Епископ Владимирский и Муромский Иероним (Формаковский) Владыка Иероним (Формаковский) родился в 1732 г. и происходил из духовенства Свияжского уезда Казанской епархии. В 1747 г., когда ему исполнилось 15 лет, он был отдан для обучения наукам в Казанскую духовную семинарию. В середине XVIII столетия перед Казанской епархией стояла непростая задача распространения православия среди иноверцев, составлявших значительную часть населения края. С такой целью в епархии была создана специальная миссия и образована Контора новокрещенских дел. В связи с этим большое внимание епархиальным начальством уделялось и подготовке ученого духовенства. Главным оплотом науки в Казанской епархии считалась местная семинария, где готовили будущих проповедников. Поступив в семинарию, Формаковский вскоре стал одним из первых ее учеников, и по окончании курса наук в 1754 г. будущий епископ был определен казанским владыкой Лукой (Канашевичем) учителем родного заведения. В должности преподавателя Иероним состоял 11 лет, после чего с 1765 г. занимал должности профессора и ректора Казанской семинарии.
В 1762 г. он принял монашеский постриг в Казанском Спасо-Преображенском монастыре, находившемся в самом центре города, в Кремле. Через два года Иероним стал игуменом Казанской Кизичевской обители, а в 1766 г. — архимандритом Спасо-Преображенского монастыря. 1 июня 1767 г. архимандрит Иероним был переведен в Свияжский Успенско-Богородицкий монастырь, где и начальствовал до хиротонии его в сан епископа.
Архиереи Владимирские и Муромские:
Павел (Гребневский) (14.06.1764–09.08.1769).
Иероним (Формаковский) (25.12.1770-03.08.1783).
Виктор (Онисимов) с 22 сентября 1783 по 6 мая 1788 гг.
В день Рождества Христова 25 декабря 1770 года архимандрит Иероним (Формаковский) был хиротонисан в Москве во епископа Владимирского и Муромского.
Прибытие нового владыки в епархию всегда считалось событием чрезвычайно торжественным, и местным властям, как духовным, так и светским, следовало к этому надлежащим образом приготовиться. Так, для епископа Иеронима был составлен целый церемониал его торжественного въезда во Владимир. Документ, описывающий порядок встречи епископа во Владимире в 1771 г, сохранился до наших дней и приводится полностью:
«Описание каковым образом новопроизведенного Преосвященного архиерея вступление во Владимир бывает:
Его Преосвященство из Москвы, не доезжая в город, имеет проехать на загородный Уршевский двор, состоящий от города в трех верстах, где от дорожных трудов изволяет отдохнуть, сколько времени заблагорассудится.
1. Вшествие в град приличнее быть в день воскресный, коего в навечери повестить от консистории, чтоб во всех градских, соборных, монастырских и приходских церквах отправляемы были в надлежащее время всенощные по уставу бдения.
2. К тому числу нарядить от консистории, чтоб ближних сел священники и диаконы были при встрече его Преосвященства в лучшем облачении, а господину воеводе и магистрату пристойным образом объявить, чтоб приказано было гражданам улицы, по которым крестный ход будет, вычистить и по обыкновению поставить по сторонам елки.
3. В самый тот день на первом часу, начав в Успенском соборе благовест, производить в колокола перебор к крестному хождению, и в то самое время в оном Успенском соборе и во всех церквах, кроме кафедрального архиерейского дома, отправить ранние литургии, после коих из всех церквей с херугвами, крестами и иконами собраться градским священно — и церковнослужителям в Успенском соборе, и оттуда всем духовным членам и певчим с крестным ходом при пении богородичном идти в Ямскую слободу в церковь Казанской Пресвятой Богородицы, где и ожидать приезда из Уршева его Преосвященства.
4. Когда его Преосвященство к городу приблизится, також во время крестного хода по всем в городе церквам иметь колокольный звон.
5. Как его Преосвященство к Казанской церкви приехать изволит, в то время архимандриты, игумены и священники исшед из церкви должны от церковной паперти по обе стороны стать рядом и ожидать его Преосвященства, а соборный ключарь поднесть имеет крест, к коему его Преосвященство, приложась, благословит прикладываться и служащим.
6. Его Преосвященство вшед в церковь и приложась к святым иконам, имеет облачиться на амвоне, кои для того ризничему приготовить из дома архиерейского, при входе ж его Преосвященства в церковь певчие поют постоянно, а во время облачения «Да возрадуется душа Твоя, о Господь».
7. По облачении его Преосвященства духовные чины с выше из алтаря станут со святыми иконами и с крестами по чину и начинается молебен Пресвятая Богоматерь, в пении ж 50 псалма изходят из церкви в порядке с крестным хождением, в коем и сам его Преосвященство шествовать имеет, в продолжении же оного певчие поют канон за Богоматерь.
8. Вступя в Златые Врата, чтетя Ектинию по третьей песни, а после оной молитва из требника об утверждении града, потом бывает осенение крестом и кропление стоя водою.
9. В Триумфальных воротах отправляться имеет по шестой песни Ектения и чтение Евангелия, после чего крестом осенение и кропление.
10. Во время прохождения с крестным хождением из Николаевской, Златовратской, из Пятницкой, Борисоглебской и Николаевской, что в Кремле, стоящих на городе церквей, от священников, при коих были диаконы с кадилом да церковники со свечами, подносится Преосвященному крест, коего по принятии оные священники, оставя крест, в своих церквах идти должны ж в крестном хождении.
