне военных преступников. Было решено провести эксгумацию тела Клейста, переодеть его в фельдмаршальский мундир и отправить на родину.
После разгрома милитаристской Японии в тюрьме оказались солдаты и офицеры Квантунской армии. Они находились в общих камерах, разговаривать и читать книги на родном языке у них не было возможности.
В деле заключенного Юй И Джи, генерал-лейтенанта японской армии, начальника штаба «Кио-Ва-Кай», руководителя религиозного общества «Красная свастика», нашли письмо, обращенное к начальнику тюрьмы: «Я по национальности китаец, вот уже семь лет как нахожусь в заключении, и за это время мне почти не приходилось разговаривать на родном языке. Русский язык я почти не знаю (располагаю парой десятков слов). Целыми днями я вынужден сидеть и молчать. Книг на китайском в тюрьме также нет. Все это страшно угнетает... Я на старости лет начинаю забывать свой родной язык».
В своей книге «Пятна» В.В. Шульгин описывает, как ему довелось сидеть вместе с японским генералом. Когда в камеру, где он сидел, ввели пожилого мужчину, «он был очень тихий, но когда с ним познакомились, оказалось, что он японский генерал. Он очень плохо справлялся с русским языком, но все-таки объяснил мне, что он по религии буддист и что как только вернется на родину, то выйдет в отставку и будет священником. Между прочим, он был хиромантом. Рассмотрев мою руку, он сказал, что только в книгах видел такие линии. И предсказал мне какую-то необычайную будущность, во что я не поверил. Впрочем, и тогда я знал, что сам мало значу в своей судьбе и не являюсь ее «кузнецом». Она у меня предопределена под знаком зрелой кармы. Зрелая карма — это то, что не может быть предотвращено человеком. Незрелая карма — это когда человек может повернуть колесо фортуны.
Постепенно я лучше стал понимать русский язык будущего буддийского монаха. И наконец-то понял, что он силился мне объяснить. Все было обточено короткой фразою: «Япония разбита. Не надо мстить». Это он начал постоянно повторять при наших постоянных беседах. Но на нем перечень японцев, с которыми я побывал во Владимирской тюрьме, не кончается. Помню еще одного. Он был очень симпатичным человеком, и я в нем не разочаровался. Им переведены на японский язык две книги одного русского писателя «Маньчжурские рассказы» и «Великий Ван» (Миотический тигр). Эти книги были о Маньчжурии еще до Русско-японской войны 1904—1905 годов.
Этот японец был настоящим дипломатом, но это не мешало ему быть веселым и добродушным товарищем по камере. Он развлекал нас тем, что без всяких объяснений представлял любого из нас посредством жестикуляции. Меня, например, изображал делающего физкультуру одновременно руками и ногами. Все узнавали меня.
Он был образованным человеком и познакомил меня с потрясшим меня заявлением: «Для среднего образования достаточно знать пять-шесть тысяч знаков, но, чтобы читать все книги, необходимо знать тридцать тысяч знаков».
Список японских военнопленных Квантунской армии, содержавшихся во Владимирской тюрьме:
Окамото Мосами, офицер штаба Квантунской армии.
Оова Хироси, офицер полицейского отряда.
Сакато Яцуси, начальник Японской военной миссии в г. Дайрек.
Таксок Ютак, начальник сектора радиоразведывательной информации.
Фукуда Минору, начальник полицейского управления Маньчжурского государства, действительный советник 2 ранга.
Хосико Тосио, командир 3 тяжелого артиллерийского полка Квантунской армии.
Майно Сигеру, заместитель министра юстиции Маньчжурского государства.
Маруми Сигенори, дипломат японской дипломатической миссии в Венгрии.
Мин Иосито, вице-консул консульства Маньчжурского государства.
Накамура Камасабуру, дипломат японского генерального консульства, вице-консул.
Акикуса Шуи, генерал-майор японской армии, начальник военной миссии в г. Харбине.
Асадо Сабуро, начальник 2-го отдела штаба Квантунской армии.
Бан Ютана, начальник отдела радиоразведки.
Досио Хисаси, дипломат генерального консульства в г. Харбине, вице-консул.
Като Ханузиро, начальник главной ставки.
Сато Ясуму, дипломат, начальник представительства Министерства иностранных дел Маньчжурского государства.
Оци-Токио, офицер штаба Квантунской армии.
Юй И Джи, генерал-лейтенант японской армии, начальник штаба «Кио-Ва-Кай», один из руководителей религиозного общества «Красная свастика».
Железные маски централа Великая Отечественная война внесла свои коррективы не только в жизнь страны, но и в быт тюремного населения.
Владимирская тюрьма в 40-е годы называлась особой тюрьмой Министерства государственной безопасности. Общая численность ее заключенных составляла 1715 человек. После ввода советских войск в Латвию, Литву и Эстонию руководители правительств этих стран и члены их семей были депортированы в Советский Союз и расселены в русских городах. С началом Великой Отечественной войны все они были арестованы и впоследствии получили статус — номерной заключенный
Юо́зас Урбши́с
Как вспоминал Юозас Урбшис, министр иностранных дел Литвы, заключенный № 6, во время Сталинградской битвы его отвезли в Москву, там он находился в одиночке 10 дней. Через 10 дней его «предупредили» — «с этого дня никому своей фамилии не говори, будешь называться шестым номером». После смерти Сталина 27 августа 1954 года был с женой реабилитирован, в то же время лишившись права проживать на территории прибалтийских республик и значительных городов. В связи с этим Урбшисы приняли совместное решение поселиться в Вязниках Владимирской области.
Многочисленные аресты проходили непосредственно 22 июня 1941 года. Обвинительное заключение — «участие в шпионаже» будет предъявлено позже, через 11 лет. Приговор каждому — по 25 лет тюремного заключения с учетом отбытого срока.
Из инструкции о режиме и порядке содержания заключенных во внутренней тюрьме Управления МГБ.
«На начальника тюрьмы, его дежурных помощников и надзирательский состав возлагается: сохранение в секрете самого факта содержания во внутренней тюрьме номерных заключенных, сохранения в секрете их имен, фамилий, прошлого и происхождения.
