Город Суздаль в XVII веке
Л.В. Дудорова. Суздаль из века в век. Владимир 2015.
О Суздале, пережившем годы тяжелых испытаний, можно судить по таким источникам, как писцовые книги. Писцовая книга 1617 года позволяет судить и о ремеслах, известных в это время, и о характере торговли. Из общего числа дворов (631) 109 принадлежали ремесленникам, а именно: 16 дворов — сапожникам, 13 — кузнецам, каменщикам — 12, портным — 8, овчинникам, мясникам и плотникам — по. 6 дворов, колотильникам, гвоздильщикам, кожевникам и иконникам — по 3 двора, серебряникам, хлебникам, калачникам, колпачникам, войлочникам, луковникам, солодечникам, скорнякам, кирпичникам, дегтярям и зеленщикам — по 2 двора и по одному двору — коновалу, бочарнику, масленнику, меднику, оловяничнику, полстевалу, сыромятнику, холщевнику, мельнику, блиннику, шапочнику, свечнику, игольнику, сусленику. Упоминаются рудомет, домерщик, скоморох. Всего в Суздале этого времени насчитывалось 38 ремесел.
Что касается торговли, то число лавок (вместе с пустыми), а следовательно и торговцев, насчитывалось 253. Как правило, каждый торговец имел по одной лавке, за исключением Герасима Лихонина, который владел семью лавками и тремя лавочными местами. Торговали в лавках главным образом продовольствием, одеждой, галантереей, а также изделиями местных ремесленников. Наибольшее количество лавок торговало сапогами — 12; 11 — крашенинами и столько же — мясом.
Писцовая книга 1628—1630 годов сообщает, что все еще значительное количество дворов оставалось пустыми, но экономическая жизнь начинала мало-помалу восстанавливаться. Так, число дворов увеличилось — 801 (против 631 по писцовой книге 1617 года), увеличилось число дворов ремесленников — 143 (вместо 109), стало 315 лавок (вместо 253).
Число ремесел, правда, стало несколько меньше — 33. Уже не упоминаются дворы рудомета, домерщика, скомороха, колотильника, колпачника и ряда других, однако 19 ремесел повторяются — это те, что прочно вошли в быт суздальских горожан, долгое время удовлетворяли потребности их в самом необходимом или же представляли такие отрасли, которые впоследствии стали играть значительную роль в экономике города.
Поскольку город начинал оправляться от потрясений и разрухи, постольку была большая нужда в строителях. Поэтому среди ремесленников большинство составляли плотники — 22 двора и каменщики — 20 дворов. Затем шли портные — 17 дворов, кузнецы — 11 дворов, сапожники и пушкари — по 9 дворов. Кстати, последние перестают встречаться позднее: нужда в них отпала. После них по количеству дворов шли свечники — 5 дворов, токари — 4 двора, по 3 двора было за кожевниками, часовщиками, соло денниками, красильниками, бочарниками, пивоварами, хлебниками. Мельники, овчинники, рыбники, кирпичники, серебряники, котельники — каждое из этих занятий было представлено лишь двумя дворами. И по одному двору приходилось на зелейщика, рукавичника, кисельника, соляника, крашенинника, гвоздаря, седельного мастера, масленника, обручника, оловянника, ситника и иконника.
По писцовой книге 1628—1630 годов были прослежены владельцы огородов: они составляли 76% всех жителей.
Что касается торговли, то наибольшее количество лавок составляли те, в которых торговали продовольствием: мясом — более 40, рыбой, солью, калачами — 13 лавок. На втором месте стояла торговля тканями (крашенина, сукно), одеждой, галантереей («щепетинный» товар). Шесть лавок торговали серебряным товаром. В одной лавке продавали кисель, в другой — пряники и т. д. Торговцами являлись не только горожане, жители Суздаля, но и монастырские крестьяне. Так, среди крестьян Покровского монастыря, имевших лавки в Суздале, в переписи 1661 года упоминались «Митька Расторгуев с сыном Офонькою», который «кормитца москотилъным торжишком, а поземельного платит по 2 алтына с деньгою»; Федька Андреев — «рукодельем своим скорняжным товаром», делает «заячишники»; Евстафейко Митрофанов торгует или, как сказано в документе, «кормитца шапошным своим рукоделием». Все они могли жить в Никольской подмонастырской слободе, что находилась возле Покровского монастыря . Жители монастырских слобод вместе с теми, кто жил на церковных и архиерейских землях, назывались беломестцами, в отличие от черного тяглового населения, составлявшего основную часть жителей городского посада, несших повинности в пользу государства. Между ними не раз происходили столкновения. Так, в 1630 году жители суздальской слободы Кожевники подверглись набегу и разорению со стороны слуг Архиерейского дома.