11. При вступлении дому архиерейского в святые ворота читается окончательная сугубая Ектения, после коей бывает отпуск без чтения молитвы, коя после обедни на молебне прочтется.
12. Во время шествия домом архиерейским семинаристы должны петь кант, сочиня к тому случаю приличный, а при вступлении в церковь певчие поют входное. Его Преосвященство, взашед в церковь и приложась к образам, стать имеет на амвоне и потом начинаются часы и литургия, а после оной бывает молебен Пресвятой Богоматери о здравии Ее Императорского Величества.
13. Во время литургии иконы и кресты со своими священниками имеют из дома архиерейского возвратиться в свои церкви только при отправлении его Преосвященством молебна, в том же священникам и диаконам быть должны.
14. По окончании молебна его Преосвященство имеет шествовать из церкви в покои, а наперед должны идти консисторские и приказные, за ними семинаристы и певчие, кои имеют быть Престойной Богородичен.
15. По входе его Преосвященства в покои и по снятии с себя мантии семинарский ректор с учениками имеет его Преосвященство поздравить стихами и речами».
В пределах епархии порой совершались нападения разбойников на монастыри и храмы Божии. Так, 16 июня 1770 г. во Флорищеву пустынь пришли 13 разбойников, вооруженных ружьями, пистолетами и шпагами, «разбили казенную палату, настоятельские и братские кельи», в церкви «разломали ризницу и разбоем взяли церковную и братскую сумму, всю, без остатка, а строителя иеромонаха Вениамина били и мучили, требуя денег. Украли даже такие вещи, как компас, чернильницы и гребень, а также ведро церковного вина. Владимирская консистория донесла в Синод, Синод - в Сенат, а оттуда последовал указ московскому губернатору «о скорейшем искоренении и поимке вышеписанных злодеев».
В конце сентября того же 1770 г. неведомые злодеи ограбили уже не отдаленный, затерянный в лесах монастырь, а крестовые церкви Владимирского архиерейского дома: летнюю в честь Алексия митрополита и каменную Благовещенскую. Были содраны покровы с престолов, одеяния с жертвенников и завесы от царских врат. Похищенное из Благовещенской церкви вскоре нашли, а остальное — пропало. Караульных, проспавших влезших через окно воров, били плетьми, а справлять новые облачения пришлось уже епископу Иерониму.
Самым ранним распоряжением еп. Иеронима из числа распоряжений, сделанных им в видах более упорядоченного отправления церковных служб, был указ, изданный вскоре по вступлении на Владимирскую кафедру, о времени благовеста в церквах г. Владимира. До того времени благовест, очевидно, производился в отдельных церквях совершенно разновременно, в зависимости от изволения настоятеля, что конечно не могло не обратить внимания нового епископа тотчас же по прибытии его во Владимир. 27 января 1771 года он распорядился «приказать консистории, чтобы всем здешним градским церковнослужителям подтверждено было, дабы при всех церквах, как в воскресные и праздничные, так и простые дни к литургиям, утреням и вечерням благовест производим был в то самое время, как при соборе начнется, неотменно».
Второе распоряжение последовало в июле и касалось просфор, употребляемых при богослужении священниками г. Владимира. Заметив не вполне внимательное отношение со стороны Владимирского духовенства к требованиям, которые предъявляет церковь на счет вещества, употребляемого для совершения таинства Евхаристии, при чем такое отношение не могло быть оправдано и необходимостью, так как в городе при желании можно было достать все нужное для этой цели, епископ Иероним распорядился через консисторию «строжайше объявить всем здешним градским священникам, дабы во всех церквах для служения просфоры приуготовляемы были из крупчатой или по необходимости из самой чистой и белой пшеничной муки, печеныя искусным образом и самаго доброго вкусу».
1771 год был для Владимирской епархии, как и для многих других областей нашего отечества, годом испытаний. Нашу епархию посетила страшная болезнь — чума, унесшая немало жизней. Город Владимир в сравнении с другими местами нашего отечества был пощажен. В связи с этим стоит одно из важнейших распоряжений еп. Иеронима, вызванное особым ходатайством Владимирских граждан и сохраняющее свою значимость до самого последнего времени — именно, распоряжение о ежегодном приносе во Владимир из Боголюбова Боголюбской иконы Божией Матери. Консисторский указ касательно этого в подлиннике читается в такой форме.
«Как в прошлом 1771 году в исходе сентября месяца в граде Владимире оказалась продолжительная болезнь, то во время продолжения оной гражданские начальники и обыватели просили Его Преосвященства, чтобы ради умилостивления всесильного и всемогущаго Бога, дабы оное праведное его наказание отвращено было, принесть из Боголюбовского монастыря образ Божия Матери, нарицаемыя Боголюбивыя. Его Преосвященство, смотря на важность тогда бывших обстоятельств, рассудил по оной просьбе сделать удовольствие. Почему оный образ Божия Матери и принесен был во Владимир с обыкновенным крестным хождением октября 22 числа того 1771 года, и с того времени, бывши в граде ноября до последних чисел ношен как в имевшихся тогда крестных хождениях, так и по желанию граждан, для отправления пред оным молебствия, в домы их. А как блогодатию Божиею помянутая опасная болезнь во Владимире в ноябре месяце того 1771 года совсем прекратилась, то ныне градские жители с общаго своего согласия представили Его Преосвященству, дабы оный образ Божия Матери и каждый год в известное время приношен был во Владимир, дабы вышеозначенное от милостиваго Бога оказанное благодеяние и в последующее время без забвения свидетельствуемо было усердным почтением и краткою блогодарностию. Таковыя граждан представления Его Преосвященство, находя справедливыми и благоугодными, через сие определяет, как ныне, так и в последующие годы вышереченный образ Божия Матери Боголюбивыя приносит в град Владимир мая 21, а обратно в монастырь относить июня 17 числ с крестным хождением и с таковою церемониею, каковая ныне отправляема быть имеет, и о том в Кафедральный Успенский собор и в Боголюбов монастырь послать указы. Иероним Епископ Владимирский. Мая 19 дня 1772 года».
