В конце ХIX века в Покровском уезде, в состав которого входили Киржач и Орехово-Зуево, по данным губернской земской управы, 90 — 96 % крестьянских семей были втянуты в промышленное производство. Трудное положение в деревнях, где налоги отнимали до 77 % и без того скудного дохода от земли, выгоняло из родных сел массу мастеровых крестьян на поиски хоть какого-то заработка. Сотни ткачей киржачских деревень уходили каждую осень на морозовские фабрики в Орехово-Зуево, на Глуховскую мануфактуру в Богородск, на фабрики в Щелково. Но облегчения своей участи они нигде найти не могли. «Капитал, — писал В. И. Ленин, — становясь все крупнее, сильнее давил на рабочих, превращая их в нищих, принуждая отдавать все время фабрике, загоняя на работу жен и детей рабочих». На многих фабриках рабочий день длился 12 — 14 часов. Рабочие плохо питались и одевались. Все это не могло не вызывать стихийного протеста против капиталистической эксплуатации. Наиболее крупным событием зарождающегося рабочего движения, эхо которого прозвучало на всю страну, явилась многотысячная забастовка на Никольской мануфактуре Морозова в Орехово-Зуеве в январе 1885 года. В ней приняли
участие многие киржачские ткачи-отходники. Эта мощная стачка напугала правительство, так как ясна стала мощь сплоченного протеста рабочих. Вопреки интересам фабрикантов, правительство пошло на уступку: в 1886 году издало закон об упорядочении взимания штрафов с рабочих, затем закон об ограничении рабочего дня до 11,5 часа. Однако капиталисты, особенно на мелких фабриках и заводах в провинциальных городах и в деревнях, под различными предлогами нарушили эти распоряжения. Известно содержание письма киржачских ткачей, которые после издания закона об ограничении рабочего дня жаловались губернатору на то, что местные капиталисты практикуют сверхурочные работы безо всякой оплаты. Смирить стихийный протест рабочих пыталась церковь. Киржачские фабриканты и купцы по примеру Соловьевых усердно насаждали религиозность в народе, жертвовали часть своих доходов на украшение храмов, строительство церквей, на организацию пышных церковных торжеств, различных молебнов и манифестаций в религиозные праздники. Интеллигенты города видели всю ненормальность жизни, некоторые из них старались как-то изменить положение. В 1899 году в Киржаче было учреждено общество трезвости, создан музыкально-драматический кружок. Учителя хотели приобщить простых горожан к культуре, ограничить пьянство. К таким интеллигентам следует отнести учителя А.К. Киселева, вложившего очень много энергии в учреждение первой в городе публичной библиотеки. Много старания в дело народного образования вкладывал также учитель Г.Ф. Бедов, в течение нескольких лет бесплатно работавший библиотекарем. Судя по отчетам общества, наибольшее число читателей публичной библиотеки достигало
780 человек. В основном это были учащиеся школ и семинаристы. Намерения у передовой части местной интеллигенции были благими: приобщить простых горожан к чтению газет, журналов, произведений Пушкина, Толстого, Чехова. Они приглашали в чайную общества трезвости лекторов даже из Москвы. Особо благотворное влияние на воспитанников семинарии оказывал Александр Семенович Лазарев-Грузинский, который был связан многолетней дружбой с А.П. Чеховым. Лазарев-Грузинский в течение семи лет преподавал рисование и чистописание «в глуши покровских лесов», как он писал А.П. Чехову, здесь начал сочинять юмористические рассказы на бытовые темы. Антон Павлович прочитал его «пробы пера», направленные в журнал «Осколки», и однажды пригласил начинающего автора к себе в гости для обстоятельной беседы. Как видно из письма А.П. Чехова редактору журнала «Осколки» Н. А. Лейкину, Лазарев-Грузинский 31 декабря 1886 года приезжал к великому писателю и оставил о себе приятное впечатление: «По-видимому, это очень порядочный человек. Он молчалив... но и сквозь молчание иногда можно бывает разглядеть человека». За период 1887 — 1904 годов известны 33 письма А. П. Чехова к А.С. Лазареву-Грузинскому, десятки отзывов о нем в письмах к редакторам и издателям журналов и газет. В письмах А.П. Чехова к «талантливому и умному» преподавателю учительской семинарии много советов опытного мастера начинающему писателю, в каждом отзыве и рецензии сквозь подтрунивание и иронию заметна та дружеская теплота и забота, с которыми Антон Павлович всегда относился к своему подшефному. В письмах, датированных 1887 — 1889 гг., Чехов советует Александру Семеновичу решительнее освобождаться от провинциальной робости, которую насаждали в учительской семинарии, требует бросить «обывательски-мещанский-титулярный» тон в рассказах. «Ваш недостаток: в своих рассказах Вы боитесь дать волю своему темпераменту, боитесь порывов и ошибок, т. е. того самого, по чему узнается талант... Дайте себе свободы». Вполне естественно, мысли, которые высказывал А.П. Чехов и к которым подталкивал своего подопечного, становились достоянием и учеников Александра Семеновича. Духовное родство большинства семинаристов с рабочими и трудящимися крестьянами, близость учебного заведения к таким крупным промышленным центрам, как Орехово-Зуево, Богородск, Москва, также оказывали сильное влияние на формирование мировоззрения учащихся. Не случайно поэтому из стен семинарии вышли многие видные участники революции 1905 — 1907 годов и Великой Октябрьской социалистической революции, замечательные ученые, безраздельно отдавшие свой талант на службу трудовому народу. Так, начало революционной деятельности видных в губернии организаторов массовых выступлений в период 1905 — 1907 годов А.