Основные события 1917 года во Владимирской губернии
Основные события 1917 года во Владимирской губернии (по воспоминаниям очевидцев)
Н.И. Горбунова
За годы советской власти были опубликованы несколько сборников документов, книг, статей в журналах и газетах о событиях переломного для России времени. В этих работах были частично использованы те воспоминания очевидцев, которые вписывались в рамки официальной трактовки отечественной истории. В архиве Владимиро-Суздальского музея-заповедника и Государственного архива Владимирской области хранятся неопубликованные воспоминания участников этих событий. В архиве ВСМЗ — воспоминания, написанные в 1950—1960-е годы и собранные работавшей в Москве владимирской секцией историко-литературного объединения старых большевиков. В ГАБО — материалы, собранные в 1920-х годах губернским бюро Истпарта. Такие бюро создавались по всей стране для сбора, хранения, обработки и использования документальных материалов по истории Октябрьской революции и истории РКП(б). К 10-летнсму юбилею революции была опубликована книга заведующего владимирским губернским бюро Истпарта Н.П. Шаханова «1917 год во Владимирской губернии. Хроника событий». Череда событий и фактов, происходивших на территории губернии (в границах 1927), была выверена автором по материалам архивов и местных газет. К юбилею революции предполагалось издать сборник воспоминаний, но он так и не был издан. Сохранившиеся в архивах воспоминания интересны нам сведениями о ранее неизвестных или малоизвестных фактах, а также оценкой и попыткой анализа событий их очевидцами. По этому принципу и был подобран материал в данной работе.
В январе 1917 года страна была охвачена массовыми забастовками, в нашей губернии также бастовали почти все промышленные предприятия. Так, на 35 предприятиях, выполнявших военные заказы, бастовали 82% рабочих — более 47 тысяч человек. Типичную картину январской забастовки описывает бывший рабочий фабрики Соколовской мануфактуры Асафа Баранова П.П. Серышев (в этих и других воспоминаниях сохранена орфография авторов): «1 января была прочитана в газетах речь Милюкова... других лиц в бывшей государственной думе, это открыло рабочим глаза. Рабочие увидели, что с таким правительством, с таким монархом, которого ругает, критикует даже Милюков, мирно жить нельзя. Да и кроме того некоторые были возмущены той грязью, которая свилась вокруг царского двора и Распутина. Стало разжигать горечь в сердце рабочих, и вследствии этого в 10 час. утра (9 января) рабочие вышли из корпусов, оставили машины и станки и мощной лавиной устремились по направлению к квартире полицейского надзирателя, а затем к управляющему фабрикой». Как и в большинстве подобных случаев, следствие смогло выявить руководителей забастовки, «но уже пошатнувшееся положение правительства, боязнь народа, заставили местную полицейскую власть не спешить выполнением распоряжения и таким путем двенадцать человек рабочих фабрики не были высланы, таким путем дожили все до Февральской революции». Известие о февральской революции было встречено с одобрением всеми слоями населения, в воспоминаниях приводится лишь несколько случаев верности прежнему режиму. Так, по воспоминаниям ефрейтора полка М.М. Жукова, сложил с себя полномочия командир 205-го запасного полка, расквартированного в Муроме, барон фон Фитенгоф: на стихийном митинге «старик с опустившимися усами и дрожащими от волнения челюстями объявил об отречении царя-батюшки от престола и со слезами на глазах о передаче монаршей власти Михаилу. Фитенгоф объявил верность государю императору и счел необходимым в знак верности монарху передать командование полком...». Митинги проходили повсеместно. На фабриках о крушении прежней власти сообщали их руководители. Рабочий Александровского отделения Троицкого снаряжательного завода Ф. Семенов вспоминал: «Начальник завода полковник Гедимин и заведующий подпоручик Лукашук собрали рабочих, объявили о свержении самодержавия и пояснили, что рабочие должны идти на площадь, где будет митинг... полковник сказал речь, в которой давал клятву, что они с сего дня будут служить народу и всецело будут защищать Временное правительство, после чего начался благодарственный молебен и закончился многолетием Временному правительству. Характерно подчеркнуть, как мелкая буржуазия и интеллигенция целовались друг с другом и говорили, что вот когда Воистину Христос Воскресе».