См. Общественное молебствие в г. Владимире с 14-го по 31-е августа 1871 г.
100-летие ежегодного принесения во Владимир иконы Божией Матери Боголюбской в 1871 г.
Почти одновременно с ходатайством владимирцев о ежегодном торжественном приносе во Владимир Боголюбской иконы Божия Матери, возбуждено было ходатайство суздальцев о постройке за городом близ Златоустовской церкви «для погребения градских жителей мертвых тел каменной во имя Боголюбския Пресвятой Богородицы церкви (Кладбищенская Боголюбовская церковь) с двумя зимними приделами — во имя св. Иоанна Воинственника и священно-мученика Дионисия Ареопагита». Указ Суздальской консистории, дозволяющий построить эту церковь, дан был 2 мая 1774 года. В 1777 г. был готов придел в честь Дионисия Ареопагита, но по распоряжению еп. Суздальского Тихона он был переименован в придел Иоанна Предтечи. Правда, Суздаль в то время принадлежал к другой епархии, но связь его с Владимиром, вследствие пространственной близости, была, конечно, также сильна, как и в настоящее время. Более важные события церковно-общественной жизни того и другого города не оставались без взаимного влияния.
Подошел конец 1771 г., приближались праздники. Епископ Иероним снова издает распоряжение, имевшее в виду сообщить праздничному богослужению в Кафедральном городе особенную торжественность. В декабре месяце этого года было приказано всем настоятелям штатных монастырей епархии «по древнему в протчих епархиях обыкновению» ежегодно являться для присутствования при водоосвящении 6 января «в архиерео-престольный град Владимир».
Впоследствии Преосв. Иероним еще более увеличил число тех высших духовных лиц, которые обязаны были являться для присутствования на водоосвящении 6 января в г. Владимир. В конце 1776 года он распорядился являться во Владимир к водоосвящению настоятелям и прочих (нештатных) монастырей, т.е. Вязниковского Благовещенского, Санаксарского, Флорищевой и Саровской пустынь, а также протопопам — Муромскому, Арзамасскому, Темниковскому, Починковскому и Вязниковскому.
Все перечисленные монастыри и города лежали в немалом расстоянии от г. Владимира и путешествие из них к празднику Крещения Господня в г. Владимир представляло много затруднений. Чтобы несколько ослабить неудобства и тяготы, связанные с дальним путешествием, епископ Иероним распорядился в тот же приезд во Владимир настоятелям и протопопам докладывать ему о поведении подведомых им духовных лиц. Таким образом, настоятели монастырей и протопопы городов освобождены были от необходимости вторично предпринимать в одном и том же году дальний путь в свой Кафедральный город.
В 1773 году епископ Иероним издает распоряжение относительно совершения в градских Владимирских церквах всенощных бдений. По смыслу этого указа те дни, в которые отправлялись всенощныя бдения во Владимирском Кафедральном соборе, должны были освящаться такими же службами и в других церквах г. Владимира. «Его Преосвященство повелеть изволил, читалось в указе, когда в Успенском соборе и кроме воскресных и праздничных дней всенощныя бдения будут, то потому ж оныя отправляемы были и во всех градских церквах».
В последующие годы еп. Иероним издал несколько распоряжений, касающихся «благочинного поведения молящихся за богослужением.
Еще предшественник Иеронима епископ Павел неоднократно замечал в разных церквях своего служения, что даже во время литургии «стоящий в церкви простые люди, не зная строгих указных запрещений, а знатные уповательно от безстрашия различные о разных материях имеют разговоры, чем подвергают себя гневу Божию». Испытав все средства мирного воздействия для прекращения таких беспорядков, Преосв. Павел обратился к строгим указным взысканиям, для чего во всех церквях епархии повелел завести на цепях ящики, куда опускались штрафы со всех, «кто по какому-либо безстрашию отваживался в церкви разговаривать». Для пристойнейшего наблюдательства за порядком и взыскания штрафов в Успенском соборе, по просьбе консистории был командирован туда сержант Ефим Короткий.
Насколько при помощи таких штрафных взысканий поддерживался за богослужением внешний порядок, сказать трудно. Но уже в 1772 г. еп. Иероним «при самоперсональном своем в здешних градских церквах служении снова усмотрел, что многие разного чина и звания люди, несмотря на публично выставленные листы, во время божественного пения говорить отваживаются». Снова следует подтверждение указа. От коменданта затребован был унтер-офицер для наблюдения в соборе и взыскания с говорящих штрафа. А когда присланному каптенармусу оказалось трудно управиться с порученным делом, запросили у коменданта в помощь ему второго унтер-офицера. Просьба не была удовлетворена, хотя ее консистория в 1775 году усиленно повторила.