И. Скобенникова, Е.С. Комракова относится к их учебе в Киржачской семинарии. Золотыми буквами в историю отечественной науки вписано имя воспитанника учительской семинарии В.И. Чернышова, талантливейшего исследователя русского языка, выдающегося педагога. Более 60 лет своей жизни посвятил В.И. Чернышев народному просвещению. После окончания Киржачской учительской семинарии, он несколько лет работал школьным учителем, увлекался изучением народных говоров. В 1897 году его, как большого знатока русского языка, пригласили в Академию наук для работы над словарями русского языка. С этого времени и до конца жизни он вел кропотливую работу по составлению словарей. Под его редакцией в 1948 году был подготовлен к печати первый том Большого академического словаря современного русского литературного языка. Самому завершить начатую грандиозную работу В.И. Чернышову не удалось — после кончины ученого в 1949 году дело продолжили его ученики и соратники. В 1970 году коллективу лингвистов, подготовившему выпуск 17-томного академического словаря русского литературного языка, была присуждена Ленинская премия. В числе лауреатов названо и имя В.И. Чернышова. Советское правительство высоко оценило заслуги ученого. Для увековечивания его памяти имя В. И. Чернышова присвоено средней школе № 2 города Киржача.
И.М. Губкин
Широко известно в нашей стране имя другого воспитанника учительской семинарии — И. М. Губкина, одного из замечательных людей, которыми по праву гордится наша Родина. Обладающий мировой славой ученый, обогативший науку ценнейшими открытиями, особенно в исследовании нефтяных районов между Волгой и Уралом и Курской магнитной аномалии, он в то же время являлся и крупнейшим общественным деятелем. Он член ленинского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», после Великого Октября по прямому заданию В. И. Ленина налаживал топливное хозяйство страны. В автобиографическом очерке «Моя молодость» мы находим ценные данные о закладке фундамента его мировоззрения, о настроении рабочих и горожан в конце 90-х годов XIX века. «...Годы пребывания в учительской семинарии, — читаем мы в его очерке, — содействовали тому, что я усвоил идеи, противоположные тем, которые во мне воспитывались. Рядом, в ста километрах от нас, была Москва, и то новое, что было в общественной жизни, сведения о политических событиях просачивались в семинарию. Мы жили не только в замкнутом кругу своих интересов, но и интересами более широкими. Это были 1887, 1888, 1889 годы, годы мрачнейшей реакции во всех областях общественной и политической жизни... ...Мы проходили литературу только до Пушкина. Да и Пушкин-то преподносился нам в урезанном, обкарнанном виде, а все, что было после Пушкина, вообще считалось запретным плодом. И. Тургенев, Л. Толстой, и в особенности великий сатирик Салтыков-Щедрин, и вся остальная новая литература были для нас запрещены. Даже Достоевского нельзя было читать. У Бедринского же мы чувствовали себя свободно. Обычно он сам начинал разговор. — Вышла «Русская мысль». Там напечатана очень интересная статья. — И излагал содержание статьи. Такие более или менее либеральные статьи в ту пору были для нас откровением. Через Бедринского просачивались к нам журналы и газеты прогрессивного характера, как, например, «Русские ведомости». Эта либеральная газета была в оппозиции к правительству... В ней помещались отчеты о заседании германского рейхстага, где выступали Бебель, Вильгельм Либкнехт и другие, передавались их речи. Иногда помещались отчеты о работе некоторых прогрессивных земств. В тот период я прочел и Глеба Успенского, и Салтыкова-Щедрина. Новые веяния проникали к нам и через студентов — родственников наших преподавателей. Студенты приезжали домой на каникулы, а иногда и среди учебного года. Они казались нам, семинаристам, людьми из какого-то другого, свежего мира. Студенты знакомили нас с тем, что происходило «на воле»... К концу учения в семинарии от моего старого мировоззрения не осталось камня на камне. Из семинарии я вышел безбожником, несмотря на то, что нас заставляли бить поклоны и ходить в церковь. Приехал я в семинарию с представлением о царе, как о земном боге, а уехал — революционно настроенным. Ужаснейший гнет в семинарии пробудил во мне элементы бунтарства». Способствовали просвещению трудового народа, пробуждению его политической активности и другие прогрессивно настроенные интеллигенты. В студенческие годы А. А. Ганшин, один из тех, кому невыносимо тяжело оказалось в среде, его воспитавшей, примкнул к революционерам. В его имении Горки Переславского уезда в 1894 году печаталась работа В. И. Ленина «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?» Запасная мраморная плита размером 40х60 сантиметров, которая предназначалась для печатания работы литографским способом, до 1966 года хранилась в семье бельковского рабочего Константина Николаевича Кукушкина. Его дочь Людмила Константиновна, сотрудница бухгалтерии фабрики «Свобода», рассказывает: «Долгое время наша семья проживала по соседству с Варварой Александровной Зацепиной — сестрой А. А. Ганшина. При переезде в г. Москву в 1930-х годах Варвара Александровна передала эту плиту моим родителям, сказав матери: «Машенька, эту доску береги, как свой глаз. На этой доске работал Алексей Александрович с Лениным». В настоящее время каменная плита хранится в Александровском музее.
