1933 г. духовно обогатил прихожан Благовещенского собора несколькими достойными пастырями, которые из-за притеснений властей, вынуждены были обосноваться в Муроме. Первый из них — известный по своим проповедям всему Владимиру протоиерей Павел Устинов. Другим примечательным образцом христианского мужества и истинного пастырства на то время был клирик Благовещенского храма протоиерей Димитрий Ацеров (1863-1937). Вместе с этими досточтимыми отцами протоиереем Павлом Устиновым и Димитрием к суду был привлечен еще один клирик Благовещенского собора — иеродиакон Серафим (Шустов), в миру — Иван Григорьевич Шустов. Положение Русской Православной Церкви особенно осложнилось в ходе нарастания темпов индустриализации. “Антиколокольная кампания” буквально захлестнула страну, праздные умы уже подсчитывали вес колокольного металла в стране и выдвинули идею развития электротехнической промышленности на базе колокольной бронзы. В 1933 г. добрались и до колокольни Благовещенского монастыря. На монастырской колокольне имелось в то время 7 колоколов общим весом 7 т. 835 кг. Как и с других храмовых колоколен Мурома, со звонницы Благовещенского собора были сброшены колокола. Вообще колокола Благовещенского монастыря представляли собой немалую историческую и материальную ценность. Вот, что говорилось о них в метрике за 1897 г.: «Всех колоколов семь: первый большой с надписью “Благовествуй земле радость велию, хвалите небеса Божию славу”. Сей колокол в Муромский Благовещенский монастырь слит первоначально. В 1827 г. при игумене Иерониме усердием купца Ильи Михайловича Перлова с пособием других муромских граждан, весу 270 пудов (4 т. 401 кг.). После... поломки колокол перелит в 1846 г. в царствование Государя Императора Николая Павловича всея России при Преосвященном Парфении Архиепископе Владимирском и Суздальском. Сей колокол лил мастер Ярославский купец Семен Дмитриевич Чарышников, весу 312 пуд (3 т. 85,6 кг.) при Игумене Иннокентие усердием муромских купцов. Второй за ним поменьше полиелейный, с надписью: «лета 7200 (1692 г.) вылит сей колокол мастером Иваном Материным, весу 100 пудов (1 т. 630 кг.) при игумене Феодосии. Этот колокол приложил в монастырь князь Михаил Иванович Львов. Третий будничный, надписи на нем нет и вес не определен, но приблизительно не более 50 пудов (815 кг.), от 1560-1570 гг. четвертый и пятый колокола так же без всякой подписи, первый из них не более 12-ти (195,6 кг.) и второй не более 8 пудов (130,4 кг.). Затем зазвончики: шестой с надписью: “Вылит при слободе Кукарке на заводе Александровой Слободе мастер Константин Бакулев. Весу 1 пуд 20 фунтов (24 кг 190 г.)”. И седьмой с надписью: ”1 пуд 19s фунта весу (24 кг 876 г.)”...». При сбрасывании колоколов подверглась сильному повреждению сама звонница, лишившись одного из опорных столбов шатра. Однако местное музейное руководство не слишком волновали последствия этого гнусного дела, а больше заботило, «будут ли перечислены на наш счет обещанные вами отчисления от стоимости колоколов, снятых с церквей г. Мурома, состоящих на указе НКП и особенно стоимости колоколов XVII и XVIII вв.». Вот что показал осмотр бывшего Благовещенского монастыря районным комитетом по охране памятников 29 мая 1935 г. Из составленного комитетом акта можно узнать следующие подробности: «основную угрозу здания по-прежнему составляет разрушенная Металлоломом (Металлолом - Нижегородская краевая контора, производившая в 1933 г. сброс колоколов со звонницы Благовещенского собора в Муроме.) колонка колокольни и трещина снизу вверх по колокольне... Что касается надвратной церкви Стефана, занятой архивом, то ее здание с фасада имеется две трещины снизу до верху и две до окна. В проходах и воротах под церковью трещины в замке арки и в стенах. Цоколь выветривается, контрфорс обвалился. Церковь должна быть или капитально отремонтирована или сломана. Сломанной же должна быть восточная часть монастырской кирпичной стены и западная часть южной стены — от западной части до ворот. Стены дали сильный наклон и угрожают падением…». Нравственные и материальные утраты тех лет трудно восполнить. Ведь происходило уничтожение и уголовное преследование миллионов людей, исчезновение неповторимых образцов церковного искусства (колокола, иконы, утварь и многое другое), а вместе с ними и секретов колокольного литья, иконописи и т. д. В последующем изложении истории Благовещенского монастыря еще не раз можно удостовериться в том, как новые владельцы “радели” о сохранении монастырских строений, представлявших собой историческую и культурную ценность. К январю 1935 г. в Муроме действовало 8 церквей (не упоминается в документах церковь Иоанно-Предтеченская — вероятно, она была закрыта в 1930-1934 гг.). “Рациональное” использование памятников культуры и старины в бывших Муромских монастырях — Спасском и Троицком — началось уже в 1920-х гг. Дошла очередь и до Благовещенского монастыря. Из музейных документов достоверно известно, что в 1930-1948 гг. в надвратной Стефаниевской церкви размещался районный исполнительный комитет (РИК). Проход под надвратной церковью превратили в гараж. С 5 апреля 1938 г. по 5 апреля 1939 г. им владел Кондитербыт. За аренду “помещения” он платил ежемесячно по 30 руб. В 1939 г. гараж перешел в ведение военкомата. Угловые башни каменной монастырской ограды принадлежали домоуправлению. Оно сдало юго-восточную башню некоему Леонову сроком на три года (с 23 ноября 1937 г. по 23 ноября 1940 г.) «за полный наружный ремонт». В юго-западной башне с 1 октября 1937 г. на тех же условиях жил некий гражданин Тряпицин. Другие две башни с легкой руки местных жителей превратили в свинарники и склады дров (с 1925 г.). В тяжелое и тягостное время, когда многие люди, проживавшие в России, не были уверены, доживут ли они до следующего дня, и все, носящие духовный сан, были взяты под прицел оперуполномоченными, служебные и настоятельские полномочия в Благовещенском соборе принимает на себя протоиерей Вениамин Григорьевич Дашкеев (20 февраля 1938 г. — 7 июня 1940 г. и 23 октября 1942 г. — 1 сентября 1948 г.). До сих пор муромцы свято и благодарно хранят память об одном из особо чтимых ими батюшек о. Вениамине Дашкееве. 20 февраля 1938 г. был назначен настоятелем Благовещенского храма в Муроме.