Иероним оставил по себе память в местной истории, как Владыка, при котором произошла реставрация Владимирского Кафедрального Успенского собора, начатая, впрочем, еще при его предшественнике Павле. Если рассматривать эту реставрацию со стороны сохранения и возобновления древних художественных сокровищ собора, то понятно ее нельзя признать исполненною удовлетворительно. Ценные памятники древне-русского иконного письма во время этой реставрации были частью уничтожены, частью погребены под новой стенописью итальянского стиля. Оклады и венцы с ветхих образов и царских дверей, а равным образом некоторые золотые и серебряные вещи, взятой из ризницы, были сплавлены или обменяны на монету. Но ставить это обстоятельство в особую вину епископу Иерониму едва-ли можно. Он был в этом отношении сыном своего века и памятники древности ценил так же, как ценили все вообще его современники. Во всяком случае в характере реставрации Успенского собора, произведенной при нем, нельзя усматривать недостатка внимания или безразличного отношения со стороны Преосв. Иеронима к предметам, имеющим священно-богослужебное значение.
Благоукрашенный Успенский собор был освящен 25 мая 1774 г. При освящении южный придел храма, бывший во имя святого великомученика Георгия, переименован в честь святого князя Глеба, мощи которого находились здесь перед самым иконостасом. Северный придел, называвшийся прежде Благовещенским, а потом Знаменским, посвящен имени святого князя Андрея Боголюбского.
Третий придел, во имя святого великомученика Пантелеимона, обращен в храм святого князя Георгия, а четвертый - священномученика Антипы, находившийся на хорах - упразднен.
Не обошли пределов тогдашней Владимирской епархии и трагические события, связанные с Пугачевским бунтом. 31 июля и 2 августа 1774 г. на территории Арзамасского уезда, которая входила тогда в состав Владимирской епархии, появились мятежные отряды Емельяна Пугачева, причем местное духовенство большого села Починки из соборной и двух приходских церквей, а также бывшие в том селе священники других сел Пошковской десятины, принуждаемое крестьянами, встречало бунтовщиков в облачении, с иконами и крестом, а в крупном селе Лукоянове (Починки и Лукоянов в 1779 г. стали уездными городами Нижегородского наместничества) священники также при всем параде вышли встречать команду подполковника Михельсона, почитая ее за отряд Пугачева. О таком чрезвычайном для Владимирской епархии происшествии Преосвященный Иероним в сентябре 1774 г. доносил в Св. Синод: «...по репортам Починковского и Арзамасского духовных правлений... состоящих в селе Починках соборной и двух приходских церквей, також и случившиеся в Починках из сел Пошковской десятины священно-церковнослужители минувших июля 31, да августа 2 числ шедшие чрез Починки известного государственного бунтовщика и злодея Пугачева три партии встречали во облачении с иконами и крестом, при колокольном звоне, а Арзамасского уезда в селе Лукоянове священно-церковнослужители с обывательми вышли с такою ж встречею против шедшей чрез то село господина подполковника Михельсона команды, коей, почитая ее Пугачевою, на спрос, объявили, что они служат ныне Государю Петру Феодоровичу, в чем и сами они в допросах признались, извиняясь первые опасностию от проезжавших злодеев смертного убийства и принуждением находящейся в Починках лейб-гвардии конного полку при полковом конском заводе команды и того села старосты и крестьян с десятскими и земского Николая Родионова, который де соборного пономаря Михаила, чтоб он к той встрече колокольный звон чинил и зашиб. А вторые по принуждениям же села Лукоянова от старосты со крестьяны, кои и грозились тех своих священно- и церковнослужителей, если встречать не будут, отвесть в Пугачеву команду для повешения, почему о допросе тех Лукояновских старосты со крестьяны против предписанного на них показания из Арзамасского правления в Арзамасскую провинциальную канцелярию и сообщено. А о Починковских старосте земском и крестьянех посланным из Владимирской духовной консистории указом велено Починовскому духовному правлению сообщить для указного с ними поступления в команду их письменно в самоскорейшем времени...»
Синод, рассмотрев представление епископа Иеронима, распорядился «в таком экстраординарном последовавшем случае» Преосвященному сообщить « в светскую куда надлежит, команду, как наискорее возможно». Чем закончилось разбирательство для столь неосторожно проявивших лояльность «злодею Емельке» неизвестно, но, скорее всего, расплата была жестокой.
В первой половине августа 1774 г. пришлось пережить неприятное время, связанное с восстанием Емельяна Пугачева, и Саровской пустыни. 7 августа отряд пугачевцев под командованием Петра Евстафьева занял Краснослободск и двинулся на Темников. Город, брошенный воеводой, был взят без боя, городская беднота радостно встретила восставших, к которым присоединились и жители некоторых окрестных деревень (Шайгуши, Тювеево). Не успевшие уехать дворяне и купцы были убиты. Имевшиеся в казенных погребах и амбарах вино и соль были розданы всем желающим. О том, как готовились встретить отряды повстанцев в Саровской пустыни, мы знаем благодаря запискам, оставленным одним из монахов, имя которого не известно. Приближение отрядов Евстафьева и взятие Темникова обеспокоило и напугало настоятеля Ефрема и братию. Среди окрестных крестьян было немало недоброжелателей обители, которые предвкушали возможность ее разграбить. Еще до того, как был взят Темников, в Сарове и его владениях нашли себе убежище многие окрестные помещики (в частности, Татищевы, Наумовы), скрывавшиеся от повстанцев и от собственных крепостных. Ефрем принял решение оставить монастырь. Наиболее ценные вещи из ризницы были надежно спрятаны, большая часть братии — 60 человек — уехали в Арзамас, где расположились на подворье Саровской пустыни и в Высокогорском монастыре, который тогда был приписан к Сарову. Некоторые из монахов укрылись на лесных кордонах. Произошло это вечером 9 августа. 25 ярославских строителей, штукатурившие строившийся Успенский собор, не окончив работы, потребовали расчета и спешно покинули монастырь. Всем монахам и послушникам были розданы карманные деньги из монастырской казны. В Сарове остались лишь несколько престарелых и больных монахов, в том числе и 80-летний Ефрем.