И.В. Бабушкин
К рабочим Покровского уезда социал-демократическая литература систематически начала поступать с приездом Ивана Васильевича Бабушкина , любимого ученика В. И. Ленина, активнейшего агента ленинской газеты «Искра». Ранней весной 1901 года он вместе с женой поселился под видом мелкого торговца на окраине уездного центра, в непосредственной близости от Орехово-Зуева. Энергичного коробейника хорошо знали передовые рабочие морозовских фабрик в Орехове и в Зуеве, в Богородске, Павлове- Посаде. Почти в каждом номере газеты появляются порабочему простые, меткие и яркие статьи и заметки И. В. Бабушкина. В. И. Ленин высоко ценил деятельность Ивана Васильевича как корреспондента, отмечая, что, пока он на свободе, «Искра» не терпит недостатка в чисто рабочих корреспонденциях. Н. К. Крупская, секретарь газеты, по праву называла И. В. Бабушкина «Первым рабкором русской социал-демократической прессы». Бабушкин часто выступал на рабочих сходках, разъяснял задачи партии на занятиях кружков. Его пламенные, убедительные слова вселяли надежду в правоту и победу дела рабочих. Своей энергией, бесстрашием, страстностью он увлекал передовых рабочих на путь революционной борьбы. Погибший в расцвете сил от руки царского палача еще в 1906 году, он успел сделать исключительно много для рабочего класса России, для Коммунистической партии. Проникновенными словами В. И. Ленина в некрологе «Иван Васильевич Бабушкин» по достоинству оценен подвиг этого народного героя-большевика: «Имя Ивана Васильевича близко и дорого не одному социал-демократу. Все, знавшие его, любили и уважали его за его энергию, отсутствие фразы, глубокую выдержанную революционность и горячую преданность делу». В Киржаче социал-демократическую работу вели также соратники В. И. Ленина по петербургскому «Союзу борьбы за освобождение рабочего класса» — Старков Василий Васильевич и М. А. Сильвин. Отбыв вместе с В. И. Лениным тюремное заключение и ссылку в Сибири, В. В. Старков добился разрешения на жительство в Киржаче, куда он прибыл в конце мая и поступил механиком на пунцово-красильно-ткацкую фабрику. «В Киржаче Старков установил связи с местными социал-демократами и работал до февраля 1902 года — до нового ареста. Что касается М. А. Сильвина, то он после срока ссылки — с января 1902 года — переходит на нелегальное положение, становится членом Центрального комитета русской организации «Искры» и ее разъездным агентом. В то время Сильвин посетил Киржач, где встретился с В. В. Старковым. Приезжал он и в город Владимир». С М. А. Сильвиным были связаны также другие агенты ленинской «Искры»: М. А. Багаев, О. А. Варенцова, Н. Э. Бауман.
Старожилы поселка шелковиков рассказывают, что среди рабочих соловьевских фабрик особой начитанностью и одаренностью отличался Федор Калинин. Воспоминания людей, хорошо знавших Калинина, рисуют его как человека, который похож своей целеустремленностью на героя романа Чернышевского — Рахметова. Всю короткую, но горячую и чистую, как пламя свечи, жизнь им владела одна мысль — открыть для трудового народа все богатства культуры и искусства. О нем сохранилось немало легенд. Рассказывают, в частности, о том, что он, чтобы купить книги для продолжения образования (а он всю жизнь занимался самообразованием), продал доставшийся ему в деревне после смерти отца дом. Кулаки посмеивались: «Калинин дом прочитал». В Киржаче он жил и работал около года. Его уволили с фабрики, как «вредного элемента среди рабочих». Он переехал сначала в Струнино, затем в Александров и здесь прославился в декабре 1905 года как организатор вооруженного восстания. Одним из первых революционеров-профессионалов в Киржаче следует назвать Николая Яковлевича Глазунова. Родился он в 1882 году в семье металлиста. В Киржаче окончил начальную школу, затем ремесленное училище, преемником которого стало городское профессионально-техническое училище № 8. Н. Я. Глазунов работал на медно-латунном заводе Аленчикова и Зимина (теперь завод «Красный Октябрь»). В 1903 году он переехал на Мытищинский вагонный завод, где работал слесарем. Там он вступил в РСДРП. В 1905 году участвовал в двух забастовках на заводе, за что был уволен. По поручению Московского комитета РСДРП Н.Я. Глазунов отправился в Киржач для создания партийной ячейки. Создав партячейку на заводе (ныне завод «Красный Октябрь»), он начал налаживать связь с рабочими шелковых фабрик и крестьянами. В очерке-воспоминании Н. Тихонравов так пишет об этом периоде: «В Киржач с начала 1905 года приезжал из Мытищ Н. Я. Глазунов, состоявший в Мытищах в с.-д. организации, привозил литературу, прокламации и раздавал по заводам, среди учащихся Киржачской учительской семинарии и по деревням; ввиду большого спроса на революционную литературу т. Глазунову приходилось высылать ее почтой. Изредка приезжали агитаторы из Москвы и проводили собрания на тему русско-японской войны, но шовинизм среди киржачских рабочих был еще так силен, вера в могущество царской России так была велика, что агитаторам приходилось осторожно касаться этой темы. С 15 сентября 1905 года Н. Я. Глазунов совсем переселился из Мытищ в Киржач. С двумя местными товарищами он организовал социал-демократический комитет. Московский комитет командировал сюда для