Об именах номерных заключенных никто из надзорсостава не должен знать, за исключением начальника внутренней тюрьмы.
Надзирательскому составу категорически запрещается вступать в какие бы то ни было разговоры. Какой-либо разговор о них в присутствии других надзирателей, служащих тюрьмы, а также сотрудников Управления МГБ — запрещается. При необходимых служебных разговорах надзирателям вместо имен произносить присвоенные заключенным номера или номер камеры.
За номерными заключенными закреплялись персональные камеры и перевод их в другую камеру также мог производиться только с личного разрешения начальника областного Управления госбезопасности. Надзиратели следили за тем, чтобы не допускать какого-либо общения номерных заключенных с уборщиками и другим обслуживающим персоналом. Согласно инструкции, во время вывода на прогулку соблюдалась изоляция одних семей от других. Отличием содержания камерных заключенных от других было то, что они могли отдыхать в любое время суток, заниматься литературным и другим умственным трудом. Им разрешалось иметь при себе личные библиотечки и рукописи, совершать в течение дня две прогулки не менее полутора часов каждая.
Один раз в неделю к ним допускался врач, кроме случаев, требующих неотложной помощи. Номерные заключенные освобождались от стрижки головы под машинку. Три раза в месяц им полагалась баня. Горячая пища выдавалась два раза в день, чай утром и вечером. Пища по возможности должна была быть разнообразной, особенно за счет свежих овощей.
Сын премьер-министра Литвы Г. Мерки́с
Анта́нас Мерки́с с 21 ноября 1939 по 17 июня 1940 г. был последним довоенным премьер-министром независимой Литвы. В 1941 году Меркис и его семья были заключены в тюрьму.
Из воспоминаний заключенного № 4, сына премьер-министра Литвы, Г.А. Мерки́са: «Во время войны делился своей пищей с надзирателем, который питался хуже, чем заключенный. Имея возможность через тюремный ларек продать часть своих вещей, по своей просьбе получил из личных вещей словарь «Larousse», правда, при этом была аккуратно вырезана статья «Азбука Морзе».
Как и все номерные заключенные, Меркис имел возможность много читать. В своем отчете начальник тюрьмы сообщает: «...Заключенный № 4, наверно, сошел с ума, так как читает книги по истории дипломатии вместо того, чтобы читать «Графа Монте-Кристо». Впоследствии Гедеминас Меркис стал известным экономистом.
В 1954 году Анта́нас Мерки́с освобожден из тюрьмы без права возвращения в Литву. Был поселен во Владимирской области, где и умер. После 1991 г. в Литве создали символическую могилу Антанаса Меркиса — на Пятрашюнском кладбище в городе Каунас.
В числе номерных заключенных был Йохан Лайдонер — генерал, командующий Эстонской армией. С 1920 по 1929 год входил в состав трех Государственных Собраний. Неоднократно принимал участие в работе Совета Союза Национальностей и конференций по разоружению, в 1925 году был председателем комиссии по разрешению турецко-иракского пограничного конфликта. Был председателем Олимпийского комитета Эстонии, почетным доктором Тартуского университета, почетным членом академии наук, удостоен высших наград Англии, Латвии, Литвы, Эстонии, Франции, Швеции.
19 июля 1940 года Лайдонер вместе с женой был депортирован в Советский Союз, а 26 июля 1941 года арестован в городе Пензе. Следствие длилось до 1942 года. Во Владимирской тюрьме он сошел с ума. Надзиратели вспоминали, что, лежа в кровати, он представлял, что плавает в ванной. В марте 1953 года заключенный № 11 генерал Лайдонер скончался.
Премьер польского эмигрантского правительства С. Янковский
Мемориал на Князь-Владимирской кладбище
Ян Станислав Янковский был приговорен к 8 годам заключения. За две недели до истечения срока заключения, 13 марта 1953, Станислав Янковский скончался во Владимирском централе и был похоронен на Князь-Владимирском кладбище вместе с эстонским генералом Йоханом Лайдонером, который находился в советском заключении с 1941 и умер в тот же день, что и Янковский. Точные обстоятельства смерти и место захоронения Янковского до сих пор засекречены, некоторые авторы предполагают, что он мог быть убит. В память о Янковском на Князь-Владимирском кладбище установлена мемориальная доска.
Мечисловас (Мечислав) Рейнис (4 или 5 февраля 1884, дер. Мадагаскарас, Ковенская губерния — 8 ноября 1953, Владимир) — литовский архиепископ Римско-католической церкви, государственный деятель, ученый-психолог.
В годы войны во Владимирской тюрьме находился Симон Гогоберидзе, грузинский социал-демократ. В 1924 году он участвовал в восстании за независимость Грузии, потом эмигрировал. В 1942 году немецкая разведка «Абвер» начала заброску агентов в Грузию с целью устроить там восстание против русских. Бывший премьер-министр Жордания вызвал к себе Симона Гогоберидзе. «...Сейчас надо забыть все «измы». Не время бороться с большевиками. Надо спасать физическое существование России. Авторитет такой агитации может для населения оказаться весомее официальной советской пропаганды». Гогоберидзе нелегально перешел границу и летом 1942 года уже был в Грузии. Напуганные арестом его матери, односельчане выдали его властям. По законам военного времени Гогоберидзе ожидал расстрел, но было неопровержимо доказано, что он вел хоть и подпольную агитацию, но за Советскую власть.
Саид Ризо Ализаде
24 декабря 1945 года во Владимирской тюрьме НКВД СССР скончался от туберкулеза легких выдающийся деятель таджикской культуры Саид Ризо Али-заде — первый переводчик на узбекский и таджикский языки произведений Пушкина, Толстого, Гоголя и других русских классиков. Потомок пророка Мухаммеда.
Василий Иосифович Сталин
История Владимирского централа хранит еще много тайн, ныне по крупицам собирается история его страшного прошлого.