«И казался тогда монастырь пуст, а как пришел вечер, то от пустоты и страшен», — записал неизвестный очевидец, покинувший Сэров лишь с наступлением ночи, потому что был среди прятавших ценности из ризницы.
Но беда обошла Саровскую пустынь стороной. Очевидно, у повстанцев не было четкого плана дальнейших действий. Говорили, что пугачевцам поступали предложения от местных жителей идти грабить Сэров. Но они предпочли двинуться на имевшийся вблизи Темникова винный завод, «и пришедши, все там разграбили, а внутри покоев мебель и все убранство перебили и переломали, даже печей, полов и стекол в окончинах целых не оставили». Для подавления восстания в районе Темникова из Нижнего Новгорода был направлен отряд донских казаков под командованием Архарова. Опасность для Сарова миновала, и 15 августа монахи-беженцы вернулись домой.
См. Пугачевский бунт на подступах к Мурому (1773-1775).
В 1774 г. епископу Иерониму пришлось выполнять неприятную обязанность: сделать выговор настоятелю Темниковского Санаксарского монастыря (пребывавшему тогда во Владимирской епархии) иеромонаху Феодору, который два раза обращался в Синод, прося увеличить «комплект монашествующих» до 31 человека, в то время как по высочайшему указу штаты в обители были установлены в 7 человек. Синод 31 января 1774 г. повелел: «...за таковой дерзновенный поступок настоятеля» Преосвященному Иерониму учинить выговор настоятелю, пригрозив, что если тот будет еще утруждать Синод неправомерными просьбами, то Санаксарский монастырь будет упразднен, а братия переведена в другую обитель.
В 1775 г. из Владимирской епархии в Рязанскую по указу Св. Синода было передано село Покровское, Семивражки тож, по прошению тамошнего помещика подпоручика Суровцева. Село это, состоящее в Темниковской десятине Шацкого уезда было единственным селом в округе, числившимся во Владимирской епархии, что было неудобно для его жителей и местного причта.
В 1775 г. при владыке Иерониме был упразднен второклассный Царе-Константиновский монастырь, а его штат переведен в Волосов монастырь, просуществовавший до 1843 г.
В 1775 г. во Владимире была построена каменная церковь Иоанна Богослова с приделом в честь Онуфрия Великого, какова была построена с разрешения Преосвященного Иеронима и существовала до 1830 г.
В 1776 г. во Владимире устроена каменная соборная часовня при Успенском соборе.
Еще одна соборная часовня находилась близ городских ворот и пребывала в жалком ветхом состоянии. Епископ Иероним приказал на ее поправление выдать еще одну сборную книгу «ради того обстоятельства, что здешнего града при градских вратах поставлен в большом киоте образ Пречистыя Богородицы нарицаемыя Владимирския, который весьма обветшал и вместо того следует построить новую часовню по приличности места каменную». Собрать удалось 24 руб. 95 коп., на которые в 1779 г. каменная часовня была выстроена. Еще 10 рублей было пожертвовано «от незнаемого человека» на иконостас часовни. В 1820 г. епископ Ксенофонт при выезде своем из Владимира, когда карета владыки поравнялась с Владимирской часовней, по приказанию его остановилась, «он вышел из кареты и, помолившись перед иконой Богоматери, наклонился, взял горсть земли у крыльца часовни и, завязывая в платок, промолвил: «эту землю попрошу бросить на гроб мой, когда положат меня в могилу,- заплакал и с трудом подсажен был снова в карету» (Влад. Епар. Вед. 1874 года № 8, 1820 г. стр. 409).
При владыке Иерониме случались, особенно в раскольничьих областях, нападения на священников. Так, Преосвященный в декабре 1776 г. доносил в Синод, что «оной епархии некоторым священно и церковнослужителям от светских людей причинены обиды, побои и домам их разграблении, а Муромского уезда Зяблицкого погоста священника Ивана Федорова, прихода его крестьяне, бив смертно, повредили и бывшую на нем дароносицу». Епископ Иероним требовал «учинения к защищению страждущего по той Владимирской епархии от светских духовенства и к доставлению каждому в справедливости скорого удовольствия, определения».
В то же время сам епископ Иероним в целом оставался сторонником увещевания, а не карательных мер, и всячески поддерживал деятельность миссионера епархии священника Егора Анисимова «для обращения иноверцев и наставления новокрещенных», который особенно активно действовал в Темниковском уезде и в Починковской десятине.
В 1777 г. во Владимире произошел сильный пожар, в результате которого пострадал и архиерейский дом. Пламя огня повредило, прежде всего, внутреннее церковное убранство. В последующие годы епископу Иерониму пришлось приложить немало усилий для восстановления в архиерейском доме церковных строений и братских келий. На возобновление архиерейского дома императрицей Екатериной II было повелено выдать из Владимирской провинциальной канцелярии 9768 руб. 60 коп. Но даже и после этого, через 13 лет после пожара, когда Владимир посетил митрополит Московский Платон (Левшин), он видел монастырскую Рождественскую церковь еще пустой без иконостаса.
