Дмитрий Павлович Моренков, по профессии врач, в свое время оказал такие выдающиеся заслуги, таким был известным деятелем в нашей губернии, что эта личность, не принадлежащая по происхождению к Владимирской губернии, вполне заслуживает того, чтобы мы сказали и о ней в наших очерках. Служебная деятельность Моренкова прошла вне нашей губернии; поселился он в гор. Суздале совершенно случайно, надо полагать, сначала только на время французской войны, в 1812 году, когда большая часть жителей Москвы, перед вступлением в нее Наполеона I, выехали из города и искали убежища в соседних губерниях. В Суздале однако Дмитрию Павловичу так понравилось, что он остался здесь до конца жизни, на счастье жителей города и уезда.
По происхождению дворянин Полтавской губернии, Д. П. Моренков родился в 1759 году; специальное образование получил он в С.-Петербурге, именно — 9 февраля 1783 г.
Моренков поступил на службу в С.-Петербургскую Генеральный сухопутный госпиталь волонтером, а 16 июня 1785 г. — лекарем на его кошт, 26 июня того же года переведен бил в адмиралтейский госпиталь, откуда 11 января 1787 — опять в сухопутный; 22 мая 1789 г. он произведен был оператором; 8 августа 1790 г. Моренкова опять перевели в адмиралтейский госпиталь, где он дослужился до чина коллежского асессора (11 декабря 1796 года), и 2 ноября 1797 г. был уволен из службы с производством пенсии полного жалованья по 420 р. в год.
Вот краткий служебный формуляр Д. П. Моренкова, который конечно еще ничего не говорит. Но за этими сухими сведениями скрывается вся заслуга Моренкова. Как видно из выданного ему 25 января 1798 г. из Государственной Медицинской Коллегии аттестата, Д. И., «находясь при
С.-Петербургской адмиралтейской госпитали, имел в своем смотрении палаты больных с самыми трудными болезнями, врачевал оных с неусыпным попечением и делал случающияся операции всегда с желаемым успехом», — одним словом, по всему видно, что это был очень опытный врач, которого начальство ценило и переводило из одного госпиталя в другой действительно для пользы дела. Но не только в этом была заслуга Моренкова. Это был человек с даром творчества, изобретательности на пользу той же медицины. Так, в том же аттестате читаем мы, что «посредством электрической машины, под присмотром ею сделанной, он излечил многих одержимых параличом и другими хроническими болезнями. Сверх своей должности, побуждаем будучи особливым усердием и ревностию к службе и общественной пользе, имел особенное смотрение за деланием искусственных минеральных вод, которые он же первый и ввел во врачебное употребление с великою пользою для больных и с выгодою для казны, и старался при С.-Петербургском адмиралтейском госпитале физический театр снабдить разными физическими инструментами и другими полезными вещами, служащими к просвещению в науках и пособию больных, приемля деятельное участие и в других важных заведениях… Паче отличил себя в подавании весьма полезных средств к пользованию больных, наблюдая во все время службы честные и благородные поступки и показывая собою пример прочим сослужащим».
По тому времени так аттестованный врач должен быть признан особенно редким человеком, редким даже в столицах, а в таких местах, как Суздаль и другие наши провинциальные города — о подобных врачах не только не мечтали, но и не умели мечтать.
К прежним заслугам Моренкова до переезда его в Суздаль нужно добавить еще следующее.
По выходе в отставку, проживая в Москве Д. П. не сидел без дела, а напротив — все досуги свои посвящал на изобретения и открытия в области медицины. Так, из выданного ему в 1806 г., 20 ноября, министром внутренних дел гр. В. П. Кочубеем свидетельства видно, что Моренков усовершенствовал бальзам оподельдок и изобрел крепкую летучую мазь; свидетельство это было дано в удостоверение того, что упомянутые средства заслуживают особенного уважения по причине полезных действий и в виду того, что Медицинским Советом найдены весьма хорошей доброты, и потому дозволяется ему составлять их и продавать всякому, кто пожелает, «прилагая токмо, сказано в свидетельстве, к каждой скляночке составов сих печатное описание случаев и способа их употребления». Тем же свидетельством дозволялось Моренкову «составление также искусственных минеральных вод и преподавание публичных курсов пользования оными». За эти полезные открытия по врачебной части Моренкова, по докладу гр. Кочубея, Государь Император Александр 1, приняв с удовольствием усердие его к пользам общественным, Высочайше пожаловал ему в августе 1807 г. золотую медаль.