Немало сведений о состоянии бывшего Благовещенского монастыря и его зданий в 1930- х годах можно узнать из писем директора местного музея И. Богатова. В 1938 г. он писал следующее: «Благовещенская церковь общиной верующих побелена и крыша окрашена. Надвратная (Стефаневская церковь) сдана в аренду РИК (Районному исполнительному комитету), но ремонта он не произвел, хотя церковь сдана им бесплатно. Очень сильно нуждается в ремонте юго-восточная часть стены ограды бывшего Благовещенского монастыря». 16 января 1939 г. директор Муромского музея доводил до сведения высших инстанций: «Жилые здания все сданы домоуправлению. Из-за башен идет тот же спор. Одна из них приспособлена под жилье. Остальные пока заняты дровниками. Стены ограды все стоят крепкие (кроме разобранной в 1937 г. юго-западной части). Обязательно требуется сохранить и вычинить башни южные и северо-восточные (одна из них предназначена под жилье и будет вычинена жильцом) и стены юго-восточную и восточную. Остальные стены сохранить не обязательно и ремонтировать их нет смысла. Церковь у общины верующих, которая в 1933-1937 гг. ее побелила, а в 1938 г. окрасила крышу. Но из-под церкви надо выселить занятые жильцом... склады. Коров и свиней выселили недавно, кажется всех, но надо убрать и дрова. Тогда эти склады могут взять после некоторого ремонта торговые учреждения, да и будет гарантия, что жильцы вместе с дровами не поместят коров, коз и свиней...». (В течение 1933-1940 гг. в подклете Благовещенского храма — месте погребения для усопших — жильцами содержались коровы, свиньи и козы). «Надвратная Стефаневская церковь занята РИКом, под архив. Но за 3-6 лет пользованием церковью ни разу ее не ремонтировал, да и не собирается... Договора на церковь РИК не заключает». К концу 1930-х гг. борьба с “религиозными рудиментами” достигла своего апогея. Под благовидным предлогом открытия нового художественного отдела местного музея было вынесено решение о закрытии Благовещенского храма, единственного действующего в городе, да и во всей округе. Власти проигнорировали мнение специально присланного в Муром специалиста для осмотра памятников архитектуры, который докладывал: «Благовещенская церковь находится в хорошем состоянии и требует незначительного мелкого ремонта... В настоящее время Стефаневская церковь занята архивом НКВД. С внутренней стороны монастыря проезд под бывшей церковью Стефана заложен, сделана пристройка и полученное помещение обращено в гараж. Помещение, занятое архивом и гаражом пришло в ветхость. Для удаления причин дальнейшего разрушения этого памятника и для исправления разрушенных частей требуется капитальный ремонт». Закрытие храма городские власти аргументировали якобы несоблюдением договора, составленного 5 июля 1934 г. Договор обязывал верующих содержать церковь в надлежащем виде. В 1939 г. при малочисленности общины верующих и их скудных денежных средствах в Благовещенском соборе стараниями прихожан были проведены ремонтные работы, такие как ремонт кирпичной перемычки, побелка храма, исправлена и окрашена крыша, замазаны все трещины в стенах. Но придраться нашлось к чему. Отмечалось, что ремонт произведен небрежно, недобросовестно и указывалось на невыполнение (просто невыполнимого) следующего условия: «вынуть и заменить новым перепрелый и вываливающийся кирпич по всему собору и колокольне, заделать облетевшую штукатурку». Музейное руководство было намерено Благовещенского храма для того, чтобы разместить в Благовещенском соборе художественный отдел музея. Оказывая давление на облисполком через горком партии оно пыталось всячески ускорить закрытие Благовещенского собора. Ждать пришлось недолго: решением горисполкома от 7 июня 1940 г. общине верующих предъявили судебный иск о возмещении убытков с последующим выселением из занимаемого помещения. На Стефаниевский храм музей тоже имел свои виды. Архив из Стефаниевской церкви предполагалось перенести в Николо-Набережную церковь с освобождением нижнего помещения из-под гаража, и после его ремонта приспособить под фонды и квартиры охраны (сторожей) художественного отдела. Несмотря на это, открыть художественный музей в бывшем храме так и не удалось. Началась Великая Отечественная война. В 1941-1942 гг. в Благовещенском храме переменилось несколько хозяев. Первоначально его занимал комитет физкультуры. Чуть позже — общежитие рабочих, затем собор использовали под склады межрайторга и школьного имущества. Появившийся в жилых корпусах монастыря так называемый “рабочий городок” усугубил дальнейшее разрушение зданий обители. Домоуправление “рабочего городка” без всяких договоров с музеем занимало в подклете Благовещенского собора три помещения: два — под склады и одно — под бомбоубежище. Там же, в подклете церкви, размещался склад дезостанции с хлорной известью. Усилиями обитателей были разобраны на кирпичи калориферное отопление и часть монастырской ограды в юго-западной ее части. Варварски уничтожен в Иоанно-Богословском приделе резной иконостас XIX в. Всеми правдами и неправдами храм был отобран у верующих, и никто, конечно же, не собирался приводить его в порядок. Сохранилось краткое описание некоторых частей Благовещенского храма за 27 марта 1941 г.: «Местами вывалился камень облицовки цоколя, а местами выветрился кирпич стен. Некоторые оконные переплеты пришли в негодность и не имеют стекол. Подклет чрезвычайно запущен. В течение ряда лет он служил хлевом для домашнего скота. Штукатурка во многих местах осыпалась. Земляной пол покрыт толстым слоем навоза. Стены и своды церкви и ее западного притвора покрыты масляной живописью, не представляющей интереса. Цилиндрический свод верхнего яруса колокольни разрушен...». Благовещенский собор был уже готов разделить трагическую судьбу других муромских храмов. Однако в связи с обострением хода военных действий на фронте внутренняя политика советского государства по отношению к Русской Православной Церкви кардинально изменилась. Вновь стали открываться храмы. 20 ноября 1942 г., в день церковного праздника иконы Божией Матери «Взыграние», открылась Благовещенская церковь в Муроме. Изменилось и отношение местных органов к общине верующих. Так, горисполком в приказном порядке востребовал из музея серебряные богослужебные сосуды для пользования общиной; затем сознательно способствовал растягиванию сроков ремонта храма; распорядился передать общине Благовещенского собора иконостас из Николо-Набережной церкви. Состояние Благовещенского собора, находящегося в пользовании общиной верующих, на 25 октября 1943 г. оставляло желать лучшего. Продолжали увеличиваться трещины в стенах подклета храма. «Над входом в нижний этаж — трещины и вверху вывалилась часть кирпичной перемычки. Внизу под храмом помещена корова и склад сена, что создает сырость и угрозу в пожарном отношении. Колокольня — штукатурка частично слетела. Кирпич цоколя частично разрушен. Западная часть колокольни дала трещину сверху донизу... Трещина от низа до второго этажа в западной части галереи. С восточной стороны в северном алтаре трещина сверху донизу. Ограда местами разрушается... Почти всё серебро в разное время украдено. 29 ноября 1933 г. ворами ободраны царские врата, покрытые чеканным серебром...» Нуждались в ремонте храмовая паперть и оконные переплеты. Требовался ремонт крыши и водосточных труб. Поверхность внутренних и внешних стен храма в некоторых местах осыпалась и нуждалась в штукатурке. Особо нуждалась в капитальном ремонте Стефаниевская надвратная церковь, которая находилась в пользовании архива, а нижняя ее часть использовалась под гараж военкомата.