работы т. «Петра», под руководством которого и протекала работа. Среди учащихся учительской семинарии образовалась группа пропагандистов во главе с т. Тумановым». Большую организованность, развитое чувство пролетарской солидарности проявили рабочие Киржача и близлежащих фабрик в октябре 1905 года, в ходе Всероссийской забастовки. Об этом событии сохранилась в госархиве области обширная переписка. Вот телеграмма исправника от 25 числа: «На фабрике Соловьева и Недыхляева забастовали 121 человек. Ожидается забастовка на заводе Зимина». Исправник просит выслать 50 казаков. На обороте телеграммы начальственная резолюция: «Пока можно исправить безобразие». Фабричный инспектор участка рапортует старшему инспектору губернии: «...с 24 октября началась забастовка рабочих фабрик Соловьевых и рабочих фабрики М. Недыхляевой. Общие требования повышение заработка и сокращение рабочего дня, улучшение быта...». «...26 октября вечером прекращали работы все шелковые фабрики г. Киржача и тоже под Киржачом. Фабриканты мало уступчивы — прибавляют только 5 % на заработки, сократив время рабочего дня на 1,5 часа. Требования шелковиков и всех вообще рабочих однообразны — аналогичные вышеуказанным на фабрике Соловьевых. Пока соглашение между рабочими и хозяевами не достигнуто и в городе заметно довольно опасное брожение. Упорство (фабрикантов) объясняю тем, что они не хотят понять, что у рабочих появились новые, более культурные запросы к жизни и условиям работы (улучшение казарм, более широкая медицинская помощь и т. д.)...». Какие же требования предъявляли рабочие? Ознакомление с ними говорит о четкой программе, о том, что организаторы забастовки много и плодотворно разъясняли рабочим существо их разногласий с капиталистами, о том, что эти требования многократно и всесторонне обсуждались. Рабочие фабрик Соловьевых, например, требовали повысить зарплату на 15 — 20 %, рабочий день уменьшить до 8 часов, улучшить бытовые условия. Они высказали мысль, чтобы на фабрике поддерживалось по возможности равномерное производство, и потребовали, чтобы прекращение работы по вине фабрик оплачивалось полным заработком. Рабочие настаивали, чтобы для живущих в казармах были нары и выдавались бы им сенники, т. е. мешки, нашитые сеном. Подача медицинской помощи в экстренных случаях должна быть во всякое время дня и ночи. Женщинам должно предоставляться перед родами 2 недели и после родов одна неделя — отпуск оплачиваться половиной заработка. Если же доктор признает нужным, то послеродовый период может быть удлинен с удержанием половины заработка до месяца. В требованиях рабочих проявлена забота о подрастающем поколении: они настаивали, чтобы с осени будущего года (т. е. 1906) устроить при фабрике школу и детский сад. Н. Тихонравов об этой забастовке вспоминает так: «В Киржаче с октября месяца по получении манифеста (тот самый манифест, о котором в народе говорили: «Мертвым — свобода, живых — под арест».) начались забастовки за повышение чрезвычайно низкой заработной платы. Начавшись в городе на 9 фабриках, забастовки распространились на фабрики деревень Филипповской волости. Были предъявлены требования об увеличении расценок и уменьшении рабочего дня; фабриканты принуждены были согласиться, увеличив расценки на 10 — 15 % и сократив рабочий день до 10 часов. В городе Киржаче стали собираться митинги в чайной и на воле, на которых выступали члены местной социал-демократической организации... черносотенцы, руководимые становым приставом, становились все наглее и подготавливались к организации погрома. 27 ноября, когда был назначен социал-демократами митинг на площади г. Киржача, черносотенцы с частью рабочих завода Зимина устроили монархическую манифестацию... несли портрет царя и иконы, заставляя всех проходящих снимать шапки, и направились на площадь к митингу. Собралось до 1500 человек. Митинг уже начался. Черносотенцы начали действовать. Началась драка, явились полиция и стражники, и митинг был разогнан. В результате 6 человек искалечили, 13 побили... Дом Глазунова хотели сжечь, но не решились: выбили только стекла и сделали несколько выстрелов». Н. Я. Глазунов вернулся в Мытищи и там организовал боевую дружину, которая участвовала в декабрьском вооруженном восстании в Москве. После поражения восстания Глазунов «как забастовщик и неблагонадежный человек» был подвергнут ссылке в Киржач. Здесь он возобновил политическую работу, организовывал массовки в березовой роще, неподалеку от учительской семинарии. На эти митинги приезжали ораторы из Москвы, из Александрова. В 1907 году, как сообщает Н. Я. Глазунов в автобиографии, он поступает работать на железную дорогу в Александрове. Здесь занимался пропагандистской и просветительской деятельностью среди рабочих. С началом Февральской революции скомплектовал из верных делу партии рабочих парторганизацию, а в марте 1917 года активно участвовал в создании уездной большевистской парторганизации. Принимал участие в выборах рабочих депутатов от партии большевиков, был членом Совета. Будучи комиссаром станции Александров, поддерживал постоянную связь с Московским ревкомом, организовал задержание белогвардейского 109 полка, шедшего из Костромы на помощь осажденным в Кремле белогвардейцам. На станции Н. Я. Глазунов со своими помощниками арестовал и обезоружил командный состав полка, а затем и весь полк. Наш земляк участвовал в ликвидации заговора контрреволюционеров в Загорске. Работал в ЧК, выбирался членом уездного и губернского комитетов партии. Умер он в 1957 году и похоронен на новом кладбище в Александрове. На улице Б. Московская, где вырос и жил Н. Я. Глазунов, живут его родственники.