Суздаль в XVII столетии. Реконструкция Е.М. Караваевой по Писцовым книгам XVII века.
Церковное и монастырское строительство в Суздале Суздальское духовенство в XVII веке обладало большими богатствами. Архиерейскому дому, Покровскому и Спасо-Евфимиеву монастырям в 1678 году в Суздале и округе принадлежала 22761 душа крестьян мужского пола и 3192 крестьянских двора. Доход их равнялся 7641 рублю 74 коп. в год, а также 5324 четвертям хлеба, 26405 пудам сена. Естественно, духовенство выступало и в качестве основного заказчика в строительстве. Особенно прославился глава Суздальской епархии Илларион, назначенный на этот пост в 1681 году. Начал он с искоренения различных отклонений при исправлении церковных служб и обрядов. До его приезда в Суздале существовал обычай, когда священнослужители проводили обряд венчания молодых в ночное время, причем родители новобрачных приносили в церковь хмельные напитки, разные яства, которые поглощались затем во время пиров в том же храме с участием священнослужителей. После этого иногда распевались неблагопристойные песни, сопровождавшиеся такими же плясками. Хотя все эти действа происходили чаще всего в трапезе или на паперти, они отнюдь не способствовали сохранению авторитета церкви и были запрещены митрополитом Илларионом.
Однако в большей степени он прославился интенсивным строительством: на его средства в Суздале и округе было построено свыше 70 церковных зданий. Например, в Суздале им были отстроены, вместо деревянных, каменные Смоленская, Борисоглебская, Входоиерусалимская и другие церкви. При Илларионе было завершено строительство каменных Архиерейских палат с Крестовой палатой, длина которой составляла более 20 метров и которая была перекрыта сводом без столбов. Это удивительное творение суздальских зодчих восхищает и сейчас, так же, как и работа современных реставраторов, воссоздавших в 1970-е годы это сооружение.
Такое же интенсивное строительство велось и в монастырях. Писцовая книга 1628—1630 годов сообщает, что около Спасского монастыря «острог деревянной, на остроге двои ворота, одни против святых ворот, другие водяные к реке Каменке, в остроге же двор житной, двор конюшенной да за острогом у водяных ворот на берегу у реки Каменки монастырская пивоварня». Ко времени составления описи 1660 года ограда монастырская выглядела уже по-иному: «город рублен весь девять башен — две башни проездные, а семь глухих», на башнях было установлено 10 пушек. В 1664 году вокруг Спасского монастыря началось строительство существующей каменной ограды с 22-метровой въездной башней. До 1669 года в монастыре была деревянная больничная церковь с палатами, вместо которых началось возведение кирпичных сооружений, причем и храмозданной грамоте указывалось, чтобы верх у Никольской больничной церкви был не шатровый — сказывалось отрицательное отношение к этому типу храмов патриарха Никона. Коли в 1628 году все жилые постройки в Спасском монастыре были деревянные, то опись 1660 года упоминает о каменных ярхимандричьей и гостиной кельях, а также 14 братских кельях, построенных вновь. Вероятно, это тот самый Братский корпус, который сохранился в монастыре до настоящего времени, хотя и со значительными перестройками. В этой же описи впервые упоминается и каменная казенная палата, в которой хранились «государевы жалованные грамоты и всякие крепости на монастырские вотчины», тетрадь золота, золотые и серебряные сосуды, иконы с дорогими окладами да 450 рублей денег — все это числилось у казначея Авраамия Горицкого, который считался вторым человеком после архимандрита. Следующим лицом и монастырской иерархии был келарь — лицо, отвечавшее за монастырскую трапезу. Келарская каменная палата упоминалась в описи 1660 года в качестве пристройки к теплой Успенской трапезной церкви. Под трапезной и келарской палатами находились в то время хлебня, приспешня, хлебодарня и мучная палата. Монастырская поварня, где готовилась пища для братии, располагалась поодаль; в ней находились большие медные котлы, один из которых назван «щаным», т. е. в нем варились щи, а каши — в других котлах. В хлебне пекли хлеб для братской трапезы, в приспешне — готовились пироги.