И вот такой-то врач совершенно случайно поселился в захолустном городке Владимирской губ., в Суздале.
Поселясь в Суздале, Д. П. приобрел большой участок земли, на котором развел огороды и сады, настроил домов, устроил лабораторию и стал заниматься производством оподельдока, крепкой летучей мази, а также мятной эссенции и дегтярного мыла, а после — по особому способу — и цикорного кофе, для которого на берегу р. Каменки был выстроен даже особый завод. Существует предание, что по приготовлению мятных капель (цветом чистый янтарь) Моренков сделался известен лично Государю Императору Александру I. Но, конечно, не этой фабрикацией различных лекарственных веществ Д. П. приобрел всеобщее уважение и действовал на пользу местных жителей.
Необходимо сказать несколько слов о положении медицинского дела в то время в губернии вообще, и тогда будет вполне понятно — что мог представлять собою в этой организации такой врач, как Д. П. Моренков.
В то время положение медицинского дела в губернии было весьма плачевное: лекаря были только по городам, да и то не везде, обязаны
они были главным образом прекращать скотские падежи в уездах и иногда бороться с эпидемиями. Откровенно говоря, бессловесные пациенты более всего и подходили к тогдашнему медицинскому персоналу, так как последний, по большей части из немцев, очень плохо говорил по-русски, еще менее знал условия жизни русского народа. В борьбе со скотскими падежами и при вскрытии мертвых тел не имело особого значения иногда и совершенное незнание лекарями русского языка.
И Суздаль в этом отношении тогда не был исключением: в нем жили казенные лекаря, из которых один сам о себе как-то официально сообщил, что он русскому диалекту не обучался, а свое искусство изучал на немецком языке. Уже это одно говорило — какая могла быть польза для населения от подобных врачей. Впрочем — и другие условии мало отвечали требованиям. Так, например, казна отпускала тогда лекарства в самом ограниченном количестве, и то только для лечения военных, — даже при эпидемических болезнях не дозволялось тратить казенные лекарства для других больных; если кто и удостаивался тогда получать советы от лекарей, должен был покупать лекарства на свои средства и для этого посылать за ними иногда за сотни верст, так как аптека была тогда на всю губернию одна, во Владимире. Всего этого строя результат был, попятно, какой: народ хотя несомненно и болел, но пробавлялся лечением знахарей и пp. подобных им лиц; полагаю, не было и особой причины винить народ за это невежество: хотя и было, как сказано, по одному лекарю на уезд, но эти лекаря в силу обязательств назначались вовсе не для лечения народа, а если бы и было усердие помогать страждущим, то не было никаких средств к этому; еще долго спустя казна поставляла в обязанность медицинскому персоналу собирать травы, коренья и пр. пригодное для лечения и всем этим наделять больных. Но ведь тоже делали и знахари... говорившие все же на понятном языке.
Вот в такое - то глухое и беспомощное время и поселился в Суздале Моренков. И к нему, как к опытному врачу, и при том — русскому, с первых же пор начали стекаться больные, и он бесплатно пользовал всех приходящих к нему, и все получали от него не только советы и наставления, но и лекарства и другие пособия без всякой платы. Больных бывало из города и уездов (не только Суздальского) до 5 тысяч ежегодно, — цифра для того времени довольно внушительная. Вот чем привлекал к себе Моренков, вот за что любили и уважали его и называли по всей губернии «другом страждущего человечества». Но оказание всевозможном помощи больным — это была только одна, хотя и главная сторона его благотворительной деятельности: он одинаково помогал и бедным жителям, заботился о благоустройстве в городе, имел особое сострадание к содержащимся в местной тюрьме, которую к тому же и исправил на свой счет. Одним словом — это был в миниатюре суздальский Федор Петрович Гааз и также, как последний, пользовался всеобщим уважением. Его благотворительная деятельность не осталась незамеченной и в высших сферах: за бескорыстную попечительность его, оказываемую в пособии людям бедного класса, император Николай I наградил Моренкова в 11 день сентября 1826 г. орденом Владимира 4-й степени, а 11 декабря того же года изъявил чрез управляющего министерством внутренних Дел Монаршее благоволение за сострадание к узникам и исправление городской в Суздале тюрьмы.