День 4 января 1956 года был обычным для сотрудников в Особой тюрьме МВД, но почему-то долго не уходил с работы начальник тюрьмы Козик (Козик Тимофей Минович, начальник тюрьмы с 1955 по 1958 год). Поздним вечером к тюрьме подъехали два черных «ЗИМа», из которых вышли люди в военной форме. Из воспоминаний очевидца этих событий ветерана УИС Малинина А.С.:
«...Василия Сталина привезли ночью. Я тогда был на дежурстве. Привезли его из Москвы. Одет он был в ватник и летную кожаную куртку, худощавый такой, с усиками. Мы уже знали, что его должны привезти, числился он под фамилией «Васильев Василий Павлович». Это было согласовано с Москвой. Я определил его в камеру во 2-ом корпусе на 3-ем этаже, в обычную камеру. Там он был около месяца. После этого по распоряжению оперчасти его перевели в 3-й корпус на 2-й этаж, в 31-ю камеру. С ним там сидели еще двое заключенных. А еще через месяц его перевели в 4-ый корпус на 3 этаж в угловую камеру. Там он отбывал весь срок, — до осени 1958 года, когда его опять увезли в Москву, в Лефортово. Официально от всех скрывали, что это сын Сталина, но почти все мы это знали и звали его просто Василий. Раза два он болел, нога у него сохла, с палочкой ходил, лежал в нашем лазарете. По его просьбе ему разрешили работать в нашей слесарной мастерской. В мастерской он вытачивал детали, по его чертежу сделана тележка, на которой и в настоящее время развозят пищу на режимные корпуса.
Ничего плохого о нем сказать не могу. Вел себя он спокойно, корректно, и мы относились к нему так же. Где-то читал, что когда вели Василия на свидание с женой и дочерью, то били его прикладом. Глупости какие, — это ложь откровенная. Никто его не бил. А с оружием у нас во все помещения тюрьмы вход категорически запрещен. Однажды во время моего дежурства ему привезли из Москвы большой чемодан. Начальник тюрьмы Козин позвонил мне и сказал: «Занеси этот чемодан ко мне в кабинет». Я взялся за ручку чемодана, а оторвать его от пола не могу. Такой тяжелый. Позвал еще двух ребят. Втроем дотащили этот чемодан до кабинета начальника тюрьмы. Положили ему на стол и ахнули: чемодан был доверху набит слесарными инструментами (К.Г. Васильева подтверждала этот факт, — инструменты собрали мотогонщики ЦСКА).
Из личного дела арестованного Сталина В.И. Арестован 28 апреля 1953 года по обвинению в растрате государственного имущества.
В протоколе допроса № 62/б от 09 мая 1953 года В. Сталин дал показания по поводу предъявленного ему обвинения... Расхищение государственных средств и казенного имущества в целях личного обогащения я не совершал и виновным в этом себя признать не могу. 2 сентября 1955 года Военная коллегия Верховного Суда СССР осудила его к 8 годам лишения свободы за злоупотребление служебным положением и антисоветскую агитацию по ст. ст. 193-17 «Б» и 58-10 ч.1 УК РСФСР. В январе 1960 года Василий Сталин был досрочно освобожден из тюрьмы, в апреле этого же года снова водворен в нее.
Из переписки Генерального прокурора Р.А. Руденко и председателя Комитета Государственной безопасности A.Н. Шелепина в ЦК КПСС:
«За период пребывания в местах заключения B.И. Сталин не исправляется, ведет себя вызывающе, злобно, требует для себя особых привилегий, которыми пользовался при жизни отца».
«...Считаем целесообразным Постановлением Президиума Верховного Совета СССР, в порядке исключения из действующего законодательства, направить В.И. Сталина после отбывания наказания в ссылку в г. Казань. При выдаче В.И. Сталину паспорта указать другую фамилию».
Василий Сталин скончался в ссылке в Казани в 1962 году.
Послевоенный период был ознаменован ужесточением карательной политики в сфере борьбы с экономическими преступлениями. В свете этого направления выходит Указ Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 года «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». Наряду с жесткими мерами требовались методы стимулирования послушных заключенных. Одновременно надо было решить вопрос о переполненности тюрем и лагерей заключенными Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 июня 1945 года «Об амнистии в связи с победой над гитлеровской Германией».
Указ Президиума Верховного Совета СССР от 16 августа 1947 года гласил: «Об освобождении от наказания осужденных беременных женщин и женщин, имеющих при себе в местах заключения детей». Это были первые амнистии послевоенного времени, которые отчасти касались и Владимирского централа.
21 февраля 1948 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «О направлении государственных преступников по отбытии наказания в ссылку на поселение в отдаленные местности СССР».
В Указе постановили:
1. ...Обязать Министерство внутренних дел СССР всех отбывающих наказание в особых лагерях и тюрьмах шпионов, диверсантов, террористов, троцкистов, правых, меньшевиков, эсеров, анархистов, националистов, белоэмигрантов и участников других антисоветских организаций и групп лиц, представляющих опасность по своим антисоветским связям и враждебной деятельности, — по истечении сроков наказания направлять по назначению Министерства государственной безопасности СССР в ссылку на поселение под надзор органов Министерства государственной безопасности.
В район Колымы на Дальнем Востоке, в районы Красноярского края и Новосибирской области, расположенных в 50 километрах севернее Транссибирской железнодорожной магистрали.
В Казахскую ССР, за исключением Алма-Атинской, Гурьевской, Южно-Казахстанской, Актюбинской, Восточно-Казахстанской и Семипалатинской областей.
2. Обязать Министерство государственной безопасности направить в ссылку на поселение государственных преступников, перечисленных в статье 1, освобожденных по отбытии наказания из исправительно-трудовых лагерей.
В сентябре 1948 года за «Участие в антисоветской группе» арестована известная певица — любимица народа Лидия Андреевна Русланова и ее муж — генерал Владимир Викторович Крюков, один из друзей и приближенных маршала Г.К. Жукова.
Жуков был героем Великой Отечественной войны. Сталин хотел избавиться от своих потенциальных соперников. Начались гонения на Жукова и других военачальников. Шли в ход любые методы: сбор компрометирующих фактов, доносы. Друзьям и приближенным Жукова вменяли растраты фондов, вывоз для себя ценностей, мебели, картин, драгоценностей из Германии и Австрии.