В келарской палате упоминались медные и оловянные блюда и «тарели», в хлебодарне — солоницы, скатерти, «кандея булатная» — блюдо, удар по которому служил сигналом к началу трапезы. Над келарской и трапезной палатами существовал еще этаж, в котором размещалось каменное рыбное сушило. Над каменным погребом, где хранилась капуста, была каменная келья монастырского чашника, заведовавшего монастырскими погребами, которых было несколько. Среди монастырских служб упоминались две кузницы: одна — «медного котельного дела», другая — «железного дела». Над ними жили монастырские кузнецы, или, как их называла опись, «ватажане». А вот как выглядел в эти же годы главный монастырский храм — собор Спасо-Преображения: «о пяти верхах, кресты опаены по чешуе немецким белым железом, на большой главе полосы черные, под главами писан подзор разными красками по немецкому железу», «поля», то есть кровля, покрыты были тесом. Хотя окна в соборе были уже стекольчатыми, в главах «ветреницы окончины слудяные», у соборной паперти в окнах тоже была вставлена слюда. Не случайно в 1697 году в Москву был послан «пеший слуга» Иван Корнилов, который купил на 2 рубля 13 алтын «пуд слуды фонарной», да за 11 рублей бочку так называемого белого немецкого железа, которым обивались в основном церковные главы, да и то не все; часть глав была на монастырских постройках обита осиновым лемехом, или чешуей, а две главы — на Благовещенской церкви и над звонницей — «муравленой» черепицей, или изразцами.
Обращение к описи 1660 года позволило сделать одно важное открытие. Долгое время считалось, что первоначально собор был расписан в 1689 году известными русскими иконописцами Гурием Никитиным и Силой Савиным. Однако в описи 1660 г. указывалось, что и до этого времени там существовали росписи, причем даже наружные, как это принято было в XVI веке: «с монастыря у церкви по стенам со всех четырех сторон вверху в киотех стенное письмо ветхо». Во время реставрации Спасо-Преображенского собора в 1970-е годы реставраторами были обнаружены заложенные кирпичом киоты, а в них следы древней росписи. Тогда же эти живописные элементы были восстановлены. После росписи собора в 1689 году работы живописцев-иконников не прекращались. В приходо-расходной книге Спасо-Евфимиева монастыря значилось, что иконникам было дано 8 денег на краски, «да иконнику Якунке Мугреевскому дано на нефть 4 деньги». В монастырских документах упоминаются также имена иконописцев Ивана Семенова, Герасима Осипова и Афанасия Васильева, ризных дел мастеров Закхсиных и других. С этого времени появляются документы, и которых указывались имена и других мастеров. Было известно, что знаменитые двухшатровые врата Ризоположенского монастыря строили каменщики Грязнов, Мамин и Шмаков.
Далось распознать имена и тех мастеров, которые трудились в конце XVII века в Покровском монастыре Суздаля, таких, как плотники Сидор Болотов из Сельца, а также Никитка Михайлов и Тимошка Негибнев. Первый «со товарищи» в 1684—1686 годах срубил монастырскую приказную избу, вторые, тоже крестьяне подмонастырского Сельца, «срубили белую избу на конюшенном дворе». Монастырский кузнец Василий Глятковский в 1690 году делал решетки в кельи, «где сидят пустынницы», а кельи эти находились в каменных башнях житного двора. Еще раньше «казенный кузнец» Гришка Скобенников получил 3 деньги на уголья — для ковки связей «к новому алтарю». Возможно, имелся в виду алтарь Зачатьевской трапезной церкви.
Долгие годы каменная постройка, находящаяся в северо-западном углу Покровского монастыря, примыкающая к житному двору, называлась тюрьмой. Однако находка уникального плана Покровского монастыря, составленного примерно в 80-е годы XVII века, позволила уточнить назначение этого помещения «Поварни» — такая надпись имеется на чертеже в этом месте. Еще монастырская опись 1597 года упоминала о существовании в монастыре каменной поварни да доспешни, которая «была камена, а ныне развалилась». В 1651 году доспешня и поварня уже описываются в одном каменном здании, под одной кровлей, а в описи 1682 года упоминается поварня, где варили пищу, и пивная поварня, то есть то самое здание, которое изображено на чертеже.
К трапезной Зачатьевской церкви была пристроена келарская палатка, а в нижнем этаже располагалась, согласно описям, хлебня, где пекли хлеб. Суздальским реставраторам во главе с М.М. Шароновым удалось открыть воздушные каналы, по которым теплый воздух от хлебенных печей поступал наверх и обогревал трапезную с церковью и келарскую палату. Интересно, что на чертеже главы всех монастырских храмов изображены покрытыми деревянным лемехом. А между Покровским собором и колокольней — деревянный переход, вместо которого в 1758 году был построен существующий каменный. На чертеже изображено свыше шестидесяти монашеских деревянных келий, тоже соединенных переходами. Среди них выделяются две двойные кельи, превосходящие по своим размерам остальные. Вот что сообщает по этому поводу опись Покровского монастыря 1682 года: «...келья игуменская деревянная двойная с сенми и чердаком, а в келье печь сделана муравленая. Да подле тех же игуменских келий игуменская отхожая... Да келья большая судебная с сенми...» Того каменного здания, которое сохранилось в юго-западной части монастыря и называется приказной избой, еще не существовало.