Особое место занимает в истории Благовещенского соборного храма протоиерей Николай Петров, богослужебная деятельность которого в Благовещенском храме приходится на 1940-1950 гг. Николай Васильевич Петров родился 4 января 1874 г. в селе Демидово Ливенского уезда Орловской губернии в семье священника. Окончил Ливенское духовное училище, а затем — Орловскую духовную семинарию и в 1898 г. — Киевскую Духовную Академию. В 1898-1899 гг. состоял профессорским стипендиатом при Казанской Духовной Академии. В 1899- 1900 гг. преподавал в Симбирской духовной семинарии. В 1900 г. удостоен степени магистра богословия. В 1900-1912 гг. — доцент и профессор Казанской Духовной Академии по кафедрам истории философии и Священного Писания Нового Завета. 25 декабря 1908 г. рукоположен во священника церкви Казанского Родионовского института. В 1909-1912 гг. состоял законоучителем этого института. В 1912-1918 гг. — профессор богословия в Казанском университете, Казанском ветеринарном институте, Казанских высших женских курсах. В 1912-1918 гг. — настоятель университетской церкви. В 1919-1930 гг. — настоятель Варваринской церкви в Казани. В 1918-1920 гг. — профессор истории религий в Казанском пединституте. В 1921-1922 гг. — ректор и профессор Казанского Богословского института. В 1927 г. о. Николай был награжден палицей. В 1929 г. награжден митрой Заместителем Патриаршего Местоблюстителя митрополитом Сергием. В апреле-мае 1923 г. подчинялся обновленческому архиерею, с которым, однако, в евхаристическом общении не был. В общение с Церковью был принят епископом Чистопольским Иоасафом. В 1930 г. после закрытия Варваринского храма арестован, сослан в Казахстан на 1 год и 8 месяцев. По освобождении получил право свободного проживания. Не служил. В 1943 г. служил в Благовещенском соборе г. Мурома. В 1945 г. был уволен за штат, жил в Муроме. Будучи за штатом помогал клиру Благовещенского собора в совершении богослужений. С 1946-1956 гг. отец Николай серьезно болел, за ним ухаживала бывшая послушница Дивеевского монастыря Елена Григорьевна Назарова. 11 мая 1956 г. преставился ко Господу. Отец Николай обладал исключительной глубиной знаний, простотой и скромностью, прямотой и честностью, особым обаянием. Владимирский архиепископ Онисим (Фестинатов) телеграфировал ко дню похорон: «Вместе с вами скорблю о кончине нашего многоуважаемого, кроткого, смиренного пастыря, старца и профессора, крепко державшего знамя веры и своей деятельностью и образованием подготовившего для Церкви Христовой многих достойных архипастырей. Мир его незлобивой душе». Отец Николай оставил после себя богатое научно-богословское наследие.
Долгую память в сердцах прихожан Благовещенского собора оставил о себе протоиерей Михаил Феодорович Годунов, который служил при Благовещенском храме с 1943 по 1945 гг. В 1950 г. отец Михаил работал секретарем Владимирского епархиального управления. Скончался о. Михаил 10 апреля 1956 г. Похороны состоялись в Москве. Чин погребения совершал архиепископ Макарий. Присутствовало большое количество московских почитателей и прихожан, возложивших на могилу множество венков. Похоронен протоиерей Михаил на Московском Даниловском кладбище. Епархиальный архиерей Владимирской епархии ко дню похорон о. Михаила напишет следующие строки: «Добрый пастырь некоторое время окормлял духовно паству Муромского Благовещенского собора и молился о ней, предстоя у престола Божия и не оставляя своим назиданием и молитвой до самой смерти».
В послевоенное время, а именно в 1945-1946 гг., в Благовещенском соборе служил иеромонах Пимен (Извеков), ставший в 1971 г. Патриархом Московским и всея Руси. Он приехал Промыслом Божиим в Муром после окончания Великой Отечественной войны, участником которой был, в офицерской форме, с многочисленными орденскими планками. В то время и даже до середины 1990-х гг. храм содержали и обслуживали монахини и послушницы Дивеевского, Выксунского, Петербургского монастырей, изгнанные властями из этих обителей. Буря гонений привела их в Благовещенский собор г. Мурома. Они прислуживали в алтаре, правили службу на клиросе, пели в хоре, пекли просфоры, убирали храм. В любви к преподобному Серафиму объединились молодой пастырь и его небольшая иноческая паства. Они как могли опекали иеромонаха Пимена. Их молитвы и его молитвенное обращение к Муромским святым дали ему в будущем возможность служить во Славу Божию Предстоятелем Русской Православной Церкви по 1990 г. По рассказам очевидцев, желающих быть на богослужениях, совершаемых иеромонахом Пименом, было так много, что значительное число прихожан, не сумевших войти в храм, стояло рядом с собором, вслушиваясь в слова богослужения. В большие праздники и отдельные воскресные дни, когда было особенно много пришедших в храм и молящихся, иеромонах Пимен совершал Божественную Литургию на площади перед храмом. Сохранился список монашеских постригов, которые совершал иеромонах Пимен: Ирину Сухову — сразу в схиму с именем Игнатия; Анну Лаптеву — с наречением имени Мария и Глыбину, с каким именем неизвестно. «Нельзя было без внутреннего восторга и трепета, — вспоминает протоиерей Николай Стройков, — слушать монашеский хор, когда он исполнял песнопения молебного канона ко Пресвятой Богородице перед Ее иконой, именуемой «Иверская». Канон пелся перед поздней литургией по воскресным дням по благословению о. Вениамина (Дашкеева). Монахини “песньми почитали” “Высшую небес и чистшую светлостей солнечных”, а народ православный со умилением молился перед особо почитаемым образом». Последняя из этих монахинь м. Агафодора умерла в селе Пятница Курловского района, когда уже открылся Свято-Троицкий Муромский женский монастырь. Примечательно, что здесь, в стенах храма, не прерывалась преемственность духовенства: старые священники готовили себе преемников из числа молодежи, хотя это и были очень трудные для Церкви Христовой годы. И рукоположить правящему епископу было непросто, и со стороны ставленников требовалось определенное мужество. Говоря о иеромонахе Пимене, впоследствии Патриархе, нельзя не упомянуть о его духовнике в 1950-х годах схиигумене Савватии. В миру Дмитрий Антонович Крутень. Родился в Москве 29 июня 1905 гг. Образование получил среднее. 25 июля 1925 г. Дмитрий был зачислен послушником в братство Московского Сретенского монастыря. 