В июне 1950-го Лидия Русланова была переведена во Владимирскую тюрьму. В одной камере с ней сидела актриса Зоя Алексеевна Федорова, арестованная 27 декабря 1946 года и приговоренная к 25 годам лишения свободы (сидела с 1946 по 1952 г.). На карточке заключенной Федоровой было отмечено «террористка». Они находились в режимном корпусе № 2, в котором размещалась медицинская часть.
Из воспоминаний ветерана учреждения Варвары Ивановны Лариной: «Находясь в одной камере, они часто ругались, при этом, когда Русланова освобождалась, она часть своих вещей передала Федоровой». Бывший начальник медицинской части Елена Николаевна Бутова (скончалась в 1994 году) вспоминала, что Русланова отличалась интеллигентным видом и держала себя с достоинством. Как-то раз женщин из камеры, в которой находилась Русланова, повели строем в туалет, и Лидия Русланова громко запела русскую народную песню. Это было нарушение режима, и начальник тюрьмы подполковник ГБ Журавлев М.А. (1949—1953) распорядился водворить ее в карцер, но врач Е.К. Богатова, которую начальник тюрьмы очень уважал, попросила его отменить это решение. После этого случая Русланова продолжала петь в камере или во время прогулки, но не громко. В июле 1953 года дело Руслановой было пересмотрено, на свободу она вышла в августе 1953 года.
Актриса Зоя Алексеевна Федорова (1907-1981), снявшаяся в фильмах «Музыкальная история», «Подруги» «Гармонь» и другие, была арестована в декабре 1946 года и приговорена к 25 годам тюремного заключения. Как она говорила, посадили ее за любовь. Она влюбилась в американского военного атташе Джексона (впоследствии он стал адмиралом). Освободилась в 1954 году.
После освобождения из тюрьмы Лидия Русланова дала концерт в гарнизонном Доме офицеров, билеты было достать трудно, многие сотрудники тюрьмы и управления на этом концерте были. Среди ветеранов Владимирской тюрьмы бытует такая байка, что на тот концерт она приезжала вместе с Зоей Федоровой. Та по дороге из Москвы во Владимир уснула в машине, и Лидия Русланова решила над ней подшутить. Вместо Дома офицеров она попросила шофера подъехать к централу и возле тюремных ворот громко объявила спящей Зое Федоровой: «С вещами на выход». Та, увидев ворота централа, ничего не поняв спросонья, схватив сумки, бросилась к выходу. То, что это розыгрыш, она поняла не сразу. На Русланову за это была очень обижена.
После смерти И.В. Сталина принимается ряд серьезных мер по установлению законности и повышению роли правосудия в СССР.
1 сентября 1953 года Указом Президиума Верховного Совета СССР упраздняется Особое совещание при министре внутренних дел СССР.
«...В целях дальнейшего укрепления социалистической законности и повышения роли советского правосудия Президиум Верховного Совета СССР постановил:
1. Упразднить Особое совещание при министре внутренних дел СССР.
2. Установить, что жалобы и заявления осужденных коллегией ОГПУ, «тройками» НКВД—УНКВД и Особым совещанием об отмене решений, сокращении срока наказания, досрочном освобождении и о снятии судимости рассматриваются в Прокуратуре СССР с предварительным заключением по этим делам МВД СССР.
3. Предоставить Верховному суду СССР право пересматривать по протесту Генерального прокурора СССР решения бывших коллегий ОГПУ, «троек» НКВД—УНКДД, Особого совещания при НКВД—МГ—МВД СССР.
4. Считать утратившими силу:
а) Статью 8 Постановления ЦИК СССР от 10 июля 1934 года «Об образовании общесоюзного Народного Комиссариата внутренних дел».
б) Постановление ЦИК и СНК СССР от 5 ноября 1934 г. «Об особом совещании при Народном Комиссариате внутренних дел».
Первые указы «хрущевской оттепели» в сентябре 1953 года вернули номерным заключенным их фамилии. Но в специальных сообщениях предписывалось: «Заключенных разрешается содержать в общих камерах вместе с другими заключенными, осужденными к длительным срокам тюремного заключения, причем необходимо установить такой порядок, чтобы о их содержании во Владимирской тюрьме знали как можно меньше других заключенных, т.е. без особой необходимости не переводить их из камеры в камеру».
Был арестован и расстрелян как «враг народа» министр внутренних дел Берия, многие высокопоставленные чины НКВД—МГБ—МВД СССР оказались во Владимирской тюрьме. Там их окрестили «бериевцами». Начальник канцелярии Л.П. Берия Борис Николаевич Людвигов, начальник мест лишения свободы генерал-полковник Степан Соломонович Мамулов, секретарь ЦК КП Грузии по пропаганде и агитации Петр Афанасьевич Шария, начальник отдела «С» МГБ СССР, руководитель разведывательно-диверсионными операциями генерал-лейтенант Павел Анатольевич Судоплатов и его заместитель генерал-майор Наум Исаакович Эйтингон.
Этот период был отмечен рядом мер по либерализации пенитенциарной системы. Заключенным разрешалось получать до четырех продуктовых передач ежемесячно. Но ко всем сидевшим предъявлялись одинаковые требования. Подъем в 6 утра, у тех, кто сидел в одиночных камерах, кровать поднималась к стене и запиралась на замок. В день разрешалась прогулка от получаса до сорока пяти минут. Для дневного отдыха полагался всего один час, после обеда, когда надзиратель отпирал кровать.
П.А. Судоплатов, арестованный в 1953 году, мог попасть в число подсудимых по бериевскому делу, т.е. под расстрельную статью. Но он вовремя сориентировался и симулировал психическое заболевание. Его отправили в ленинградскую психбольницу, а в 1958 году перевели в Казанскую психбольницу. Симулировать в конце концов он перестал, дело было возобновлено, и Военная коллегия Верховного суда СССР дала ему 15 лет с учетом пребывания в больнице.
В своих воспоминаниях Судоплатов пишет: «Когда меня перевели из одиночной камеры в тюремную больницу, — давали один стакан молока в день и разрешали лежать в кровати днем столько времени, сколько хотел».