Разгром декабрьского вооруженного восстания в Москве не приостановил революционного движения, наоборот, первые выступления рабочих всколыхнули массу, дали толчок к выступлениям крестьянства. Как вспоминает Н. М. Тихонравов, в Киржаче социал-демократическая организация уцелела. Она в 1906 году организовывала митинги, массовые собрания, на которые не всегда решалась делать налеты полиция. В городе большевикам удалось провести бойкот первой Государственной думы с проведением демонстрации во время выборов. Для налаживания связей, руководства партийной работой в 1906 году из Москвы в Александров, Кольчугино, Киржач были направлены Н. М. Тихонравов, имевший кличку «Давид», Гуревич — «Оксана», Эскин и другие. Из Москвы наезжали тт. «Петр Ильич», или «Петр Второй» (Петр Константинович Юрьев), «Иван Иванович Куплява». Нелегальная революционная литература доставлялась в Киржач с большим риском. Брошюры и книги, как правило, адресовали московские большевики. Случались и провалы. Об этом свидетельствует сохранившийся в областном госархиве рапорт исправника, в котором он доносит губернатору, что 24 января 1907 года «в Киржаче задержан в порядке охраны неизвестный человек, назвавшийся крестьянином Василием Ивановым. У него при обыске найдено 100 печатных экземпляров прокламаций к текстильщикам Московского промышленного района. В Киржач он прибыл на собрание рабочих». Руководство всей партийной работой в районе исходило из Алексадрова. Александровская организация в свою очередь находилась под руководством Московского областного бюро РСДРП. В феврале 1906 года созывается районная конференция с представителями от Киржача и Кольчугина. Она проходила в пяти километрах от Алексадрова. Как вспоминает Н. М. Тихонравов, во встрече участвовало 15 представителей, делегатом на Московский областной съезд избрали «Петра Второго». К весне нелегальная литература стала поступать в порядочном количестве, все первичные партячейки усиленно готовились к проведению Первого мая. В Киржаче работой руководила социал-демократическая организация во главе с Н. Я. Глазуновым, у которого на Селивановой горе была конспиративная квартира. Особенно многолюдные собрания проводились летом в лесу между учительской семинарией и фабрикой Соловьева и Недыхляевой: собиралось по нескольку сот человек. Собирались рабочие и около завода Зимина. Черносотенное засилие на заводе в это время теряло свое прежнее значение, и среди рабочих политическое сознание заметно выросло. На собраниях обсуждали вопросы о свержении самодержавия, о земле, о 8-часовом рабочем дне, о борьбе с капиталистами за улучшение положения рабочих, о Государственной думе, о косвенных налогах. В Алексадровском уезде и в связанных с ним соседних городах преобладало большевистское течение. В среде киржачского учительства, студентов семинарии, среди крестьян прилегающих к городу волостей сильным было влияние эсеров. О широте революционного движения в 1906 году можно судить по рапортам уездного исправника губернатору, которые хранятся в областном госархиве. В рапорте, датированном 6 мая 1906 года, исправник пишет: «1 мая вечером воспитанники Киржачской учительской семинарии справляли массовку. Проходили мимо фабрик Соловьева с песнями, причем один из них, Василий Константинович Егоров, из 2 класса, заходил в механическое отделение завода и просил, чтобы отпустили рабочих справить 1-е Мая. В этой просьбе Егорову было отказано, и к семинаристам присоединились только свободные рабочие, после чего все отправились в лес. Часов около 10 семинаристы с рабочими собрались в лесу верстах в двух от семинарии, близ деревни Бехтерево, и там же появилось какое-то неизвестное лицо, называемое оратором, вследствие чего были посланы в разъезд урядники, подъехавшие к толпе с равных сторон. Толпа разбежалась, причем было оставлено несколько палок и фуражек. Из поднятых фуражек оказались — одна ученика 1-го класса Андрея Семенова, а другая ученика 2-го класса Саламандрина, был еще найден металлический портсигар. Кто такой оратор, установить не удалось, хотя он останавливался в чайной попечительства о народной трезвости. Семинаристы не объясняют о личности оратора ничего. Вообще в последнее время семинаристы на глазах у своего начальства распевают разные вольные песни, что и было вечером 3-го мая, когда они разгуливали по берегу реки, близ семинарии, к ним же постоянно приходят свободные от работы рабочие фабрик Соловьева и Недыхляевой». Обширная переписка, имеющаяся в госархиве, посвящена крестьянским брожениям в Филипповской волости. 