Большую известность имела Саровская пустынь, с 1764 по 1789 гг. пребывавшая в пределах Владимирской епархии. В 70-е гг. XVIII столетия в Саровской пустыни усердием тогдашнего ее строителя Ефрема (Короткова) был воздвигнут обширный и величественный главный Успенский собор. Весной 1777 г. Саровский настоятель Ефрем почувствовал себя чересчур слабым, чтобы продолжать полноценно управлять монастырем. Он подал письменную просьбу об увольнении Преосвященному Иерониму:
«Милостивейший государь, Преосвященнейший Владыко Иероним, епископ Владимирский и Муромский.
Чрез сие мое убогое и своеручное письмо Вашему Преосвященству извествую и доношу, что я, убогий старик, при нынешней моей старости пришел в крайнюю слабость и телесное изнеможение. Того ради, всепокорнейше прошу вас, моего государя и отца: благоволите мою худость от начальства Саровской пустыни и от всякого монастырского правления отставить и оное поручить другому, кого производит ваше архиерейство, а мне уже, Преосвященнейший Владыко, за ветхость старости моей, в управлении святой обители воистину никак силы не имеется, о вышеписанном всепокорно прошу, убогий старик, Саровский строитель иеромонах Ефрем».
Казначей пустыни иеромонах Иосиф был в то время болен, и по рекомендации Ефрема и по выбору братии строителем стал более молодой иеромонах Пахомий, которого и утвердил Преосвященный Иероним.
После вступления в настоятельскую должность о. Пахомий занялся подготовкой к освящению Успенского храма обители.
Владыка Иероним 15 августа 1778 года освящение храма, в престольный праздник Успения Богородицы. Во время освящения храма преосвященный Иероним произнес проповедь, которая была потом издана отдельной брошюрой. Этот «памятник духовного витийства» стал первым печатным изданием, касающимся Саровской пустыни, и был еще несколько раз переиздан. Бывший строитель Ефрем лишь 77 дней не дожил до освящения собора. В тот же год, 20 ноября 1778 г., пришел в Саровский монастырь 19-летний юноша Прохор Мошнин — будущий преподобный Серафим Саровский.
Осматривая Саровскую пустынь в августе 1778 г. Преосвященный Иероним побывал в подземной церкви обители и высказал пожелание возобновить в ней богослужение. Для этого необходим был ремонт. Присутствовавший в это время в Сарове помещик Николай Афанасьевич Радищев (отец автора «Путешествия из Петербурга в Москву») изъявил готовность пожертвовать на это. Им была куплена в церковь напрестольная мраморная доска, изготовленная в Санкт-Петербурге. Кроме того, был сделан чугунный иконостас, наверх была выведена вентиляционная шахта, над выходом которой на дневную поверхность был сооружен небольшой купол с главой и крестом. После ремонта церковь была освящена 15 августа 1780 г. епископом Иеронимом.
Вместе с реставрацией храмов при епископе Иерониме упразднялись старые ветхие церкви. Так, в январе 1783 г. ключарь Успенского кафедрального собора Алексей Саввинов обратился к владыке с просьбой об упразднении древней каменной церкви во имя Иоакима и Анны. Храм этот был заложен еще в 1196 г. епископом Иоанном Ростовским на воротах святой Богородицы, которые находились к западу от Успенского собора. Позднее там был надстроен третий этаж в виде шатра, где помещалась соборная колокольня. Посчитав, что восстановление памятника старины, простоявшего почти шесть столетий, является делом лишним, епископ Иероним на просьбу соборного ключаря наложил резолюцию: «Упразднить...»
К 1779 г. каменная ограда Успенского собора обветшала, и был начат ее ремонт. Соборный протопоп Иоанн Федоров и ключарь иерей Алексей Саввин заключили контракт с крестьянином села Сельца Иваном Дубовым, который подрядился «состоящую при том соборе вокруг каменную ограду докласть и привесть в совершенство, заливая известью каждой ряд, а ветхое все вокруг и в срединах до одного кирпича переменить и починить и в стенах... пробрав заделать вновь и со всех столпов верхи сломав доделать в каждом також и оградной верх весь вокруг зделать окатной же с северной и южной стороны во вратех по четыре столпа переламав зделать вновь по рисунку, каковой будет дан от них, протопопа и ключаря, и выбелить все... а оную работу производить мне, Дубову, не припасу то есть кирпича и извести казенной того собора шайки и ушаты иметь казенные ж, лотки для гашения извести, молотки и лопатки железные мне, Дубову, иметь собственные свои, песок и воду на оную работу приуготовлять мне ж, Дубову, своим коштом, а начать оную работу апреля с 15 и окончать июля в первых числах нынешнего 779 году непременно...». Интересно, что для ограды предполагалось взять не новый кирпич, предварительно сломать «ветхое каменное строение, состоящее близ теплой трапезной церкви» в доме епископа Иеронима, т. е. в Рождественском монастыре. Однако в 1780 г. Иван Дубов «своевольно из Владимира отлучился... почему де оная ограда осталась недостроена и от мокроты снегов и дождей приходит к пущему повреждению и в застройке оной происходит напрасное продолжение».