Другой участник этого же митинга, в то время солдат 197-го полка, И.Я. Рыбаков вспоминал: «энтузиазм настолько был велик, что люди от радости плакали, друг друга обнимали, поздравляли и т.д. Мне казалось, что если бы в то время нашелся хоть один человек, ставший на защиту царизма, немедленно был бы уничтожен». Бывший слесарь Карабановской фабрики И.А. Иванов вспоминал: «Какой-либо политической подготовки к Февральскому перевороту на фабрике не было, но тем не менее переворот встречен дружно, без сопротивления и эксцессов. Даже закоренелые монархисты, проявлявшие себя в забастовку 1905 года истинными черносотенцами, и те как будто были довольны. По моему личному убеждению, причиною этому послужили предшествующие газетные статьи о происшествии у кн. Юсупова и убийство Распутина, которые породили антипатриотические чувства к дому Романовых среди монархистов... все облегчено вздыхали, некоторые говорили, ну теперь может и война кончится, полиция не показывалась». Спокойно встретили известия о смене власти сельские жители. Характерна фраза участника событий в Филипповской волости Александровского уезда А.В. Рогова: «Население волости тихими шагами двигалось за событиями происшедшей революции». Любопытны воспоминания машиниста-железнодорожника Ф. Дорофеева о первых днях февральской революции во Владимире. Вернувшись на своем паровозе из Москвы, где в железнодорожном депо рабочие шепотом и осторожно делились между собой слухами, он остался на вокзале, где уже было много людей, в основном реалисты, гимназисты и солдаты. Так, по его воспоминаниям, выглядел приезд из Москвы т.н. «делегации из войск и народа, примкнувших к новому правительству»: из вагона почтового поезда «с обнаженными саблями вышли матрос и 4 солдата, которые были встречены громким «ура». Окруженные народом вошли в первый класс, а двое из них сияли оружие со стоящих на платформе жандармов, которое они отдали безо всяких возражений». Перепуганный дежурный по станции на просьбы своего начальника отправить вышедший из расписания поезд ответил отказом: «отправляй, отправляй, срубят голову, вот и отправляй». Приехавшие согласились на уговоры остаться, разрешили отправить поезд и вместе с толпой направились в Никитские казармы, «по пути сняли оружие со стоящего около станции городового, который в недоумении спрашивал, что же мне делать, ему сказали, чтобы шел домой...». В казармах очень быстро удалось убедить солдат, потом команду выздоравливающих, которые присоединились к толпе. Но стоило взбудораженной массе людей услышать три револьверных выстрела, как началась паника: «бросились в разные стороны, ученики стали плакать, побросали ружья а сами через забор, потому что кто-то пустил слух, что казармы окружены полицией». Сам автор воспоминаний «встал за ворота и дрожа всем телом ждал участи с полчаса простоял наконец решил выйти посмотреть верно это или нет». Успокоившись, огромная толпа следовала по улицам, по пути разоружая полицейских и проводя обыски в домах представителей власти. В квартире вице-губернатора во время обыска нашли 12 винтовок, потом отобрали оружие у стражников, затем подошли к дому губернатора. «Городовой у дома губернатора загородил вход, сняли оружие, дали приличного тумака по шее, от которого он ткнулся в снег».