14 августа 1925 г. послушник Дмитрий был пострижен в монашество с именем Серафим. Через три дня, 17 августа 1925 г., состоялась его хиротония в иеродиакона. 30 апреля 1926 г. иеродиакон Серафим был зачислен в братство Московского Высоко-Петровского монастыря, в котором проходил следующие послушания: пономарское, ризничное, клиросное, учебное проповедническое и, конечно же, диаконское. 17 июня 1929 г. был рукоположен во иеромонаха. 24 июня этого же года был назначен настоятелем Рождества-Богородицкой церкви села Казаново Волоколамского района Московской области, а 27 сентября иеромонах Серафим был награжден набедренником. 22 ноября 1930 г. был переведен в число причта Московской церкви в честь иконы Пресвятой Богородицы «Иерусалимская», находящейся на Бойнях. 19 февраля 1934 г. иеромонах Серафим был зачислен сверхштатным священником в Московский Богоявленский кафедральный собор. 7 апреля 1934 г. награжден наперсным крестом. 12 декабря 1934 г. назначен был вторым священником Всехсвятской кладбищенской церкви г. Каширы Московской области. 12 июля 1933 г. был возведен в сан игумена. 5 октября 1936 г. назначен настоятелем той же церкви. 2 ноября этого же года назначен благочинным Каширского и Иваньковского районов Московской области. 3 ноября 1936 г. игумен Серафим снова был зачислен сверхштатным священником в Московский Богоявленский кафедральный собор. Уже будучи в Муроме в 1943 г. игумен Серафим с согласия Патриарха Сергия (Страгородского) игуменом Онуфрием был пострижен в великую схиму с именем Савватий. Схиигумен Савватий появился в Муроме после освобождения из лагерей в 1945 г. В заключении в лагерях схиигумен Савватий потерял ногу, передвигался на костылях. Тихий, кроткий монах. Был наставником и утешителем для православного муромского люда, особенно для монашествующих изгнанных из монастырей в годы советской власти. Схиигумен Саввтий был духовным отцом и наставником иеромонаха Пимена. Через несколько лет отец Савватий уехал в Крым вместе с будущим Патриархом в монастырь г. Одессы, где вскоре и скончался 28 декабря (по старому стилю) в 1947 г. Упоминание об этом сохранилось в записях настоятеля Благовещенского храма протоиерея Вениамина (Дашкеева). Перед отъездом из Мурома о. Савватий в Благовещенском храме произнес проповедь на тему «Яко желает елень на источники водные, тако желает душа моя к Тебе Боже». Патриарх Пимен всегда имел попечение о дивеевских матушках. Еще в 1980-е гг. в резиденции Патриарха в Чистом переулке можно было видеть монахиню (тайную игуменью) Марию (Баринову), которую специально привозили из Мурома для собеседования с Патриархом. На южной стене храма святителя Николая Мирликийского в Покровском (г. Москва) до сих пор висит образ Божией Матери «Умиления» — копия келейной иконы преподобного Серафима. Эта икона была подарена иеромонаху Пимену дивеевскими матушками, и Святейший хранил ее у себя в келье до конца своей жизни. На обратной стороне иконы надпись: «На молитвенную память в день святого Ангела дорогому Батюшке отцу Пимену. Сподоби Господи под покровом Радости Радостей всегда пребывать и умиленною душою вечно воспевать Владычице нашей Преблагословенной Леве Марии: Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою».
Неизгладимый след в духовной жизни общины верующих, состоящей при Благовещенском соборе, оставили такие пастыри как протоиерей Илиодор Данилевский, священник Алексий Феодорович Симонов, а также на продолжении не одного десятка лет окормлявший паству Благовещенского храма протоиерей Иоанн Порфирьевич Дроздов. Родился о. Иоанн 15 сентября 1889 г. в с. Ездаково Арзамасского уезда Нижегородской губернии По окончании духовной семинарии с 26 октября 1912 г. по 1 сентября 1913 г. служил псаломщиком в селе Лемети Ардатовского уезда Нижегородской губернии. С 1 сентября 1913 г. по 1 августа 1914 г. был учителем в селе Беляево того же уезда во второклассной церковно-училищной школе. 1 сентября 1914 г. был рукоположен во священника в село Илево Вознесенского уезда Нижегородской губернии, где и служил до 1 октября 1931 г. С 1 октября 1931 г. по 31 января 1932 г. исполнял обязанности псаломщика в Сармовском соборе. С 1 февраля 1932 г. по 31 октября 1932 г. служил священником в г. Кулебаки Горьковской области. С 1 ноября 1932 г. по 30 апреля 1933 г. служил священником в с. Каркалеи Ардатовского района Горьковской области. С 1 мая 1933 г. по 1 февраля 1934 г. служил священником в селе Пустынь Кулебакского района Горьковской области. С 1 февраля 1934 г. по 30 июля 1937 г. служил священником в селе Гремячево Кулебакского района. В этом же году был осужден по статье за контрреволюционную агитацию, после чего отбывал наказание в Воркутинском исправительно-трудовом лагере с 30 июля 1937 г. по 18 ноября 1943 г. С 1944 г. по 20 апреля 1945 г. ввиду болезни проживал в селе Гремячеве Кулебакского района вместе со своим семейством, где занимался домашним хозяйством. С 20 апреля 1945 г. по 27 февраля 1946 г. служил священником в селе Рожново Борского района Горьковской обл. В январе уполномоченным по делам Православной Церкви был освобожден от занимаемой должности в селе Рожново и находился без работы до 9 сентября 1946 г., когда был определен на псаломщическое место в Благовещенский собор г. Мурома Владимирской епархии. В январе 1960 г. с увольнением от должности священнослужителя Благовещенского собора вышел за штат. В 1963 г. архиереем о. Иоанн был назначен духовником духовенства Муромского и Курловского округов. До 1968 г. посещал Благовещенский собор, присутствуя на богослужениях, а в воскресные и праздничные дни помогал клирикам собора в богослужениях. В Муроме проживал по ул. Воровского, в д. 29. Был женат на Ольге Ивановне (1889 г. рождения) и воспитывал шестерых детей (четырех дочерей и двоих сыновей). От уполномоченного о. Иоанн получил следующую характеристику: «Обладает ровным спокойным характером, верующий, но не фанатик. Хорошо знает службу и добросовестно ее исполняет. С проповедями выступает редко и то лишь на праздничные церковные темы (по тетради), и воззвания Патриарха доводит до сведения верующих с амвона. В быту скромен. Не пьет. Настроен лояльно. С верующими в общении вежлив и почтителен. Среди духовенства собора и у верующих пользуется авторитетом. К мероприятиям советских органов относится по-граждански».