В июле 1781 г. вмешались губернский архитектор фон Берк и комендант Корзин, которые «обще» освидетельствовали ограду, «а по осмотру против данного, крестьянином Дубовым контракта не сделано следующее, а именно: 1) на ограде столбов старых починить тритцать да воротных от северной стороны два столба сломать и зделать вновь по плану как дан будет от протопопа и ключаря; 2) старой цоколь починить и столбы выбелить, а вновь цоколя осталось зделать длиною на 16 сажен, высотою на 2 аршина 3 вершка, шириною один аршин 5 вершков; 3) над цоколем столбов зделать вновь 36, а вышиною против старых так же и выбелить как значит в контракте; 4) с полуденной стороны зделать ворота вновь по данному плану; 5) с западной стороны ворота починить и выбелить; 6) в ограде старые трещины две пробрать и вновь заделать, а третью трещину защебенить и замазать…»
Плохо обстояло дело с взысканием штрафов в приходских церквах. В 1779 году в консисторский журнал занесено сообщение, рисующее борьбу с бесчинствующими в сельских храмах в самом неприглядном виде.
«От некоторых Владимирского уезда разных церквей священно-церковно-служителей, а особливо с. Обращихи от священника донесено, что из тамошних прихожан молодые ребята и девки в праздничные и воскресные дни во время служений церковных, будучи в церкви, производят пустотные разговоры, особливо ж стоя на папертях церковных делают безчинные смеха и срамословия. К прекращению чего хотя приходскими священниками довольно увещеваемы и страхом гнева Божия воспрещаемы были, чего однако они не мало не слушают, а положенных штрафов взыскивать с них те священно-церковно-служители никак не могут, опасаясь себе за то от всех прихожан не только притеснений и обид, но и телесных побои».
Согласно распоряжению еп. Иеронима, консистория, заслушав это сообщение, определила: «Во Владимирское наместническое правление послать сообщение и требовать, дабы оное благоволило Владимирского уезда по селам всякого чина и звания жителям через кого надлежит подтвердить письменно, чтобы оные во время церковных служений как в церквах, так и на папертях церковных никаковых разговоров, смеху и срамословия за состоявшимися запретительными указами не производили; а если бы кто и за таким подтверждением чинить оное отважился, оные бы при взыскании в церквах повеленной штраф платили без супротивления».
Что ответило на это отношение консистории Владимирское наместническое правление, из дела неизвестно. Но едва ли ответ последовал в желательном для консистории смысле. Еще переписка об унтер-офицерах для Кафедрального собора довольно ясно говорит за то, что гражданская власть ко всем этим мероприятиям по введению благочиния при богослужении относилась отрицательно и к концу 70 годов XVIII столетия, кажется, совершенно прекратила присылку военных лиц для наблюдения за говорящими.
В 1779 году еп. Иероним издает циркулярное распоряжение, вызванное раздорами и несогласием между священниками в двух-штатных и трех-штатных приходах. Распоряжение это имело в виду вообще урегулировать взаимные отношения между членами причта таких приходов, но в частности касалось первенства при богослужении. В указе читалось: «При двоеприходных и троеприходных церквах, где имеются произведенные из ученых священники тем, а где их нет, там старшему священнику, как в церковном служении, так и приходе иметь всегдашнее пред товарищами своими первенство».
К устранению своеволия и непослушания со стороны младших членов клира и объединению церковно-богослужебной деятельности священно-служителей направлен и указ 1780 года. Он касается некоторых самовластных действий со стороны диаконов, о чем доведено было до сведения Преосв. Иеронима.
«Как де Его Преосвященства до сведения дошло, что находящиеся епархии Его Преосвященства при некоторых церквах диаконы о святой Пасхе и храмовых праздниках по приходским домам, взявши из церквей самовольно святой евангелия, ходят одни без священников и для того от Его Преосвященства в духовныя правления и Владимирского уезда к благочинным и смотрителям послать указы и велеть находящимся при церквах диаконам объявить с подписками, чтобы они в дни святой Пасхи и в храмовыя праздники одни со святым евангелием и другими святыми иконами отнюдь не ходили, а ходили бы каждый при своем священнике вообще и были бы у священников в надлежащем послушании, а если кто за сим подтверждением оное откажется делать, об оном священникам с причетники в консисторию репортовать неупускно».
Из последующего времени не имеется сведений о каких-нибудь новых распоряжениях еп. Иеронима, касающихся богослужебного порядка.
В 1782 г. владимирские священно-церковно-служители с приходскими людьми обратились с просьбой к епископу Владимирскому и Муромскому Иерониму о разрешении построить им вместо двух ветхих деревянных церквей один каменный храм. В 1789 г. дана была грамота на постройку каменной Воскресенской церкви «о двухъ аппартаментахъ» - с приделом внизу в честь Казанской иконы Божией Матери.
Священнослужители и приходские люди Георгиевской церкви во Владимире просили преосв. Иеронима, епископа Владимирского и Муромского, разрешить им «оную разрушенную Георгиевскую церковь разобравъ перестроить изъ того же камня на прежнемъ фундаменте новымъ рисункомъ съ прибавлениемъ новаго материала». 30 марта 1783 г. было получено разрешение на возобновление церкви. Храм был разобран и из его камня в 1783-1784 гг. выстроено существующее здание в формах провинциального барокко.
Заботы еп. Иеронима о возвышении нравственности и благоприличия Владимирского духовенства Принимая меры к упорядочению и более благолепному совершению церковного богослужения, епископ Иероним не мог оставить без внимания и совершителей этого богослужения. Это было тем более необходимо, что нравственность духовенства Владимирской епархии стояла в половине XVIII в. далеко не на должной высоте. Находясь довольно значительный период времени вне непосредственного надзора архипастырей, Владимирская епархия ко времени своего восстановления (1744 г.) представляла малоутешительную картину религиозно-нравственной жизни, и первым ее епископам понадобилось в этом отношении положить много трудов для водворения на первых порах хотя бы только чисто внешнего порядка. Первому епископу нашему Платону пришлось для достижения этой цели обращаться даже к мерам довольно крутым и суровым.