Об обстоятельствах ареста губернатора (Крейтона Владимира Николаевича), очевидно, как самом ярком событии начала марта 1917 г., вспоминали многие. Солдат из команды выздоравливающих, затем ее комиссар, Д.В. Карманов, подробно описал обстановку губернаторского дома: нервное состояние губернатора, который беспрестанно ходил по кабинету, твердя, что его жена не могла сказать тех слов, которые ей приписывали (в середине февраля к дому губернатора пришли женщины с детьми, требуя выдачи пособий за мужей, призванных в армию, задержка выплаты пособий составляла уже несколько месяцев, а губернаторша как будто сказала, что не верит в то, что они голодают, потому что голодные едят своих детей); приход М.Л. Крейтон с улицы, в подшитых валенках, закутанной в платок, чтобы не узнали; грубые ответы солдат на просьбы недавнего хозяина губернии. К утру у дома собралась большая толпа людей, как вспоминал Ф. Дорофеев, «на требование народа вышел офицер, с балкона сказал небольшую речь, что губернатор здесь арестован и находится в надежных руках, т.е. не сбежит... народ заволновался... стали кричать, что ему место в тюрьме... пообещали довести до места... Люди, стоящие около дома, взяли друг друга за руки и образовали таким образом проход, по которому под конвоем повели губернатора и с ним его жену и полицмейстера Иванова в тюрьму, до Студеной горы шли спокойно... потом началась расправа. Полицмейстеру Иванову разбили все лицо, губернатора уронили на мостовую и кто как сумел ударить кто ногой, кулаком, а жену бабы драли за волосы и характерно вытащили привязную косу и стали ругаться ах сволочь да у ней волосы-то чужие». Женщин смогли унять, новая попытка расправиться была предпринята около тюремных ворот, но из-за огромного скопления народа не удалась: «...хотят ударить, а бьют друг друга». Внимание разъяренных людей было отвлечено новым событием, к тюрьме «подъехал на буланой лошади Алешка-цыган, в телеге под конвоем агенты сыскного отделения». В течение суток в губернском городе были арестованы все представители прежней власти и правоохранительных органов. На третий день революции на митинге около городской думы был поставлен вопрос об освобождении политических заключенных. «Сейчас же рота солдат и семинаристы взяли 2 пулемета и пошли к арестантскому отделению...» Несколько иначе вспоминает об этом Л.М. Николаева-Белоконская: «я и несколько человек молодежи утром отправились к тюрьме освобождать заключенных. Интересные картины у ворот тюрьмы: несколько человек учащихся реалистов и гимназистов с ружьями и револьверами пришли освобождать заключенных. По обе стороны стоят женщины и дети служащих тюрьмы и няни из больницы и другие граждане и удивленно смотрят. Но вскоре приехала комиссия и стали освобождать». Заключенных освобождали «небольшими группами, так как мало было полушубков... Моя работа была всех утешать, успокаивать — кому валерьянки, кому бром. Они меня так и прозвали ходячая валерьянка».
Наступила пора беспрестанных митингов и «революционных» праздников, временный исполнительный комитет постановил сделать праздничными два дня: 18 апреля — в этот день отметили день международной солидарности 1 мая и 27 апреля — день открытия первой Государственной думы.
Повсеместно создавались советы всех уровней. 14—27 мая 1917 г. состоялся губернский съезд крестьянских депутатов, на котором присутствовало 500 крестьянских депутатов, которые должны были избрать губернский комитет. Каждый из 25 кандидатов рассказывал свою биографию, почти все они подвергались гонениям в царское время. Участник съезда Рогов вспоминал: «От рабочих Иваново-Вознесенска кандидат т. Киселев начал свою биографию: «Граждане, я ужасный большевик, был в ссылке в Сибири, был в эмиграции и являюсь учеником тов. Ленина». В этот самый момент один делегат из Вязниковского уезда по наружности буржуй, с таким ужасом всплеснул руками и вскрикнул: «батюшки, какие-то все каторжники, где же хорошие-то люди». На этом съезде большевики сумели провести трех своих кандидатов.
Состоявшиеся весной—осенью 1917 года выборы в органы местного самоуправления проходили в жестком идейном противостоянии. Как незамысловато отметил один из авторов воспоминаний, «появились разные группы людей с разными мышлениями и всякая группа старалась доказать перед народом правоту своих мыслей и указать на пошлость мыслей других враждебных групп». Неожиданным для Владимира результатом завершились выборы в городскую думу. Так вспоминал об этом председатель гарнизонного совета солдатских депутатов И.С. Токарев: «представители солдат получили 20 мест, 4 места получили рабочие и служащие. Для Владимира это было столь необычно, что когда выбранные депутаты входили в зал, то все остальные депутаты встали и стояли до тех пор, пока мы не сели».