И еще: «...Условия в тюрьме резко ухудшились, — вместо четырех продуктовых передач в месяц разрешали только одну, а затем одну в полгода. Свидания сократили с одного в месяц до одного в полгода». Судоплатов и Эйтингон неоднократно писали письма в ЦК КПСС.
Отдел, который возглавлял Судоплатов, осуществлял разведывательно-диверсионную деятельность. Под руководством Судоплатова было спланировано и организовано покушение на Льва Троцкого, сам он 23 мая 1938 года в Роттердаме уничтожил, подложив бомбу, главаря ОУН Евгения Коновальца. Также Судоплатов подготовил блестящего советского разведчика Николая Кузнецова для диверсионной работы на оккупированной немецкими захватчиками территории. С ними иногда советовались. В своих воспоминаниях Судоплатов пишет: «Стремясь привлечь внимание к нашим ходатайствам о реабилитации, мы с Эйтингоном написали Хрущеву письмо, в котором содержались оперативные предложения по противодействию только что организованным президентом Кеннеди диверсионным соединениям особого назначения — «зеленым беретам». Наше письмо получило одобрительную оценку Шелепина, секретаря ЦК КПСС, курирующего вопросы государственной безопасности и деятельность разведки. С письмом ознакомился генерал Фадейкин, мой преемник на посту начальника службы диверсионных операций за границей в 1-м Главном управлении КГБ. Он прислал майора Васильева во Владимир обсудить с нами организационные детали, который привез нам в подарок два килограмма сахара. Вот так наша инициатива привела к рождению спецназа КГБ».
Одно время П. Судоплатов сидел вместе с обер-бургомистром Смоленска при немцах Меньшагиным Б.Г. По воле судьбы бывшие противники оказались в одной тюрьме, даже в одной камере. Отношения были вежливые, но отчужденные. Разносили пишу заключенным Дарья Гусяк и Мария Дидык — бывшие нелегальные курьеры бандеровского подполья. Теперь они оказались за решеткой. В свое время Павел Судоплатов допрашивал их во львовской тюрьме.
Находясь в камере, Судоплатов и Эйтингон, разведчики-нелегалы, знавшие многие языки, занимались переводами. В воспоминаниях Судоплатов пишет, что начал готовиться после освобождения из тюрьмы к новой работе — переводчика. 1966 году здоровье Судоплатова резко ухудшилось, и он обращается к Президиуму 23-го съезда КПСС. Письмо под грифом «Сов. Секретно» № 298302 9 марта 1966 года посылает в Москву.
«Президиуму 23-го съезда КПСС.
К вам обращается Судоплатов Павел Анатольевич,
коммунист, содержащийся во Владимирской тюрьме № 2. Органы юстиции обходят молчанием мои заявления. Я вынужден поэтому обратиться к вам в надежде, что вы поручите партийному органу разобраться в моем деле. В силу особой секретности работы, которую я вел в чекистских органах, на суде невозможно было обо всем говорить. Нигде и никогда я виновным себя не признавал. Преступлений не совершал. Партия провела огромную работу по реабилитации невинно репрессированных людей. На этом фоне, т.к. я не вел в прошлом судебно-следственных работ, должно быть ясно, что я ни в одном случае, ни прямо, ни косвенно, не был причастен к «липовым» и конъюнктурным делам.
Работу в чекистских органах я начал в мае 1921 года по путевке Политотдела 4-й дивизии Красной армии в г. Житомире. До самого ареста, т.е. до 21 августа 1953 года, я вел агентурно-разведывательную работу, главным образом, за кордоном. Как мне известно; и это неоднократно отмечали ЦК и Правительство, работа моя оценивалась как полезная. И это неслучайно, т.к. я не щадил ни себя, ни своих сил, не раз смотрел в глаза смерти и всегда поручения партии старался выполнять как можно лучше. Смыслом моей жизни и единственной заботой, за более чем 30-тилетний. период работы в чекистских органах, были интересы и безопасность партии и Советского государства.
Я обращаюсь к вам, будучи уверенным, что вы не отнесетесь к моему письму формально, бюрократически и не швырнете его в корзину (как все время поступают с моими заявлениями). Я сижу уже более 12 лет. А почему? В чем конкретно я виновен? Никто по-серьезному не отвечает на этот вопрос, не хочет заниматься моим делом, сдав меня на милость аппарата Руденко. Мне почему-то кажется, что вы, умудренные опытом, смогли бы быстро убедиться в том, что дело против меня — это «липовое дело».
Я верю и надеюсь, что партия в конце концов разберется с моим делом, скажет свое слово, и я буду реабилитирован. Тюрьма лишила меня здоровья, но морально я остался тем же, что и был всегда, — преданным до последнего вздоха делу партии.
В чем меня обвиняют? Что я сделал плохого для нашего государства? В чем мои преступления перед партией? Разрешите на этом остановиться.
1. Обвинение изобразило меня в глазах ЦК как особо доверенное Берия лицо... Мне было все ясно, когда украинские националисты во главе с Бандерой разыскивали меня на всей территории СССР для того, чтобы уничтожить, и с этой целью в сотнях экземпляров размножили мою фотографию. Это продолжалась моя борьба против них. Они хотели отомстить мне за смерть создателя и главаря Организации Украинских Националистов (ОУН) Коновальца, убитого мною лично, по указанию партии, в Голландии 23 мая 1938 года. Тут все понятно. Что троцкисты старались отомстить Эйтингону и мне за смерть Троцкого, это тоже понятно. Они жаждут мести за гибель своего лидера.
Но во имя чего в своей стране, дома, мое советское правосудие гноит меня в тюрьме? За что меня мучают 12 с половиной лет? Я тяжело заболел. Страдаю стенокардией, кардиосклерозом, полностью ослеп на один глаз, под угрозой второй.
Я обращаюсь к вам с убедительной просьбой исправить допущенную в отношении меня несправедливость и ошибку и помочь мне в реабилитации».
Только через четверть века Судоплатов будет реабилитирован. Главная военная прокуратура 12 февраля 1992 года за № 3-400039-55 выдаст справку о реабилитации «Бывшему генерал-лейтенанту НКВД—МВД СССР Судоплатову Павлу Анатольевичу».