Прожил Моренков в Суздале около 20-ти лет; за это время он достиг такого положения, что, как свидетельствуют в своих воспоминаниях очевидцы, город и уезд уважали его и слушались более своего начальства, которое, с своей стороны, тоже побаивалось Дмитрия Павловича, потому что высшие власти в губернском городе были в приятельских отношениях с ним.
Живя в Суздале, Д.П. все время не оставлял занятий, кроме лечения, и по изобретениям. Так, в сентябре 1826 г. он представил в С.-Петербургское Вольно-Экономическое Общество модель изобретенного им перегонного куба, весьма выгодного по части экономии и химии и кроме того — описание нового способа приготовлять домашний цикорный кофе. То и другое были признаны Обществом весьма полезными изобретениями и Моренков был избран в члены Общества.
Фабрикация прежних изобретений постоянно расширялась, соответственно возраставшим на них требованиям, а между тем силы уже уходили, человеку было под 70 лет. Вот в это время, именно в 1827 г., Д. П. Моренков и решился обратиться с прошением на Высочайшее имя, в котором между прочим писал: «Богу не угодно было даровать мне детей. Теперь я и жена моя находимся уже в таких летах, в которых нельзя питать себя надеждою иметь их. Приближаясь к гробу, я скорблю в душе своей, что химическия мои заведения, для производства составляемых мною лекарств — крепкой летучей мази и оподельдока, устроенныя, должны по смерти моей остаться без всякого употребления и потому без всякой пользы для моих соотечественников, а вместе с этим и самое положение жены моей неминуемо будет бедственно: ибо издерживая на дела благотворительности все, остающееся у меня за ежегодными расходами, я не приобрел для нее ничего в обезпечение состояния ее — на будущее время, и все мое богатство состоит только в тех химических заведениях. Желая, чтобы и по смерти моей продолжалось как производство моих лекарств, так и пользование неимущих больных на тех же точно правилах сострадания и безкорыстия, коями я доселе, при помощи Божией, руководствуюсь, а также чтоб и жене моей на будущее время оставить благонадежную подпору, я с согласия ее предложил известному нам по его преданности к нам, благонравию и любви к благотворительности, доктору медицины М. И. Алякринскому, служащему при Московском Университете помощником директора Врачебного Института, принять мою фамилию с тем, чтоб ему после меня в устроенных мною химических заведениях продолжать производство моих лекарств и принять на себя обязанности мои в отношении к безкорыстному пользованию бедных, и с тем вместе быть, как сыну, подпорою жене моей. Г. Алякринский изъявил согласие». В заключение Моренков просит Государя — дозволить Алякринскому принять фамилию его — Моренкова и вступить во все права законного сына. В 1829 г. просьба была повторена, но в оба раза — оставлена без уважения, согласно существующим законам.
Д. П. Моренков скончался 8 октября 1830 г. и погребен в Суздале подле южной стены главной церкви Васильевского монастыря; над могилой его сооружена особая часовня.
После его смерти — приготовление цикорного кофе продолжала жена его Ксения Андреевна до своей кончины в 1857 г., а приготовление лекарств производилось под наблюдением Алякринского Митрофана Ивановича.
Печатных трудов после Моренкова, кажется, не осталось, — известны только два летучих листка, составленных М.И. Алякринским о средствах Моренкова.
/Уроженцы и деятели Владимирской губернии, получившие известность на различных поприщах общественной пользы. Собрал и дополнил А.В. Смирнов. Выпуск 4-й./
Живу в этом доме. Набрал в поиске адрес - хотел посмотреть фото старые. как и что тут было раньше. по ссылке попал сюда - прочитал материал. прочитал еще раз. Вроде бы я все знал - оказалось, нет, не все. Решил посмотреть дальше - про улицы, про город... Кто бы вы ни были, добрые люди, спасибо за все, что вы тут собрали. Кликал по инету - тут почитать, там посмотреть. Попал сюда - и часа четыре пролетели незаметно. Читал бы дальше - статей интересных еще много отмечено, но пора спать. Завтра вернусь =) еще раз спасибо.