События 3 июля в Петрограде, организованная контрразведкой Генштаба утечка в газеты негативной информации о большевиках имели для них печальные последствия. По воспоминаниям Н.М. Тихонравова, среди рабочих Александровского уезда «быстро сложилось какое-то враждебное озлобленное отношение к большевикам; об интеллигенции и буржуазии и говорить не приходится — они и раньше на большевиков смотрели, как на разбойников... неустойчивый элемент быстро отхлынул от партии». В Струнино толпа разгромила партийный комитет большевиков, а перед этим на митинге едва не растерзали посланных от Александровского совета 4-х агитаторов. «Только распорядительность комиссара и случайность спасла депутатов от самосуда толпы», — вспоминал Г.А. Козлов. Весной 1917 года на струнинской фабрике большевиков было 5 человек, к лету стало 418, после июля остались те же пять человек.
По воспоминаниям участника событий в Муроме А. Крылова немалую роль сыграла и местная пресса, которая «клеветала на большевиков, что они работают на пользу Германского правительства и обыватели смотрели на них вытаращив глаза и с испугом произносили шопотом слово «большевик». Повсеместно большевикам и сочувствующим их программе не давали выступать. «Недели 2 нашим представителям нельзя было показываться на трибуну проводимых ежедневно тогда митингов». Большевистских агитаторов спасала помощь солдат, которым импонировал лозунг прекращения войны.
Для того, чтобы убедить и заставить солдатские комитеты отправить солдат на фронт, 9 июля во Владимир приехал командующий Московским военным округом полковник Верховский, в сопровождении представителя Московского Совета Хинчука. «...Прибыл военный поезд — впереди паровоза бронированные вагоны, затем три платформы с бронемашинами и трехдюймовыми пушками. Прибыло человек 300—400 вооруженных до зубов юнкеров», — вспоминал И.С. Токарев. Они были встречены с восторгом гражданским населением. «Когда торжествовало мещанство в особенности с проездом Верховского из Нижнего. Улицы города были переполнены праздношатающейся публикой всевозможных оттенков. Барыньки в шляпках готовы были лобызать ноги юнкеров». О своем приезде Верховский объявил заранее, поэтому совет солдатских депутатов смог
подготовиться: комиссары полков отпустили солдат в город, оставив только дежурных. Позже руководители совета и комиссары не могли контролировать ситуацию, поскольку были вынуждены явиться по приказу командующего на вокзал, где были заперты в одной комнате под охраной юнкеров, но «на плацу удалось собрать не более 300 солдат. Верховский с броневика грозил им, кричал, ругался. Солдаты отвечали: «не кричи, мы народ стреляный». Представители солдатского совета были отпущены только после отправки эшелона. По воспоминаниям И.С. Токарева, он распорядился, чтобы недавних пленников прокатили по городу на лучших рысаках. «Пусть видит народ, что большевики живы и ведут борьбу».
Тем не менее задача т.н. «карательной экспедиции» была выполнена, из губернии выехали по одной роте из запасных полков. Во время торжественных проводов на фронт из Владимира идиллическую картину нарушил председатель совета И.С. Токарев. В своей речи с балкона городской думы он сказал: «Товарищи! Вас гонят на смерть. Вас посылают воевать вот за этих, стоящих с нами на балконе, господ, чтобы они дальше могли наживать дома, фабрики и именья, а Вашим женам пособий не выдавали по году и больше... роты встали и никакая команда офицеров «шагом марш» не могла сдвинуть их с места, они тронулись только после того, как я сказал: «до свидания, товарищи! Надеюсь, что Вы будете разъяснять на фронте товарищам, что война нам не нужна, войну долой, вместо ее пусть будет мир без аннексий и контрибуций». Еще радикальней были настроены солдаты 197-го полка в Александрове, «все отъезжающие товарищи-солдаты давали клятву, что они едут на фронт не за тем, чтобы продолжать войну, а чтобы разложить фронт, чтобы орудия смерти переделать на орудия труда, чтобы поднять восстание на фронте...». Часть солдат возвращались обратно в полк, под предлогом, что отстали от поезда. Солдаты не давали выступать сторонникам продолжения войны. «У трибуны всегда был дежурный большевик, он обязан был сообщать в Совет о лицах, агитировавших за войну». Агитаторов-оборонцев стаскивали с трибуны, среди пострадавших был и Завадский Иван Абрамович, солдаты, стащив его с трибуны, посадили в подвал. Неудача июльского наступления на фронте бесповоротно изменила настроение солдатских масс: «...карательная экспедиция Верховского своими действиями убила веру в Керенского и солдаты наших гарнизонов после ее расправ окончательно потеряли веру в меньшевиков и эсеров и в большинстве своем пошли за большевиками... настроение Владимирской губернии за исключением самого Владимира было явно большевистское».