Список номерных заключенных, содержавшихся во Владимирской тюрьме в период с 1940 года по 1950 год:
№ 1. Меркис Антон Карлович — премьер-министр, Литва, 1940.
№ 2. Меркис (Меркене) Мария Антоновна, жена А. Меркиса.
№ № 3. Орджоникидзе Константин Константинович — брат наркома Серго Орджоникидзе.
№ 4. Меркис Гедемин Антонович — сын А. Меркиса.
№ 5. Урбшис Юозас Казимирович — министр иностранных дел Литвы.
№ 6. Урбшис Мария Франсовна — жена Ю. Урбшиса.
№ 7. Мунтерс Вильгельм Карлович — министр иностранных дел Латвии.
№ 8. Мунтерс Наталья Александровна — жена В. Мунтерса.
№ 9. Балодис Иван Петрович — заместитель президента и военный министр Латвии.
№ 10. Балодис Эльвира Юльевна — жена И. Балодиса.
№ 11. Лайдонер Йохан Яковлевич — генерал, командующий Эстонской армией, умер во Владимирской тюрьме 16.06.1953.
№ 12. Лайдонер Мария Антоновна — жена И. Лайдонера.
№ 15. Аладжанян Петр Степанович — священник, профессор философии, шпион Англии.
№ 21 - Молочников Николай Владимирович.
№ 22. Аллилуева Евгения Александровна — жена П.С. Аллилуева. Репрессирована вместе со вторым мужем Н.В. Молочником в декабре 1947 г. Е.А. Аллилуеву обвинили в отравлении первого мужа (спустя девять лет после его смерти). Была проведена эксгумация, которая не обнаружила следов яда, но ее так и не выпустили из тюрьмы. Шесть лет они провели с А.С. Аллилуевой в одной тюрьме, причем в одиночных камерах. Евгения Александровна была более сильной и жизнестойкой. «Настоящая новгородская баба, — с любовью говорила о ней дочь Кира. — Румянец во всю щеку, так что в гимназии ей постоянно делали замечания: "Земляницына, умойся!", думали, что она румянится». Освобождена и реабилитирована после смерти Сталина.
№ 23. Аллилуева Анна Сергеевна — сестра Н. Аллилуевой, жены Сталина. В 1948 году была арестована (одновременно со старой подругой Н.С. Аллилуевой П.С. Жемчужиной, женой В. М. Молотова) и осуждена «за шпионаж».
№ 24. Клемент Тибор — венгр. шпионаж.
№ 25. Пап Ласло — венгр. шпионаж.
№ 26. Шандель Карл — венгр. шпионаж.
№ 27. Майнерс Вольфганг Иоганн — немец. журналист, шпионаж.
№ 28. Вадильо Мартинас Эвелио — мексиканец, шпионаж.
№ 29. Меньшагин Борис Георгиевич — обер-бургомистр Смоленска при немцах.
А. Стульгинкис
№ 30. Стульгинскис Александрас — первый президент Литвы.
№ 31. Шилингас Стасис — министр юстиции, член Госсовета Литвы.
№ 32. Толкунас Иозас — министр просвещения Литвы.
Содержание под номерами, в одиночных камерах было тяжелым испытанием для заключенных, которое некоторые не выдерживали. Заключенный № 24 сошел сума. Тюремный врач записала в истории болезни: “Заключенный задумчив, временами мало подвижен. Во время выводов на оправку пытается бежать в неопределенном направлении. Каждого работника тюрьмы он считает шпионом, членом тайной организации... Кричит заключенный в течение 1,5 лет - за это время он неоднократно подвергался и карцерному наказанию и одеванию смирительной рубахи, но продолжает систематически кричать одно и то же - что его окружают шпионы, вредители, причем сознавая, что и самой шпион".
Послевоенные годы, как известно, были отмечены новой волной арестов, в камерах оказались представители интеллигенции, бывшие фронтовики, врачи, повторно подвергались заключению те, кто уже отбыл свой срок ранее.
Во Владимирской тюрьме находился в заключении американский летчик-шпион Пауэрс Френсис Гарри, сбитый под Свердловском 1 мая 1960 года. Из тюремной карточки: место рождения — город Бурдайн, штат Кентукки; место жительства — Паунд, штат Вирджиния, должность — летчик; место работы 10-10 ВВС США. Арестован 1 мая 1960 года за шпионаж. Осужден военной коллегией Верховного суда СССР на 10 лет. Из них 3 года тюрьмы и 7 лет лагерей. По прибытии во Владимирскую тюрьму на спецмашине из Москвы его определили на 2-й режимный корпус, где была расположена медицинская часть, в камеру № 31. Он сильно отличался от вновь прибывших заключенных. Высокий мужчина, 31 год, в черном костюме, в черных лакированных ботинках и в темных солнцезащитных очках. Одной из причин, что его определили в больничный корпус, было его самочувствие.
Из воспоминаний полковника КГБ Шевченко В.И., курировавшего в тот период Пауэрса во Владимирской тюрьме. По заключению врачей он был на грани психического срыва. Причины были очевидны.
Во-первых, нарушил приказ, полученный перед вылетом, о подрыве самолета и себя в случае провала операции.
Во-вторых, не воспользовался отравленной иглой, что была зашита у него в воротнике, стал давать показания на суде, где подтвердил, что является американским шпионом. Во время его посещений представителем госбезопасности лежал на кровати лицом вниз и ни с кем не хотел разговаривать. А разговоры пытались вести на обыденные темы: что ел, что смотрел в тюремном кинозале, как спал. Позднее к нему в камеру поместили еще одного заключенного — латыша, арестованного за шпионаж в пользу Швеции. Латыш беседовал с Пауэрсом, а все их разговоры прослушивались и записывались. Сокамерника звали Зигмунд Круминьш. Из тюремного дневника Пауэрса:
«Декабрь, 1. Начал «Войну и Мир», очень хорошо, на ужин капуста.