7 июня 1906 года исправник рапортует губернатору: «Во многих селениях идет брожение в народе по поводу земельных захватов. Особенно это заметно по Филипповской волости, в селениях: д. Дворищи, д. Ратьково, с. Заречье, в д. Зубцове, в самом Филипповском, в Жердеевской волости: в д. Савельеве, Афанасове, Кудрине, Смольневе, в Лукъянцевской волости — в деревне Юрцове, Храпках и Грибанове и в Коробовщинской волости — в д. Левашове. Во всех этих селениях предполагается произвести косьбу, не беря в аренду и не платя денег... Так что во всех этих волостях, а по примеру их, и в других, надо ожидать самовольных покосов с оказанием упорного сопротивления». Крестьяне Филипповской волости практически взяли власть в свои руки. Помещики Микулин, Курута, купец Ляхов вызывают «для подавления беспорядков» казачью сотню. Началось «успокоение». Среди документов нет рассказывающих о том, сколько посечено крестьян, сколько изувечено, но сохранилась любопытная переписка по поводу расходов на казаков. Из нее явствует, что помещики Курута, Ненароков, Микулин «приняли на себя некоторые расходы по содержанию казаков». А вот купец Ляхов поскупился. Он посчитал, что за его счет выпито казаками слишком много. Дело дошло до губернатора. В рапорте на его имя исправник пишет, что казаки «успокаивали крестьян» и в интересах купца, так что «расход, если такой действительно произведен, не может быть обременительным». Все, мол, в порядке вещей и требования купца говорят лишь о его несознательности. Ишь чего выдумал — чтобы казаки «успокаивали крестьян», не грабили и даже не пьянствовали! Выступления крестьян настолько серьезно обеспокоили власти, что губернатор вынужден был писать министру внутренних дел. Весь его доклад пронизан тревогой, что местными силами полиции вряд ли удастся сдержать нарастающий революционный прибой. Губернатор просит как-то оградить крестьян от рабочих, что-то противопоставлять их крепнущему союзу. Он пишет, что крестьян Покровского и Юрьевского уездов (села Киржачского района тогда входили в Покровский уезд) «постоянно подстрекают рабочие заводов Кольчугиных, которые сами находятся под влиянием скрывающихся у них столичных и других агитаторов».
Г.А. Козлов
С 1907 года наступает период глухой реакции. Самодержавие старалось как можно беспощаднее расправляться «с врагами престола». Аресты и расстрелы расчищают дорогу самодержанию, сметая всех, кто осмеливается встать на его пути. И тем не менее, классовое сознание продолжало расти. Об этом говорится в воспоминаниях одного из видных работников партии, уроженца деревни Дубровки Григория Андреевича Козлова, который после окончания сельской школы в 1906 году с 11-летнего возраста работал ткачом. В «Автобиографии», написанной для Александровского музея, он рассказывает: «В 1909 году к нам прибыл высланный под надзор полиции после тюремного заключения большевик, участник революции 1905 года в Богородске, Твери, Москве Юдин Сергей Фролович, и стал работать вместе с нами ткачом. Мы, молодежь, близко с ним подружились, его рассказы о своей революционной деятельности, о баррикадных боях с царскими войсками, об арестах и тюремных заключениях очень увлекали нас, вызывая жажду знаний того, чего хотят революционеры, о переустройстве общества. Под его руководством из нас, молодых, создался нелегальный кружок, с которым он проводил политические занятия. В течение трех лет, с 1910 по 1912 год мы прошли с ним школу политического образования. Здесь я впервые приобщился к марксистскому мировоззрению, к идеям большевистской партии и целиком воспринял ее программу...». С 1913 по 1914 год Г. А. Козлов работал штамповщиком и слесарем на заводе Аленчикова и Зимина, откуда за попытку поднять рабочих на забастовку был уволен. Переехал в Москву, где революционная деятельность захватила его целиком. С января 1916 года он член партии большевиков. Не раз подвергается преследованиям полиции и властей, после тюремного заключения выслан в Александров. «Фабрикант А. Ганшин, — пишет Г. А. Козлов, — в молодые студенческие годы принимавший участие в социал-демократическом движении и считавший себя революционером, принял меня без паспорта, заявив, что все формальности с полицией уладит сам. Так я устроился на работу слесарем на фабрику Ганшина и с. Семеновском». После свершения Февральской революции Г.А. Козлов возглавил фабричный комитет, вместе с другими шестью товарищами создавал в Александрове уездную большевистскую парторганизацию. В 1918 — 1919 гг. возглавлял уездный исполком. Участвовал в разгроме Колчака, затем работал в аппарате ЦК партии большевиков, руководил Промышленной академией. С 1941 по 1958 год работал в Комитете стандартов мер и измерительных приборов при Совете Министров СССР. В настоящее время персональный пенсионер, живет в Москве. В 1967 году он подарил парторганизации Бельковской фабрики «Свобода» богатую библиотеку политической литературы.