Митинговые страсти на время утихли. Так описывал город в книге «Записки о революции» будущий эмигрант писатель И. Наживин: «Кое-где по площадям виднелись тесовые трибуны, выстроенные специально для ораторов в первые дни — теперь они пустовали и производили впечатление каких-то эшафотов...».
В губернии, как и по всей России, резко криминализировалась обстановка и, несмотря на «сухой закон», выросло потребление алкоголя, особенно на производствах, где применялся спирт: «...пошла пьянка не только мужчин, а даже женщин. Здесь были еще большие запасы вина и спирта... вместо промывки гранат спиртом стали промывать гранаты водой, а спирт выпивался рабочими прямо за работой...». Во Владимире чуть не разгромили винный склад, на котором хранился большой запас — около 2 млн. ведер, «солдаты обоих полков вынесли решение разделить военное имущество поровну между себя, а казармы продать, так же разделить весь запас винного склада... Для этой цели по городу рассылались записки по квартирам с приглашением для участия в разделе вина, даже с угрозами... мы поехали на винный склад... охрана вся пьяна... среди кучки людей споры, как делить спирт...». Собравшуюся толпу остановил только страх перед приведенными в боевую готовность пулеметами.
Солдатские советы к августу 1917 г. представляли собой фактическую власть в тех городах, где были расквартированы запасные полки. Большевики смогли распропагандировать подавляющее большинство солдат. Когда агитация не помогала, шли на хитрость. Так, из 82-го полка во Владимире были отправлена «в отпуск» половина полка — украинцы, большинство которых не разделяли взгляды большевиков, им выделили паек, денежное довольствие, оформили проездные документы и отправили на родину. Кроме того, гарнизонный солдатский совет смог разоружить приписанных к штабу сто офицеров, которым только и осталось, что жаловаться командиру бригады. Совет на его просьбу наказать хотя бы участников избиения, ответил формальной отпиской. На стороне большевиков были отряды Красной гвардии. Как правило, они создавались на промышленных предприятиях под предлогом их охраны. Значительная часть оружия была получена этими отрядами из Москвы, в ответ с Владимирского порохового завода туда возили взрывчатку: пироксилин с завода они возили в Москву в снаряжательные мастерские Центрального штаба Красной гвардии в мешках под видом картошки, сидя на этих мешках в проходах пассажирских вагонов и покуривая цигарки из махорки». Оружие получали и из воинских частей. Так, на Ундольской фабрике «винтовки, револьверы по количеству отряда были получены из владимирского арсенала, вместе с тем было получено патрон для винтовок и револьверов около 243.000 штук и 1200 шт. бомб...». Хозяева предприятий постоянно, но безрезультатно жаловались на действия фабричных советов. По одной из таких жалоб в Собинку приезжал министр промышленности и торговли А.И. Коновалов, конфликт, естественно, не мог быть разрешен, а жизнь министра оказалась под угрозой: «...председатель совета рабочих депутатов, он же секретарь профсоюза А.И. Тимофеев решил преподнести Коновалову лично сам подарок... на середине моста реки Клязьмы, когда проехал Коновалов дал по нему два выстрела из своего Смит-Вессона, но безрезультатно лишь потому, что револьвер Тимофеева оказался неисправным... ».