В 1940-х гг. не прерывалось служение при Благовещенском соборном храме монашествующего духовенства. Одним из таких Божиих служителей был иеромонах Иона (Небогатов). Иеромонах Иона, в миру Яков Михайлович Небогатов, родился 1 октября 1836 г. в селе Уралове Елабужского уезда Вятской губернии. Получил домашнее образование. В марте 1902 г. поступил послушником в Семиозерную Богородицкую пустынь Казанской губернии. В августе 1906 г. ушел на послушание в Печерский монастырь Нижегородской губернии. 15 февраля 1909 г. епископом Исидором (Колоколовым) возведен в рясофорные послушники при Спасо-Преображенском монастыре Рязани. 16 сентября 1910 г. перешел по своему желанию в Троицкий монастырь г. Козлова Тамбовской губернии, где был приписан к этой обители указом Преосвященного Григория, викария Тамбовской епархии, от 1 января 1912 г. 6 августа 1915 г. был взят из Троицкого монастыря в келейники епископом Зиновием, викарием Тамбовской епархии, и 4 сентября того же года принял мантийный постриг. Несколько времени спустя монах Иона принял рукоположение во иеродиакона, а затем и во иеромонаха. До 1947 г. состоял внештатным священником Благовещенского собора. В 1947 г. поступил в Троице-Сергиеву Лавру, будучи в сане иеромонаха.
Особую любовь и расположение к себе снискал от боголюбцев мирского и монашеского чина сменивший о. Вениамина на настоятельском месте Бакин Иван Архипович (4 сентября 1948 г. — июнь 1956 г.; 4 мая 1960 г. - ноябрь 1960 г.), который не только сам духовно вырос «в меру возраста Христова», но и желающих такой жизни неуклонно руководствовал на пути к спасению. Иван Архипович Бакин родился 12 июля 1888 г. в селе Любец Ковровского уезда в крестьянской семье. В 1910 г. окончил Владимирскую духовную семинарию. Жена — Елизавета Павловна. С сентября 1910 г. занимал должности учителя и законоучителя Сергейцевского начального училища Ковровского уезда. В мае 1911 г. рукоположен во священника к церкви погоста Старо-Никольского, где и служил до 1934 г. Одновременно с 1911 г. был заведующим и законоучителем местной церковно-приходской школы. С 1918 г. — помощник благочинного 2-го Ковровского округа, с 1923 г. — благочинный 3-го Ковровского округа, а с 1930 г. — благочинный 2-го Ковровского округа. К началу 1930-х гг. — протоиерей. Лишен избирательных прав. С 1934 по 1937 гг. служил священником в церкви поселка Мстёра и являлся благочинным 2-го Вязниковского округа. 8 октября 1937 г. арестован Вязниковским РО НКВД по обвинению в контрреволюционной и пораженческой агитации, организации контрреволюционной группы. 13 ноября 1937 г. тройкой УНКВД СССР по НПО по ст. 58-10 приговорен к десяти годам исправительно-трудовых лагерей. Находился в заключении в Северном железнодорожном исправительно-трудовом лагере Коми АССР. На основании директивы НКВД, НКЮ и прокурора СССР от 23 октября 1943 г. — 25 марта 1943 г. досрочно освобожден.
До 27 августа 1948 г. был настоятелем Всехсвятской церкви с. Эдемского Камешковского района и одновременно благочинным церквей Эдемского округа. Награжден митрой.
С 4 сентября 1948 г. отец Иоанн получил регистрацию от уполномоченного Владимирской области по делам Русской Православной Церкви на занятие настоятельского места в Благовещенском соборе гор. Мурома. В Муроме проживал по ул. Л. Толстого, в д. 43, а затем по ул. Первомайской, в д. 29. По отзывам церковного старосты Благовещенского собора, о. Иоанн в период исполнения настоятельских обязанностей в соборе проявил себя как человек честный и нежадный, не пользовавшийся ни одной церковной копейкой для своих личных целей, переносивший от своих же прихожан в свой адрес множество неоправданной клеветы и бесстыдной лжи. На все кляузы, которые неоднократно пересылались к епархиальному архиерею он отвечал: «есть Суд Божий, карающий за подобные клеветы, ложь и кляузы». В июне 1956 г. отца Иоанна вынудили подать прошение об увольнении за штат по следующим причинам: «за отказ выполнить указание архиерея, не занимался с должным вниманием приведением в порядок жизни инокинь, прислуживающих при Благовещенском соборе, алтари населил мужиками, отказался выполнить указания Отдела Пожарной Охраны, и наипаче учитывая слабость его здоровья».
Обязанности благочинного он добросовестно исполнял до 13 февраля 1960 г., ухудшение состояния здоровья было причиной ухода его с этой должности.
4 мая 1960 г. отец Иоанн вновь был назначен настоятелем Благовещенского собора.
В ноябре 1960 г. ему стало не по силам осуществлять функции настоятеля Благовещенского собора. Вследствие этого о. Иоанн вынужден был уйти на покой. 10 апреля 1961 г. отец Иоанн скончался. В настоятельствование о. Иоанна с благословения архиепископа Онисима были произведены стенная роспись Благовещенского придела, реставрационные работы иконостаса Благовещенского собора. Иконостас промыли, восстановили на нем обломанные резные украшения, зашпатлевали и покрыли позолотой (краской бронзовой золотистой). В 1949 г. сделана полная реставрация стенной живописи в Иоанно-Богословском приделе. На стенах и потолках Иоанно-Богословского придела была осуществлена реставрационная работа живописи и дописка утраченных фрагментов художником Владимирской проектно-ремонтной мастерской Путилиным под наблюдением профессора Н.П. Сычёва. При о. Иоанне в Благовещенский храм были пожертвованы особо ценные предметы церковной утвари. Потир серебряный позолоченный большого размера с эмалью и рельефными изображениями на нем, с полным прибором; серебряное кадило с эмалью и крест напрестольный, позолоченный с эмалевыми вставками. Также три иконописных образа Божией Матери. Один образ «Троеручица» в бархатной ризе, украшенной камнями, и два Тихвинской иконы Божией Матери: один — в металлической позолоченной ризе, другой — в посеребренной ризе и киоте. А 6 мая 1951 г. приобретен 34-пудовый колокол на храмовую колокольню. В 1955 г. по его ходатайству в епархиальное управление был произведен различный ремонт ограды Благовещенского собора и его внутреннего вида, заключавшийся в замене обветшавших частей железной кровли, внутренней покраске и штукатурке, а также в реставрации красочно-защитного слоя резного иконостаса и промывке икон, находящихся в иконостасе. После выхода о. Иоанна Бакина за штат его заменил на короткое время протоиерей Александр Преображенский, срок настоятельствования которого ограничился несколькими месяцами (3 июля — 4 сентября 1956 г.). К сожалению, о нем не сохранилось никаких сведений и воспоминаний.
Ансамбль Благовещенского мужского монастыря. 1960 год. Ансамбль Благовещенского мужского монастыря. 1960-е годы. Фрагмент интерьера собора Благовещенского мужского монастыря. 1970 год
Добрую память в сердцах прихожан оставил после себя молодой пастырь о. Вячеслав Спиридонов, обладавший такими христианскими качествами как незлобие, искренность и простота. В 1955-1960 и 1963 гг. он служил в Благовещенском соборе третьим священником.