Та же опись 1682 года указывала: «Да около того монастыря ограда каменная да воем башен каменные же две башни о двух верхах а в них ворота проездные...» Именно так и изображена ограда на чертеже: двухшатровое завершение проездных двух ворот выполнено, по всей вероятности, из дерева, как и шатры остальных башен.
В 1667 году была сооружена каменная Лазаревская церковь. на посаде, на средства горожан.
В XVII в. на средства Н. К. Нарышкиной, матери Петра I, был возведен Вознесенский собор в Александровском монастыре.
Укрепления Суздальского кремля в XVII веке Вот как описывал укрепления суздальского кремля В.М. Снегирев, исходя из «Смотренного списка», составленного в 1676 году воеводой Прокопием Семеновичем Ларионовым: «Кремль Суждаля окружен осыпью (земляным валом). С севера к кремлю подходит р. Каменка, а с востока, юга и запада он окружен рвом с водою из той же реки. Во рву набит «частик» (частокол) дубовый, или надолбы (вкопанные в шахматном порядке стойки) понаделаны. На валу устроены стены рубленые дубовые с 14 башнями и с обламами (с навесами вверху стены для стрелков), а на подступах к городу (для вылазок) тарасы построены (деревянные ящики, туго набитые землей). В обрубах стен (в бревенчатых обвязках стен) земля насыпана. На городовой стене находится 1-я башня Ильинская проезжая, в 6 стенах, мерою на 3 сажени (6,4 м) стена, вышина той башни со стропилами 14 саж. с аршином (30,5 м.). В воротах опускная железная решетка и мост подъемный через ров... Наверху башни вышка, а на ней двуглавый орел резной из меди (ширина рва 24,1 м)». Далее от Ильинской башни до следующей глухой (без ворот), башни шла городовая стена деревянная, длиной почти 69 метров. До следующей глухой башни — 73 с лишним метра, до третьей глухой башни — еще 78 с лишним метров. Глухие башни были высотой со стропилами свыше 20 метров. До следующей проездной Никольской башни длина стены равнялась почти 100 метрам, а сама башня, как и глухие, была «в 4 стенах», но выше их — 23 с лишним метра. Никольская башня была наугольной, от нее шла стена длиной 37,4 м, до отводного быка — а «отводной бык по полутрети (2,5 сажени) 6,3 м. стена. Название свое отводной бык получил от своего местоположения. Он был отведен в сторону от общей кремлевской стены и был поставлен как сторожевой пост в самом опасном для кремля месте. Здесь близко подходил к кремлю водный путь — р. Каменка и благодаря двум кремлевским рвам, окружавшим кремль с востока и юго-востока, можно было проникнуть по водному пути почти в центр города к Ильинским воротам кремля и к таможне торговой части Суздаля», — полагал В.М. Снегирев. Далее он продолжает описание кремлевских укреплений: «...от Никольской башни до 4-й глухой башни шла стена длиной свыше 160 метров. От 4-й глухой до Дмитровской проездной свыше 108 м. — стена. Сама же Дмитровская башня, как и Ильинская, была о 6 стенах по 3 сажени (6,4 м) в стене. А вышина той Дмитровской башни до вышки 14 сажен с аршином (30,5 м), а вышка 3 сажени, на вышке ездок вырезан медный Георгий Победоносец. В башне опускная железная решетка и подъемный мост через ров».
От Дмитровской до прохожей Лебяжьей башни шла стена длиной свыше 118 метров. Причем, если Дмитровская башня могла держать под контролем 4-ю глухую башню, то этого нельзя было сказать о Лебяжьей, которая «боем не очистит». От Лебяжьей до 5-й глухой башни шла стена длиной свыше 85 м., а от 5-й до наугольной Ивангорской башни стена имела протяженность 77,5 метров. Она тоже соседнюю башню «боем не очистит». До следующей Тайничной («Тайнишной») башни шла стена 144,5 м. «А тайник в башне весь построен дубовыми бревнами, тайник водою не скуден...» Следующая за ней 6-я глухая башня отстояла на 100 с лишним метров, а от нее шла стена длиной около 120 м. до наугольной Ильинской башни и было 66 с лишним метров до проездной Ильинской башни. И свое время В. М. Снегирев по этому описанию сделал рисунок-реконструкцию суздальского кремля. К сожалению, он не сохранился.
Суздаль XVIII века – город теремов и мастеров
Суздальские кожевники 2-я пол. XVIII–нач. ХХ вв.
Суздальские медники Чичерины (кон. XVIII века)
Суздальские огородники
Текстильная промышленность гор. Суздаля в XIX – нач. ХХ вв.
Город Суздаль
|