События, непосредственно предшествующие Октябрьской революции, неоднократно описаны, переход власти во всей губернии произошел практически мирным путем. В памяти современников осталась попытка противодействия Александровского уездного комиссара Лепорского — учителя мужской гимназии, который пытался уничтожить документы и сломал печать, за что «был посажен ревкомом на месяц в тюрьму». Его ученики и их родители буквально «осаждали» тюрьму, приносили цветы и передачи, учителя и ученики гимназии объявили забастовку, но после угроз «эта забастовка быстро испарилась». Так же быстро была прекращена забастовка чиновников Александровского почтово-телеграфного ведомства. Интересно и то, что помощник губернского комиссара был арестован членами военно-революционного комитета с согласия комиссара Временного правительства А.М. Братенши, а сам он сохранял свою должность, пока, под предлогом поездки в Иваново-Вознесенск, не исчез из города и больше не появлялся.
Хорошо известно, что на помощь Москве из губернии был отправлен 2-тысячный хорошо вооруженный отряд. Владимирцы сыграли решающую роль в установлении советской власти в Сергиевом Посаде. Так вспоминали об этом очевидцы: «Взяли с собой полк солдат, 2 вагона гранат и в ночь пошли наступать на Сергиев Посад. Захватили все в свои руки без всякого выстрела, при полной растерянности жителей города. Все было захвачено врасплох. После организован был Ревком из местных товарищей солдат и ему передана вся власть... и проснувшись утром, Сергиевские мещане и буржуазия увидели в своем посаде советскую власть, организованную из местных солдат и имевшихся там большевиков».
30 ноября стали известны итоги выборов в Учредительное собрание, которые в губернии завершились победой большевиков. По свидетельству авторов воспоминаний, большевики были материально ограничены в проведении избирательной кампании и завидовали размаху партии эсеров. Эта партия использовала разные методы агитации, в том числе и такой необычный, как в Александрове: «социал-революционеры направляли по городу живых людей, за спиной которых посажены были разные чучела с эсеровскими лозунгами и призывали голосовать за них, так этих людей беспартийные рабочие и солдаты переловили и притащили в совет рабочих и солдатских депутатов в виде арестованных и больших трудов стоило уговорить т.т. приведших, чтобы они не применяли физическое насилие к эсеровским агитаторам». Несмотря на размах агитационной компании соперников по выборам, малочисленность своей партийной организации, большевики смогли получить 56% голосов избирателей губернии, а партия эсеров, ставшая второй по результатам, только 32,7%.
Так прошел 1917 год, впереди были новые испытания, воспоминания очевидцев не только сохранили для нас настроение, дух, колорит времени, они как дополнительный исторический источник дают возможность иметь многомерную, более объективную и достоверную картину исторических событий.
1918-1919-е годы
Вторжение иностранных интервентов (с марта 1918 года) и организованный Антантой мятеж чехословацкого корпуса (25 мая того же года) оживили контрреволюционные силы в России и положили начало гражданской войне. К лету 1918 года Советская республика потеряла три четверти территории страны, на которой возникли многочисленные белогвардейские и буржуазно-националистические правительства. Коммунистическая партия во главе с В.И. Лениным организовала оборону Советской республики. Во второй половине 1918 года Красная Армия одержала первые победы на Восточном фронте, освободила территории Поволжье, Урала. После ноябрьской революции в Германии Советское правительство аннулировало Брестский мир, были освобождены Украина и Белоруссия, восстановлена Советская власть в Прибалтике (конец 1918—начало 1919 года). Но до окончательной победы еще было далеко. В Сибири властвовал Колчак, на юге — Деникин, контрреволюционный режим был установлен и на Севере.
В этих условиях состоялся VIII съезд РКП(б), взявший куре на прочный союз с середняком, укрепление Красной Армии. Летом 1919 года оформился военно-политический союз советских республик. 1919 год прошел под знаком побед на всех фронтах — над армиями Колчака, Деникина, Юденича. Интервенты вынуждены были эвакуировать свои войска с юга Украины, из Крыма, Баку и Средней Азии. В апреле-ноябре 1920 года Советская республика отразила последний комбинированный поход, подготовленный Антантой. Красная Армия нанесла ряд ударов по войскам генерала Врангеля и окончательно изгнала их из Крыма, завершив в основном гражданскую войну. Лишь на востоке страны до 1922 года контрреволюция удерживала свою власть. Перипетии тревожного времени гражданской войны находили свое отражение в местной периодической печати.