Ужесточение политики в отношении религии и верующих в Советском Союзе началось в 1957 г. Были введены обязательные курсы «научного атеизма» в школах и вузах, открыт Институт научного атеизма и расширена так называемая «индивидуальная работа с верующими». Местные отделения общества «Знание» и профсоюзы приставляли своих активистов к известным им верующим, которых активисты посещали на дому, пытались их переубедить; в случае неудачи дела таких упрямцев выносили на общественный суд, нередко с неприятными профессиональными последствиями для верующего. Естественно, что церковная жизнь приходской общины при Благовещенском соборе, как и жизнь любой человеческой общественной организации, не могла постоянно находится на должном духовном уровне. Это касается и жизни некоторых настоятелей, бытие которых, не всегда соответствовало идеалам христианского православного пастырства, что отобразилось в новом настоятеле Благовещенского храма протоиерее Владимире Егорове (5 сентября 1956 г. — 19 ноября 1959 г.). Владимир Яковлевич Егоров родился 24 июля 1918 г. в Иркутске в семье крестьян. В том же году в октябре с родителями прибыл в Китай. Образование получил среднее — обучался с 1927 г. по 1937 г. в Реальном училище им. М.А. Оксаковской в г. Харбине. С 1937-1941 гг. был на курсах (4 года) Богословского факультета института святого Владимира. В 1943 г. рукоположен во диакона и проходил служение в Богородице-Владимирской обители. В 1944 г. рукоположен во священника с назначением заведующим епархиальным приютом-убежищем митрополита Мефодия и вторым сверхштатным священником к Преображенской церкви Корпусного городка. В 1946 г. переведен на должность настоятеля к Свято-Сергиевской церкви станции Барим. По совместительству работал кассиром агентства акционерного общества «И.Я. Чурин и К». В 1947 г. переведен на должность настоятеля Богородице-Казанской церкви г. Хайлара, где и служил до 1955 г. В сентябре 1955 г. репатриирован в пределы СССР с назначением в Костромскую епархию. В октябре 1955 г. назначен настоятелем Покровской церкви села Шунга, Костромского района. В декабре 1955 г. перемещен настоятелем Преображенской церкви села Судиславля Судиславльского района Костромской области. Исполнял должность благочинного. Ограниченное число лиц знало о недуге о. Владимира — заболевании нервной системы. Жена Зоя Эдуардовна (1920 г. рождения) болела туберкулезом. Умерла в 1958 г., оставив четверо детей (два сына и две дочери). По отзыву прихожан собора, о. Владимир был сначала хорошим, примерным служителем, но через некоторое время поведение его стало всё менее “благонадежным”. Особо заметно это стало после смерти его жены. В частных беседах о. Владимир откровенно трезво излагал свое мнение о положении граждан и Русской Православной Церкви в Советском Союзе: «...существующее положение граждан и Церкви можно сравнить с пребыванием человека в разукрашенном домике. Человек этот при встрече с гостями всегда вежлив, но в разговоре — “магнитофонная лента', записанная в ЦК КПСС». В 1959 г. в местной газете «Муромский рабочий» был напечатан фельетон скандального типа, но отчасти правдиво отображающий некоторые стороны жизни протоиерея о. Владимира. На проповеди в Благовещенском соборе относительно газетной публикации о духовенстве Благовещенского собора о. Владимир высказался, что он невиновен, всё ложь и наглая клевета на духовенство. Что это именно так, о. Владимир призывал в свидетели себе Господа Иисуса Христа. В защиту протоиерея Владимира членами двадцатки, прихожанами Благовещенского собора и гражданами Мурома было написано и отправлено правящему архиерею и уполномоченному письмо в двух экземплярах с 82-мя подписями, очень похожими друг на друга. В письме были высказаны призывы не доверять газетной клевете и желание по-прежнему видеть о. Владимира настоятелем Благовещенского собора. Архиепископ Онисим (Фестинатов), управляющий в то время Владимирской епархией, недоумевая кому и чему верить, обратился за разъяснениями к повторно назначенному настоятелю Благовещенского собора протоиерею Иоанну Бакину. В ответном письме о. Иоанн сообщал следующие подробности: «...эти разговоры обосновывались на том, что якобы за три года настоятельства о. Егорова, он, Егоров, не уделял должного внимания и постоянных забот на содержание здания собора в надлежащем благолепии, несмотря и на большие доходы свечного ящика. При нерадивом и беспечном отношении со стороны настоятеля (о. Владимира Егорова) и исполнительного органа церковного Совета Соборный храм естественно и постепенно пришел в плачевное состояние, а именно: с внешней стороны храм имеет грязный и неприличным вид, давно требовавший качественной побелки. Крыша во многих местах протекает, главы почернели. С внутренней стороны храм выглядит не лучше, а именно: стенная живопись зимнего храма закопчена до неузнаваемости изображенных лиц. Во многих местах на потолке и на стенах облетела штукатурка. Вот по этим соображениям верующие горожане и заключали, что пирушки устраивались за счет Собора». Также о. Иоанн сообщал Владыке о растрате протоиереем Владимиром Егоровым церковных сумм, за которые невозможно было представить надлежащего отчета. 19 ноября 1959 г. о. Владимир был выведен за штат с увольнением от должности настоятеля Благовещенского собора и благочинного церквей Муромского и Курловского округов. 28 декабря этого же года восстановлен в служении, но только на положении рядового священника при Благовещенском соборе. Это положение не слишком устраивало о. Владимира, и он сам стал проситься выйти за штат. 15 января 1960 г. прошение протоиерея Владимира было удовлетворено, и он был уволен за штат. Обиженный о. Владимир свой уход за штат не пожелал провести мирно: «17 января Егоров, по окончании обедни, устроил прощание с верующими. По этому случаю он говорил речь и в ней упомянул: “по обстоятельствам, от меня не зависящим, я уезжаю из Мурома”. Поднялся шум и крик. Отец протоиерей Бакин, будучи не в курсе дела, слыша происходящее в церкви, вышел и говорит: “что вот, мол, указ”— и тут в присутствии Егорова одна женщина, как я узнал теперь — К.Ф. Лакина нецензурными словами послала о. Иоанна с его указом, “чай сам за ним специально ездил, всё равно тебе, косому, служить не дадим”. Отец Иоанн ушел сейчас же в алтарь, а Егоров, поняв, что пересолил, стал успокаивать народ, и прихожане начали расходиться». Из этого письма также видно, что особенно ратовали за восстановление в прежней должности протоиерея Егорова женщины числом десяти, которые рьяно отстаивали свою “правоту”, не скупясь на грубые слова и угрозы в адрес тех, кто был с ними не согласен. Отсюда можно сделать вывод о происхождении “защитительных” писем, адресованных в большинстве своем уполномоченному по делам Русской Православной Церкви по Владимирской области. Вскоре протоиерей Владимир переехал из Владимирской епархии в Иркутскую. Попытки членов церковного совета Благовещенского собора востребовать с него растраченные деньги не привели к положительному результату. В этом время властями делалось немало усилий для вербовки ренегатов среди духовенства. Протоиерей Иоанн (Бакин) своим рапортом сообщал архиерею прискорбные известия: «У нас в Муроме среди верующих и неверующих ходят упорные слухи, что Егоров Владимир отрекся от Церкви и от религии вообще. Говорят, его отречение пропечатано на страницах газеты “Читинский работник”. В конце автором присовокуплено: “прошу Спиридонова Вячеслава последовать моему пример”. Читали эту газету после торжественного заседания на фабрике Войкова. Там говорили, что он и до отречения был хороший авантюрист». Архиепископ Онисим (Фестинатов) по этому поводу напишет следующее: «Я много знал хорошего и плохого из жизни Егорова и Кушкова. На первого я всегда обращал свое внимание, видя его зазорное поведение, призывая его к благоразумию, но все мои призывы и милости к нему окончились постыдно». Таких ренегатов за 1959-1964 гг. хрущевских гонений нашлось порядком 200 человек. Под их именами стали появляться антирелигиозные брошюры, книжки, статьи. Но, как впоследствии признавались работники атеистического фронта, ренегатство священников не смутило верующих, которые, как правило, выражали удовлетворение избавлением от таких обманщиков, говоря: «Он нас обманывал, теперь будет вас обманывать». На один год (1959-1960) смог принять настоятельство Благовещенским храмом ослабленный болезнью протоиерей Иоанн Бакин. Будучи болен, семидесятидвухлетний старец, предчувствуя свой скорый исход от бренной земной жизни, выпрашивает у епархиального начальства увольнения на покой. К этому времени находится и достойный ему преемник протоиерей Феодор Николаевич Сапко (6 ноября 1960 г. — март 1963 г.).