Революция 1905 — 1907 годов, несколько расшатав устои феодализма, дала новый толчок развитию капитализма в стране. Текстильные фабрики и медно-латунные заводы Киржача также быстро расширяли производство. Косвенным подтверждением этому служат данные общества страхования от огня. Особенно бурно росли капиталы в предвоенное пятилетие. Так, в 1910 году общая страховая сумма составила немногим более 500 000 рублей, а в 1914 году уже превышала 1 000 000 рублей, то есть застрахованный капитал удвоился. Следует заметить, что количество страхований возросло незначительно, а следовательно, рост страховой суммы происходил в основном благодаря росту капитала. В годы реакции произошли заметные социально-классовые сдвиги в деревне. Столыпинская земельная политика, делавшая ставку на кулака, помогла ему забрать из общины лучшую землю, предоставляла лес на постройку, денежные ссуды и т. д. Но отрубное и хуторское хозяйство в силу экономических особенностей сел «шелкового пояса» не получило широкого распространения, хотя классовое расслоение крестьянства резко усилилось. Богатые мужики, владевшие светелками, столярными мастерскими, лавками, богатели за счет своих односельчан. Несколько новых фабрик появилось в Филипповском, Заречье, в Ратькове. У фабрикатов — выходцев из богатых крестьян — сосредоточивалась и лучшая земля, и наибольшее количество скота. Началась мировая война, которая принесла горе и нищету трудящимся. А капиталисты получили возможность увеличить свои прибыли. Аленчиков и Зимин, например, сразу же получили крупный заказ от военного ведомства и перевели завод на изготовление заказов армии: наладили производство латунных палок для детонаторов, бобовидных медных и железных котелков, корпусов аэропланных бомб и ручных гранат, запальных трубок. В связи с военными заказами ускорилась реконструкция завода, его цеха пополнились новым оборудованием. К концу войны число рабочих достигло 800 человек, в том числе 250 — 260 подростков, которым устанавливали мизерную плату. Возросли потребности в сырье, материалах и топливе, а рост грузооборота сдерживал железнодорожный тупик. Стал необходимым выход из Киржача на вторую оживленную железнодорожную магистраль Москва — Нижний Новгород. Капиталисты, надеявшиеся еще больше нажиться на военных заказах, начали в 1917 году строительство железной дороги на участке Киржач — Орехово. Они взывали к патриотическим чувствам рабочих и крестьян, привлекая их на новостройку. Разоблачая «патриотов-промышленников», газета «Голос народа», орган Владимирского Совета рабочих и солдатских депутатов, подчеркивала, что для капиталистов война — золотой дождь. Вот в чем надо искать истоки их «высокого патриотизма». Положение трудящихся с каждым днем становилось все невыносимее. Империалистическая война ухудшила и без того несладкую жизнь рабочих. В их среде росло стихийное недовольство политикой самодержавия, зверской капиталистической эксплуатацией.
17/4 января 1917 года в Киржаче забастовали 250 чел. рабочих бумаго-ткацкой и красильной фабрики М. А. Недыхляевой, требуя: 1) с ноября месяца 1917 г. увеличить расценки на миткаль; 2) оплачивать сполна простои по недостатку основ; 3) прибавить на дороговизну 30 % на заработный рубль; 4) обеспечить рабочих продуктами по доступным ценам; 5) уволить ткацкого мастера Четверкина за его грубое обращение с рабочими; 6) выдавать рабочим кипяток внутри фабричного корпуса; 7) снять со станков гнилые основы; 8) уток не мочить, за рвань не штрафовать; 9) поденным рабочим платить не менее 1 р. 50 к. в сутки. 31/18 января окончилась забастовка на бумаго-ткацкой и красильной фабрике М. А. Недыхляевой. Фабричная администрация согласилась увеличить расценки на миткаль.
Февральская революция не внесла существенных изменений в жизнь города и его предприятий. Капиталисты остались на местах, продолжали расти трудности с питанием, по-прежнему в семьи рабочих и крестьян приходили с фронтов похоронки. Старожилы вспоминают, как ловко воспользовались «хозяева» революционной ситуацией. После свержения царя владелец медно-латунного завода Зимин пришел в цех с красным бантом в петлице — он де тоже за революцию. 16/3 марта в Киржаче население признало власть нового правительства. Порядок в городе не нарушался. На Бельковской фабрике на другой же день, как стало известно о свержении царя, состоялось общее рабочее собрание. Первым председателем фабкома здесь стал большевик Г.А. Козлов, его избрали также членом временного исполнительного комитета (орган Временного правительства) и делегатом в Алексадровский Совет рабочих и солдатских депутатов, первое заседание которого состоялось 5 марта 1917 года. Подобные фабричные комитеты были избраны и на других предприятиях Киржача. Но они не имели возможности развернуть своей деятельности, так как капиталисты остались у руля управления производством. Временное правительство всецело поддерживало капиталистов и вместе с эсерами и меньшивиками старалось революционную энергию народа направить на войну до победного конца.