С лета 1918 года газета «Голос народа» выходила под названием «Известия исполнительных комитетов Владимирского губернского и уездных Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов», а с осени 1919 — называлась «Районной газетой».
TЕЛЕГРАММА ИЗ МОСКВЫ
Телеграф занят бандами контрреволюционеров, не верьте телеграммам, посланным после часу ночи до нового уведомления радиотелеграммой. Владимиру, Рязани, Твери, Калуге, Нижнему быть в боевой готовности. Телеграммам, посланным после второго нашего уведомления, подписанным Лениным, Свердловым, — верить.
Николаев (9 июля 1918 г.).
ЛИКВИДАЦИЯ ВОССТАНИЯ
Москва. 8 июля, 8 часов утра. Правительственное сообщение № 3. 7 июля в 4 часа дня контрреволюционное восстание левых эсеров в Москве ликвидировано. Левоэсеровские отряды один за другим обращаются в самое постыдное бегство. Отдано распоряжение об аресте и разоружении всех левоэсеровских отрядов, и прежде всего об аресте всех членов ЦK партии левых эсеров. (9 июля 1918 г.) ВЫСТУПЛЕНИЕ БЕЛОГВАРДЕЙЦЕВ
9-го в Муроме произошло выступление белогвардейцев. Выступлением руководил полковник Сахаров. Отряды состояли из бывших офицеров, учащихся и саботажнической интеллигенции. Точное количество пока неизвестно. Белогвардейцами был арестован Муромский Совет. (11 июля 1918 г.).
ВСТРЕЧА КРАСНОАРМЕЙЦЕВ
25 июля на ст. Владимир прибыл из г. Ярославля отряд т.т. красноармейцев, участвовавших в подавлении мятежа белогвардейцев. Они были встречены на станции оркестром духовой музыки... Усталое, но бодрое выражение лиц красноармейцев говорило, что они снова и снова готовы защищать Советскую Россию от всех ее врагов. Привет вам, борцы за свободу! (27 июля 1918 г.)
ГРАЖДАНСКИЕ ПОХОРОНЫ т. АБЕЛЬМАНА
Спит наш товарищ крепким сном. Его уж нет. Он убит вражеской пулей, от рук предателей он погиб, геройски защищая интересы труда. В честь его геройской гибели Ковровский Исполнительный Комитет устроил гражданские похороны, на каковые пришли бедняки, жители г. Коврова, красноармейцы и рабочие ковровских заводов. (13 августа 1918 г.).
ОТ МОСКОВСКОГО СОВЕТА
Рабочие, солдаты!
Вчера в 7 ½ часов вечера при выходе с митинга на заводе Михельсона предательски из-за угла двумя выстрелами ранен тов. Ленин. Наймиты буржуазии, лакеи империалистических клик покушались на жизнь вождя рабочего класса России и всего мира. Под руководством Ленина рабочий класс России совершил социалистическую революцию, под его руководством он бился с контрреволюцией, под его руководством трудящиеся массы идут к победе над тысячелетним гнетом... Ненависть капиталистического мира сосредоточилась на нашем вожде. Они решили убить из-за угла нашего вождя, чтобы убить революцию рабочих и крестьян. Будем тверды! Сомкнем ряды! Пусть железная рука восставшего пролетария опустится на гадов издыхающего капитализма ... (1 сентября 1918 г.).
ВЕСТИ С ЧЕХОСЛОВАЦКОГО ФРОНТА
26 августа 1918 г. Привет с чехословацкого фронта. Позвольте вам, дорогие товарищи, сообщить о нашем положении на фронте. Наш боевой Ковровский отряд, как только приехал на фронт, так пущен был и бой и бьется уже 15-й день. Есть с нашей стороны и потери... Но это все ничего. Победа будет на нашей стороне. Мы гоним неприятеля... Теперь уж подогнали его к Казани на 7 верст... Мы..., даем слово, что без победы мы не уйдем домой. Мы не отступим ни шагу назад. (14 сентября 1918 г.).