Протоиерей Феодор (Сапко). Фото 1980-х гг. Фонд АБМ
К жизни отца Феодора как нельзя лучше подходят слова Апостола Павла: «Да и все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы» (2 Тим 3: 12). Поставление отца Феодора на эту должность Промыслом Божиим совершилось подобно Евангельской свече, которую «не ставят под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме» (Мф. 5:15). Но добродетельный свет этой свечи начал слепить пораженные завистью глаза недоброжелателей, которые в своей злобе не останавливались ни перед чем, направляя всю свою энергию на составление и написание клеветнических писем. Затем, после одобрения местных властей, публиковали эту грязь в местной периодике. Так, в газете «Муромский рабочий» в январе 1963 г. был опубликован один из таких пасквилей на о. Феодора. Реагирование уполномоченного по делам Русской Православной Церкви на такие газетные сообщения, конечно же, было не в пользу духовенства. И поэтому о. Феодор скоро был смещен с должности настоятеля собора. По этой же причине он был перемещен архиепископом Онисимом на приход села Палищи. В эти годы, уполномоченные становятся подлинными диктаторами в епархиях. Это подтверждал и Патриарх Алексий I в одной из жалоб в Совет: «Уполномоченные... стали командовать епархиями, не считаясь с желаниями верующих сохранить церкви... архиерей архиерействует, а уполномоченный управляет». Вслед за тем до 1968 г. отец Феодор служил при Благовещенском соборе как второй священник, пользуясь особым доверием и уважением у прихожан собора, пока его не перевели опять-таки временно настоятелем Христорождественского собора г. Коврова. С июля 1972 г. отец Феодор является вторым священником Муромского Благовещенского соборного храма, а с 11 февраля 1975 г. несет послушание ключаря собора. В этом служении о. Феодор упоминается до 1977 г. Через некоторое время на о. Феодора было возложено еще более ответственное послушание: с 22 октября 1980 г. по 1983 г. он временно исполнял функции настоятеля Благовещенского собора. Дальнейших сведений об этом досточтимом муромском пастыре не имеется. Неудовлетворительное состояние Благовещенского храма позволило поставить вопрос о его закрытии. 7 февраля 1962 г. при осмотре архитектурно-строительной комиссией Благовещенского собора оказалось, что здание храма во многих местах, особенно в трехапсидной его части (то есть в алтаре), арках и столбах имеет значительные сквозные трещины. Наибольшее беспокойство комиссии вызвал осмотр подклета храма, в котором оказалось «наличие деформации в сводах, арках и столбах и стенах, выражающееся в трещинах, расслоениях, достигающих размеренности порядка 3-6 см». Таким образом, члены комиссии установили, что наиболее интенсивное разрушение происходит в подвальной части здания, вызывающее деформации надземной части и, учитывая, что деформации прогрессирующе нарастают, посчитали необходимым немедленно запретить доступ людей в здание храма. Городские власти моментально отреагировали на замечания комиссии. Определением Областного Совета депутатов трудящихся 10 февраля 1962 г. Благовещенский собор вследствие аварийного состояния был закрыт на ремонт. Патриарх Алексий I принял живое участие в решении этого вопроса. В частности, когда он узнал что в 1962 г. Благовещенский храм пришел в аварийное состояние, безотлагательно позаботился через заместителя Председателя Хозяйственного управления Священного Синода составить нужную документацию для успешного проведения ремонтных работ. Всё же, несмотря на участие Святейшего Патриарха в организации ремонта Благовещенского собора, сроки завершения капитального ремонта (особенно это касалось зимнего Иоанно-Богословского придела) искусственно затягивались местными властями до декабря. А ведь храм как единственный действующий в городе, да и в близлежащей округе на расстоянии 20 км. был посещаем внушительным числом как горожан, так и жителями сел. В праздники наплыв верующих доходил до полутора тысяч и более. Люди стояли вплотную не только в летнем Благовещенском приделе храма, но и на паперти, а большая часть из них около храма. Всё-таки к началу 1963 г., заботами и хлопотами верующих муромцев, а также и нового настоятеля игумена Серафима (Урбановского) (1963 — июль 1966 гг.) Благовещенский собор был отремонтирован, и богослужения в нем стали совершаться по-прежнему.