Декабрь, 2. Говорил с полковником КГБ. Это было странное интервью. Он спросил меня, хорошо ли со мной обращаются. Я ответил, что гораздо лучше, чем я ожидал. Хотя уверен, что не существует приятных тюрем.
Как мне нравятся фильмы?
Не желая показаться неблагодарным, я сказал ему, что они «интересны».
После его ухода мы Зигмундом заговорили об обмене. США располагали только двумя заключенными сравнимой значимости: Мортон Соубел, осужденный по делу Розенбергов, и полковник Рудольф Абель, советский шпион, осужденный в 1957 году.
Январь, 13. Превосходный день сегодня. Полковник (из местного КГБ) сказал мне, что мое освобождение из тюрьмы полностью зависит от того, как Кеннеди отреагирует на тост Хрущева, произнесенный накануне Нового года. Я, конечно, надеюсь, что Кеннеди в своей речи двадцатого выскажется твердо за улучшение отношений и снижение напряженности в мире. Надеюсь, что он повторит то, что говорил во время избирательной компании, об извинениях за мой полет.
Январь, 22. Часть речи Кеннеди в сегодняшней «Правде», — мой сокамерник говорит, что для меня она лучше и быть не могла.
Февраль, 7, 1962. Зайдя с нами в камеру, полковник КГБ спросил: — Хотели бы вы отправиться завтра Москву?
— Отлично, — ответил я, все еще заинтригованный.
— И без охраны,— добавил он».
Многие заключенные знали, что вместе с ними сидит Пауэрс, и хотели взглянуть на заморского шпиона, хотя все это могло закончиться карцером. Содержался Пауэрс на особом положении, ходил вместе со своим сокамерником в своей одежде. В отличие от других заключенных, которых стригли под машинку раз в десять дней, у них была прическа, лица чисто выбриты. Он пробыл почти два года в тюрьме. В начале февраля 1962 года Пауэрса увозят в Москву, в Лефортовскую тюрьму. 10 февраля его обменяли на советского разведчика Рудольфа Абеля (Фишера Вильяма Генриховича).
С конца 50-х годов по 1978 год во Владимирской тюрьме сидели диссиденты, правозащитники, инакомыслящие, которые имели статус «особо опасные преступники».
Например, участники подпольной организации ВСХСОН (Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа), созданной студентами и преподавателями ленинградских вузов в 1964 году.
Лишь только через три года в госбезопасность поступила информация о подпольной организации. Информацию не сразу проверили, но после первых обысков, арестов были найдены Устав ВСХСОН, программа, клятва, пишущие машинки, пистолет «маузер» и другие запрещенные предметы.
Руководители ВСХСОН И.В. Огурцов и М.Ю. Садо оказались во Владимирской тюрьме. В 1970 г. за грубое нарушение из лагеря на строгий режим был переведен Л.И. Бородин.
Леонид Иванович Бородин
Писатель, поэт, публицист и правозащитник Леонид Иванович Бородин (1938-2011) родился в городе Иркутске в семье учителей. Учился на историческом факультете Иркутского университета, откуда был исключён за участие в нелегальном студенческом кружке. В 1962 году он окончил заочно педагогический институт в городе Улан-Удэ и начал работать в школе. В 1965 году Леонид Бородин уехал в Ленинград, работал директором школы в Ленинградской области. В этом же году он вступил в нелегальную организацию - Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа (ВСХСОН). После его разгрома в 1967 году Л.И. Бородин был арестован и осуждён на шесть лет лагерей строгого режима. Отбывал срок в мордовских лагерях. Участвовал в борьбе политзаключённых за свои права, за что был переведён в октябре 1970 года во Владимирскую тюрьму.
В декабре 1990 года писатель приезжал во Владимир, где выступал во Дворце культуры завода «Точмаш».
В один из приездов в Музей истории Владимирской тюрьмы Леонид Иванович поделился своими воспоминаниями о пребывании во Владимирской тюрьме. Он вспоминал, что режим был жестким, сам он неоднократно оказывался за нарушение режима в карцерах. «...Зимой карцер назывался «морозилкой», а летом — «душилкой». Один раз Бородина перевели на два месяца в одиночную камеру, где он спокойно работал. В тюрьме Леонид Иванович Бородин написал «Повесть странного времени», «Посещение», «Встреча».
Виктор Александрович Некипелов (1928-1989) — русский поэт и публицист, правозащитник, участник диссидентского движения, член Московской Хельсинкской группы. В 1973 году он был арестован за «распространение заведомо ложных измышлений, наносящих ущерб советской политической системе» (статья 190-1 Уголовного кодекса РСФСР). В мае 1974 года он осужден Владимирским областным судом по статье 190.1 УК РСФСР к 2 годам заключения за распространение антисоветских материалов, в том числе «Хроники текущих событий» и собственных стихов. Во время следствия был направлен на судебно-психиатрическую экспертизу во Владимир, где было вынесено заключение о возможном наличии у него вялотекущей шизофрении, затем — в Институт Сербского, где находился с 15 января по 15 марта 1974 года и был признан психически здоровым.
Около восьмидесяти человек в семидесятые годы отбывали наказание за антисоветскую агитацию, измену Родине. Их называли «семидесятниками».
Имевшие особый статус «Особо опасный», находились под жестким контролем. Они неоднократно организовывали голодовки и практически будоражили политическую тюрьму.
Основной задачей было «перевоспитать» диссидентов. Одним из способов давления был строгий режим, ранний подъем в шесть утра, оправка (по очереди, пока- мерно, их выводили в туалет), проверка, завтрак, обед, прогулка (в зависимости от режима; общий — один час, строгий — полчаса), до или после обеда, ужин, проверка, в два часа — отбой.
Во время нахождения в камере до отбоя запрещалось садиться на кровать, наказание — карцер. К окну подходить было запрещено, — только если открыть или закрыть форточку. Разрешалось только, читать и писать. Во время проведения обысков все подозрительное изымалось. В камере разрешалось играть в домино, шахматы, брать книги из тюремной библиотеки (2 книги сроком на 10 дней). В камерах, где заключенные находились на строгом режиме, имелись «намордники» — специальные жалюзи, через которые слабо проникал солнечный свет, отсутствовало радио и не было свиданий с родственниками.