НАША ПРАВДА
Сегодня мы все празднуем годовщину, как восставший народ вырвал власть из рук жалкой кучки кадетско-эсеровских интеллигентов и передал ее Советам рабочих и крестьянских депутатов. Черные вороны, злые шептуны справа, не переставал, целый год твердили нам, что все в Советской России плохо. Что и холодно и голодно, и скверно живется. Мы на эту ложь ответим нашей правдой. ...Когда семейство переезжает со старой квартиры на новую, то целый день проходит в хлопотах. Теперешнее революционное время есть тоже время такого переезда. Целый народ, вся Россия переезжает из старого дома, из дореволюционной эпохи, в новый дом, в новую жизнь, обзаводится новыми законами и обычаями, заводит у себя новый уклад, новый образ жизни... (7 ноября 1918 г.).
ПРОВОДИЛИ С ЧЕСТЬЮ
К 5 часам Московская улица (в г. Коврове) уже была вся запружена народом. Заиграл оркестр революционные гимны. Открылся небольшой митинг. «Колчак будет раздавлен и Сибирь, не только Урал, станет Советской страной», — так клялись наши лучшие ковровские сыны, посылаемые нами на фронт. …Мощные звуки оркестра, и боевой отряд коммунистов в 70—80 человек... отправился на станцию. Такие отряды пошлет каждый уезд нашей губернии... (29 апреля 1919 г.).
ТОВ. ЛЕНИН — ВЛАДИМИРСКИМ КОММУНИСТАМ В Москву среди других прибыла первая партия мобилизованных владимирских коммунистов. Среди приветствующих выступил тов. Ленин, встреченный громом аплодисментов. Он говорит: «Товарищи! Позвольте мне приветствовать рабочих Ярославской и Владимирской губерний, которые еще раз откликнулись на наш зов и дали лучшие свои силы для защиты рабоче-крестьянкой республики. Вы знаете из газет, в которых мы печатаем всю правду, не скрывая ничего, какую новую и грозную опасность несет царский генерал Деникин взятием Орла и Юденич угрозой Красному Питеру. Но мы смотрим на эту опасность и боремся с нею, как всегда, мы обращаемся к сознательному пролетариату и трудовому крестьянству с призывом стать грудью на защиту своих завоеваний. Положение чрезвычайно тяжелое. Но мы не отчаиваемся, ибо знаем, что всякий раз, как создается трудное положение для Советской Республики, рабочие проявляют чудеса храбрости, своим примером ободряют и воодушевляют войска и ведут их к новым победам... Вот почему приветствую вас, рабочие Владимирской и Ярославской губерний, в твердой уверенности, что вы своим личным примером поддержите дух Красной Армии и поведете ее к победе». (19 октября 1919 г.)
БОРЬБА С ХОЛОДОМ
Рабочий и крестьянин Владимирской губернии! К вам обращается… ваш губернский исполнительный комитет. Красная Армия наголову разбила Колпака и Юденича. Красная Армия на юге стремительно отбрасывает Деникина. Курск взят, очередь за Киевом, Харьковом, Ростовом... Грядущая победа на юге даст нам уголь и нефть — эту кровь, необходимую для жизни нашего транспорта, снабжения и хозяйственной жизни… Но новый враг надвинулся на нас - этот враг — холод. Товарищи! У нас есть хлеб, но его нельзя подвезти к городам, так как у железных дорог нет топлива... Мы имеем десятки, сотни тысяч кубов заготовленного топлива, и оно стоит непогруженным, не подвезенным к нашим... железным дорогам... ...В деле борьбы с топливным кризисом должны быть пущены в ход все испытанные революцией приемы: и субботники, и все виды самообложения, мобилизация, и трудовая повинность. Помните, что вопрос снабжения железных дорог топливом стал вопросом спасения Революции... (28 ноября 1919 г.).
КОНЕЦ КОЛЧАКА
По сообщениям из Ачинска, Иркутск взят повстанцами под командой товарища Калашникова. Полковник Семенов разбит повстанцами. Часть его бронепоезда перешла к красным, другая часть взорвана. Сам Колчак со штабом и золотом арестован в Иркутске собственными солдатами. (13 января 1920 г.)