Игумен Серафим (Урбановский). Фото 1963-66 гг. Фонд ВЕА
Два года по неизвестным причинам пустовало настоятельское место в Благовещенском соборе, пока не нашелся, наконец, новый преемник. Фактическая история Благовещенского соборного храма в настоятельствование протоиерея Геннадия Михайловича Сизова (1968-1980 гг.), который являлся и благочинным Муромского округа, обозначилась двумя происшествиями. Первый прецедент носит негативную окраску. В ночь с 15 на 16 апреля 1968 г. в Благовещенском соборе была совершена кража. Выпилив в окне решетку, похитители проникли в собор. Они взломали у регистратора конторку, где взяли деньги в сумме 30 руб. Сломали свечной ящик № 1, где взяли 25 руб. Сломали сейф и там похитили 46 руб. Сломали жертвенную кружку от Креста и сломали кружку общую, куда ссыпались жертвенные деньги, собираемые с блюдец. Из священных предметов ничего не взято. И в святом алтаре был полный порядок. Следующее событие несет в себе проявление милости Божией к прихожанам Благовещенского собора. В январе 1974 г. с содействия протоиерея о. Феодора Сапко в Благовещенский собор попал древний список Тихвинской иконы Божией Матери. На серебряной пластине, находящейся на этой иконе, сделана надпись: «Истинное изображение, подобие и мера чудотворного образа Пресвятыя Богородицы Тихвинския». И эта икона имеет свою давнюю весьма интересную историю. «Написана в XVII в. по заказу боярина Давыдова и находилась в его доме. Ею он благословил на брак старшую дочь, завещав, чтоб и далее ей (иконой) благословлялись старшая дочь и ее потомство. Таким образом икона переменила много семей, пока не попала к боярам Исаевым. Однажды к ним в имение приехал Давыдов, потомок заказчика, и, влюбившись в дочь хозяина, посватал ее. Девица была благословлена этой иконой, и таким образом она (икона) вернулась в род Давыдовых. В 1812 г. их потомок, офицер Павел Давыдов, решил жениться и по законам того времени должен был представить свидетельство о наличии средств на содержание семьи, а их-то и не было. Тогда он решил продать имение со всем имуществом. Когда невеста узнала о продаже, то она в самую последнюю минуту успела примчаться в имение и забрать икону. Незадолго перед своей смертью их дочь девица Анна, учительница Московской классической женской гимназии Фишеров, ставшая после смерти Софии Николаевны Фишер в 1913 г. директрисой, разговорилась со своей коллегой девицей дворянкой Еленой Митрофановной Григоровой, у которой она жила после закрытия гимназии в 1918 г., о судьбе иконы. Время было неспокойное, послереволюционное. Григорова сказала Давыдовой: Юна — Одигитрия и сама найдет свой путь”. — “Ты и будешь смотреть за ней’ — ответила ей Давыдова. Вскоре Елена Митрофановна переехала жить в Сергиев Посад, а в 1959 г. — в Муром, где поселилась с монахиней бывшего Воскресенского Покровского монастыря Лужского уезда Санкт-Петербургской губернии м. Ольгой (Цан). Перед кончиной она завещала икону перенести в Московский Донской монастырь, близ которого жила Давыдова, но Богородица распорядилась иначе. После смерти Григоровой с 3 на 4 мая 1972 г. икона находилась у монахини Ольги, скончавшейся 3 декабря 1973 г. И затем в начале января 1974 г. священником Благовещенского собора о. Феодором Сапко перенесена в Благовещенский храм». 15 августа протоиерей Геннадий был освобожден от благочинических обязанностей. А 22 сентября за равнодушное отношение к нуждам прихода и самовольное оставление его без предупреждения архиерея освобожден от настоятельства с оставлением рядовым священником при храме. В следующем 1981 г. выведен за штат.
В силу сложившихся обстоятельств с 22 октября 1980 г. по 1983 г. временно исполнял функции настоятеля протоиерей Феодор Николаевич Сапко. Протоиерей Василий Войнаков (настоятель Успенского кафедрального собора г. Владимира) вспоминает об этом времени: «В 1982-1984 гг. я служил вторым священником при настоятеле о. Федоре (Сапко) в Благовещенском соборе и исполнял обязанности благочинного Муромского округа. Так как в 80-х годах Благовещенский храм оставался единственным действующим храмом не только в Муроме, но и в округе, людской поток в него был очень большим. Особенно этот поток увеличивался весной, после схождения с Оки ледяного покрова. С открытием судоходного сезона православный люд из-за реки получал возможность добираться до Благовещенского храма посредством наводимой переправы, а жители расположенных вдоль Оки селений приезжали в Муром речным транспортом. Количество желающих принять Таинство Крещения в соборе было таким многочисленным, что в день приходилось крестить до 70 человек. Особенно нелегко приходилось клирикам Благовещенского храма в период Великого Поста. В субботы, воскресенья и другие праздничные дни этого поста совершалось по две литургии — ранняя и поздняя. Число говеющих и причащающихся в эти дни достигало 700-800 человек: триста-четыреста исповедников и причастников на ранней и такое же число на поздней литургии. Конечно, приходилось очень тяжело, работали и служили до изнеможения, но, тем не менее, это были светлые года в моей жизни».
Протоиерей Георгий (Сафронов). Фото 1980-90-х гг.
Следующим настоятелем Благовещенского храма (в те годы священник в силу сложившихся обстоятельств в жизни Русской Православной Церкви не имел фактически полноценной власти и серьезного влияния у себя на приходе) стал протоиерей Георгий Иванович Сафронов (11 марта 1983 г. — 1988 г.). Его богослужебная деятельность в стенах Благовещенской церкви, сопровождавшаяся любовью и уважением прихожан, продолжалась. Ступенью на пути к мученичеству за Христа явилось служение в Благовещенском соборном храме для иеродиакона Петра (Посаднева) в 1986-1990 гг. Позже, в 1991 г., в Севастополе, будучи уже в сане архимандрита, о. Петр принял мученическую кончину от человека, посягнувшего на церковное достояние.
Рака с мощами св. блгв. Князя Петра и св. блгв. Княгини Февронии (1989-1993). Из личного архива А.Р. Комлева
20 января 1989 г. мощи Муромских святых — благоверных князя Константина, княгини Ирины и чад их Михаила и Феодора, князя Петра и княгини Февронии, праведной Иулиании Лазаревской — были возвращены из Муромского историко-художественного музея в Благовещенский собор, тогда еще остававшимся единственным действующим в городе (в соответствии с приказом Министерства культуры РСФСР 618-П от 4 ноября 1988 г.).
Рака с мощами святых благоверных Константина, Ирины и чад их Михаила и Феодора была отреставрирована, а святые мощи были переоблачены в алтаре благочинным Муромского округа протоиереем Анатолием, игуменом Палладием и иеродиаконом Благовещенского храма Петром (Посадневым) и были уложены во вновь освященную гробницу при пении тропаря, кондака и величания святым. Раку с мощами святых благоверных Константина, Ирины и чад их Михаила и Феодора установили возле иконы Божией Матери «Знамение». Ровно через 70 лет после первого кощунственного вскрытия (в 1919 г.) мощи святых просветителей города, а также устроителей этого храма благоверных Константина, Ирины и их сыновей Михаила и Феодора вернулись туда, где они были обретены и прославлены.
Вскоре после этого события настоятельское место в Благовещенском соборе занял священник Петр Кибалюк (29 мая 1989 г.-1991 г.). Ощутимым вкладом отца Петра в жизнь Благовещенского храма было то, что его заботами крышу и купола собора заново перекрыли медью. На куполах, покрашенных голубой краской, были поставлены новые позолоченные кресты и прикреплены позолоченные звезды. К этому можно добавить и то, что стараниями о. Петра был покрыт медью пол Троицкого собора Свято-Троицкого женского монастыря. Продолжение »»»» Возобновление Муромского Благовещенского монастыряГород Муром