Трудящиеся убеждались, что плодами революции воспользовались ее враги, что Временное буржуазное правительство, прикрываясь патриотической фразой, меньше всего заботится о народе и его благе. Комиссар Временного правительства, назначенный в Киржач, сразу же установил тесный, дружеский контакт с местной буржуазией. Это побудило рабочих быстрее формировать свои органы власти. Первым в уезде 31 марта был создан Совет рабочих депутатов в Орехово-Зуеве, затем в Киржаче. Один из первых документов о деятельности Совета 1 датирован 5 мая 1917 года:
«Настоящим доводим до Вашего сведения, что в г. Киржаче организовался Совет рабочих депутатов Киржачского района, являющийся правительственным органом местных рабочих. А потому предлагается администрации всех фабрик и заводов ни явно, ни тайно не противодействовать деятельности Совета в лице депутата каждого данного предприятия в отдельности». Это письмо Совета пришлось не по вкусу фабрикантам и заводчикам. На следующий же день, 6 мая 1917 года,
С. Недыхляев обратился во Владимирский губернский временный комитет с требованием одернуть Совет рабочих депутатов. «...Я определенно протестую против таких приемов, — писал он, — направленных против отдельной небольшой группы населения — заведующих и служащих в торгово-промышленных предприятиях». Применить против рабочих жесткие меры буржуазия в то время не могла, поэтому представители буржуазных и соглашательских партий перед лицом бурного подъема политической активности рабочих и крестьян, вынуждены лавировать. Складывающееся двоевластие они пытались преодолеть с помощью компромиссов: допустили в уездный комитет (орган Временного правительства) представителей рабочих, по важнейшим вопросам принимали решения, никого ни к чему не обязывающие. Документы, хранящиеся в областном архиве, свидетельствуют о том, что Киржачский Совет рабочих депутатов оказал рабочим Покрова, где было засилье соглашателей, большую помощь в создании Совета. Воспользовавшись недостаточной политической зрелостью трудящихся, а также тем, что наиболее сознательная часть рабочих находилась на фронте, меньшевики и эсеры путем политического обмана масс постепенно захватили власть во многих Советах, в том числе и в Киржачском. В июле 1917 года председателем Киржачского Совета рабочих депутатов оказался городской голова Борисовский. Руководство Совета при нем поставило своей задачей отвлечь рабочих от серьезной политической борьбы. На обсуждение Совета ставились вопросы, которые мало интересовали трудящихся. Например, 14 июля 1917 года Совет рассматривал вопрос «О развитии карточной игры на фабриках». Понятно, что рабочий Киржач не поддерживал такой Совет, депутаты с фабрик не являлись на его заседания, не выполняли его решений. Рабочих душили голод, нищета, возмущали растущие доходы фабрикантов, наживавшихся на крови и поте рабочих и крестьян. 24 мая фабрика Недыхляевой снова встала. Забастовщики потребовали увеличить зарплату вдвое. Часто озлобленность доведенных до отчаяния ткачей обращалась против наиболее рьяных прислужников капиталистов. Так, в июле 1917 года рабочие городской фабрики Мусси прогнали старшую надсмотрщицу А. А. Белову. 19/6 июня по анкетным сведениям, собранным Московским Советом Рабочих и Солдатских Депутатов, положение продовольственного дела во Владимирской губернии определилось в следующем виде: Хлебные запасы ничтожны. Местами начался голод. Киржач долгое время оставался почти без хлеба и население голодало. Особенно тяжело продовольственный кризис отражается на положении фабрик и заводов. Закон о хлебной монополии проводится, но встречает вполне справедливые возражения со стороны крестьян, настаивающих на монополизации и таксировке предметов широкого потребления. Твердые цены неустойчивы. Усугубляет кризис чрезвычайное расстройство транспорта.
1 июля (18 июня) 1917 г. начались выборы гласных в городские Думы. В Киржаче из 2671 избирателей в выборах участвовало 2113. Избраны: по списку Совета Рабочих Депутатов — 14, по списку мещан — 3, по списку учителей, почт.-тел., медицинских и торгово-промышленных служащих — 2, по списку рабочих, ремесленников и служащих — 1. 13 сентября (31 августа) в Киржаче организован временный Комитет Общественного Спасения для охраны порядка и безопасности граждан и для борьбы с контрреволюционной агитацией. В обстановке яростной политической борьбы эсеры и меньшевики, которых немало было среди студентов семинарии и учителей, быстро теряли авторитет. С августа стал ощущаться новый подъем революционного настроения. Местные большевики шире развернули свою пропаганду. 14 сентября, как вспоминает Н. М. Тихонравов, их представители приняли участие в районной конференции большевистских организаций Александровского уезда. В этой конференции участвовали также большевики Кольчугина, Струнина, Юрьева, Переславля. На конференции все делегаты отмечали нарастание большевистского настроения в массах. Конференция отметила рост большевистских организаций во всем районе после корниловского восстания, приняла устав и выбрала районный комитет. 15 состав районной организации включены организации гор. Александрова и его уезда, Кольчугина, Киржача, Юрьева-Польского и Переславля-Залесского.
22 октября 1917 года в Киржаче вспыхнула еще одна забастовка, на этот раз на фабрике Хазина (на этом месте сейчас инструментальный завод). Рабочие требовали увеличить зарплату на 20 %. Хозяева настолько оробели, что на следующий день объявили, что принимают условия забастовщиков и забастовка 23/10 октября прекратилась.
/Киржач. Очерк истории. С. Кротов, С. Кошкин. Верхне-Волжское книжное издательство. Ярославль. 1975./
Город Киржач