На строгом режиме не полагались дополнительные продукты, которые можно было приобрести в тюремном ларьке, не разрешались посылки. Конфликты из-за строгости режима содержания, скудности питания нередко приводили к членовредительству, голодовкам, отказам от работы.
В этот период во Владимирской тюрьме отбывали срок:
Пименов Револьт Иванович, заключенный Владимирской тюрьмы (1958—1963), осужден по ст. 58-10 — антисоветская агитация, математик, подготовил в тюрьме к защите кандидатскую диссертацию, написал воспоминания «С бериевцами во Владимирской тюрьме». После освобождения был депутатом Верховного Совета Российской Федерации, работал над проектом новой Конституции России;
Любарский Кронид Аркадьевич, заключенный Владимирской тюрьмы (1974—1977), диссидент, после освобождения из тюрьмы работал на радио «Свобода»;
Даниэль Юлий Маркович, заключенный Владимирской тюрьмы (1969—1970), правозащитник.
Даниэль Юлий Маркович
В середине 1960-х годов в Москве шёл громкий судебный процесс, известный как «процесс Синявского-Даниэля». Писатели-диссиденты А.Д. Синявский и Ю.М. Даниэль, не имея возможности печатать свои произведения в СССР, передавали их на Запад, где они публиковались под псевдонимами. Писателей обвинили в антисоветской пропаганде и приговорили к различным срокам лишения свободы.
Поэт, прозаик и переводчик Юлий Маркович Даниэль (1925-1988) родился в Москве в семье еврейского писателя М.Н. Мееровича. Был участником Великой Отечественной войны, получил тяжёлое ранение. Окончив в 1950 году Московский педагогический институт, он работал учителем в Калужской области и в Москве. Литературную деятельность Ю.М. Даниэль начал в середине 1950-х годов в качестве переводчика поэзии народов СССР. Переводил с армянского, азербайджанского, калмыцкого и других языков.
С 1958 года под псевдонимом Николай Аржак он публиковал за рубежом повести и рассказы, отличавшиеся критическим отношением автора к советской власти - «Руки», «Человек из МИНАПа» и другие. Там же была издана его повесть-антиутопия «Говорит Москва».
В 1965 году Ю.М. Даниэль был арестован вместе со своим другом А.Д. Синявским и в 1966 году осуждён по обвинению в распространении заведомо ложных измышлении, порочащих советский государственный и общественный строй («процесс Синявского - Даниэля»). Писатель был приговорён к пяти годам лишения свободы.
Ю.М. Даниэль отбывал наказание в Дубравлаге (пос. Явас Мордовской АССР). В мордовских лагерях он написал цикл стихотворений и поэму. За нарушение режима был отправлен во Владимирскую тюрьму до конца срока. Здесь он провёл чуть больше года - прибыл в июле 1969 г., а в октябре 1970 г. его освободили.
Щаранский Анатолий Борисович, заключенный Владимирской тюрьмы, правозащитник. Арестован 15 марта 1977 года. После освобождения из тюрьмы эмигрировал в Израиль, министр труда Израиля;
Буковский Владимир Константинович, заключенный Владимирской тюрьмы (1974—1976), правозащитник, обменян на генерального секретаря Чилийской компартии Луиса Корвалана, опубликовал «Статус политзаключенного», составитель сборника «Владимирская тюрьма». Автор книг «И возвращается ветер» (1977), «Письма русского путешественника», были изданы в России в 1990 году;
Гинзбург Александр Ильич, заключенный Владимирской тюрьмы (1970—1972 гг.), правозащитник, редактор самиздатского журнала «Синтаксис», составитель сборника «Белая книга» по политическому процессу Синявского и Даниэля.
Никипелов Виктор Александрович, заключенный Владимирской тюрьмы (1973—1974 и 1979—1983) поэт, правозащитник, издал книгу стихов, большая часть посвящена Камешковской ссылке и Владимирской тюрьме;
Марченко Анатолий Тихонович, заключенный Владимирской тюрьмы (1961 —1963 и 1981), правозащитник, написал книгу воспоминаний о лагерной жизни «Мои показания», значительная часть которой посвящена Владимирской тюрьме.
Одним из последних советских политзаключенных Владимирского централа был Иосиф Зиселевич Бегун. В начале 80-х годов подал заявление на выезд в Израиль. Почти сразу же был уволен с работы. На частных квартирах в Ленинграде и Москве он организовывал кружки по изучению еврейской культуры, преподавал иврит, участвовал в спектаклях подпольного, еврейского театра в Ленинграде. Имя Бегуна становилось известным в Советском Союзе и на Западе, он превращался в явного антисоветчика. Иосиф Бегун был арестован 6 ноября 1982 года в Ленинграде сотрудниками КГБ. Ему предъявили классический букет обвинений в антисоветской агитации — «Хранение и распространение клеветнических материалов с целью подрыва Советского строя».
Следствие длилось 11 месяцев, все это время Бегун находился в тюрьме. Затем состоялся показательный суд 14 октября 1984 года, который проходил в тюремном клубе. На суде были все: судьи, обвинители, оператор с камерой, не было только защиты. Долго искали адвоката, но все, кто знакомился с делом, тут же отказывались от него, никто не хотел спорить с системой. Бегун на суде защищал себя сам. По совокупности обвинения он был осужден за подрывную деятельность на семь лет плюс пять лет ссылки.
Во время почти двухлетней отсидки в тюрьме ему пришлось испытать все тяготы и лишения тюремной жизни: холодный карцер, где кормили через сутки, одиночество и все то, что мог получать советский зэк середины 80-х. После Владимирского централа Иосиф Бегун сидел в Чистопольской тюрьме, откуда вышел 21 февраля 1987 года, став последним политзаключенным СССР. Жил в России и Израиле, являлся главным редактором русско-еврейского журнала «Новый век». Несколько раз Бегун был во Владимире, посещал централ.
Источник:
Владимирский централ / Т.Г. Галантина, И.В. Закурдаев, С.Н. Логинов. — М.: Эксмо, 2007. — 416 с.: ил. — (История тюрем России).
"Владимирский централ"
|