Несколько распоряжений, касающихся благоповедения священнослужителей, издано было и в правление Владимирской епархией епископа Иеронима.
Первое распоряжение этого рода опубликовано было вскоре же по вступлении Преосв. Иеронима на Владимирскую кафедру; оно, вероятно, обязано было своим появлением тем неблагоприятным первым впечатлениям, какие получил Владыка на новом месте своего служения.
В июне 1771 года от имени Преосв. Иеронима передано было в консисторию для соответствующих распоряжений следующее приказание.
«Как де по правилам святых отец и по Духовному Регламенту священному чину в корчемницы входить и упиваться весьма запрещено, ныне же Его Преосвященству известно стало, что некоторые градские и сельские священно-церковно-служители ходят в питейные домы и бродят оттуда пьяные, чем наносят себе, а притом и прочим воздержным нарекание, простолюдинам же немалый соблазн; того ради Его Преосвященство приказал строжайше от консистории подтвердить, чтобы все священно-церковно-служители от того удержались, в чем над ними наблюдать. Кто впредь в питейных домах или по улицам пьяны бродящие явятся, оных брать и приводить в консисторию, где с них взыскивать положенный в патриарших статьях штраф».
По выслушании приказа, в консистории определили: «Означенное Его Преосвященства приказание всем здешним градским священно-церковно-служителям объявить с подпиской, а чтобы над ними и прочими приезжающими сюда священно-церковно-служителями по предписанному Его Преосвященства приказанию неупускно наблюдаемо и исполнение чинено было, в том здешнего благочинного, также и консисторских приставов обязать особливыми с подтверждением подписками».
После этого определения со всех священно-церковно-служителей г. Владимира взята была подписка в точном исполнении и наблюдательстве указного повеления. Консисторские пристава и градской благочинный подписались под особой бумагой, в которой им угрожали в случае попустительства с их стороны «неизбежным за то истязанием».
Второе известное по архивным делам распоряжение епископа Иеронима, направленное к поднятию нравственной жизни Владимирского духовенства, объявлено было в 1779 году. Ближайшим поводом к изданию его послужила необходимость урегулировать взаимные отношения между членами причтов в многоштатных приходах. Решая этот вопрос в смысле предоставления первенства в таких приходах священникам, получившим школьное образование, а в случае отсутствия таковых старшим по возрасту. Указ, изданный епископом Иеронимом, коснулся и вообще жизни духовенства в сельских приходах Владимирской епархии и предписал священникам иметь неослабный и ответственный надзор за младшими членами клира.
«Оному первенствующему, дабы священно-церковно- служители в церкви и в приходе должности свои исполняли тщательно и исправно, житие имели добропорядочное, не упивались и в питейные дома не ходили, смотреть и наблюдать неослабно. Если же кто из священников и диаконов окажется в исправлении церковной должности нерадивым и в нетрезвом житии, об оном с прочими священно-церковно- служителями вообще представлять в консисторию; церковников же в таком случае сперва при собрании священников и диаконов наказывать словами, потом, буде неисправным же кто явится, штрафовать в церкви поклонами. А кто когда чем и за что из них оштрафован будет, об оном обще с священниками и диаконами иметь записку. Если же кто из церковников и за таковыми штрафованиями в церковной должности пребывать отважится неисправным и от пьянства не воздержится, о том и сколько он крат к воздержанию того штрафован будет, представлять обстоятельно на рассмотрение в консисторию. Таковым же образом поступать во всем непременно и при одноприходских церквах священникам со своими церковниками».
При таком внимательном отношении ко всему, что касалось возвышения нравственного уровня духовенства, епископ Иероним не опускал из виду и чисто внешнего благоприличия подведомых ему пастырей, поскольку это благоприличие могло содействовать возвышению их авторитета в среде руководимой ими паствы.
Еще при предшественниках Преосв. Иеронима был поднят вопрос о более благоприличном, соответствующем указным распоряжениям, внебогослужебном одеянии духовенства, по крайней мере в тех случаях, когда оно являлось в город и представлялось епархиальному архиерею. Более ранние распоряжения в этом роде восходят ко времени управления Владимирской епархией архиепископа Антония, царевича Карталинского, для которого, как для человека мало знакомого с обычаями и жизнью центральной Руси, одеяние некоторых священно-служителей, являвшихся к нему по делам, казалось особенно странным и неприличным.
«Его Преосвященством (читаем в одном из консисторских журналов времени архиепископа Антония), усмотрено много епархии Его Преосвященства священно-служителей без ряс и без сапогов в лаптях ходящих, а священному чину так ходить весьма неприлично и, чтобы де впредь так не ходили, Его Преосвященство приказал от консистории куда надлежит подтвердить накрепко указами».
Заслушав приказание архиепископа Антония, консистория распорядилась: «В подчиненные Владимирской консистории места послать указы и велеть, чтобы отселе епархии Его Преосвященства все священно-служители верхнюю одежду, обыкновенно называемую рясами, носили долгую до самой почти земли, и ходили бы всегда в сапогах и не простовласые, а просто без ряс и без сапогов отнюдь бы ходить не дерзали, в чем и обязать их крепкими подписками, с тем, что ежели кто впредь будет усмотрен в таковом же безпорядочном без ряс и не в сапогах хождении, то неотменно будет штрафован по надлежащему, понеже в прибавлении Духовного Регламента в 28-м пункте между прочим повелено, чтобы священнослужители хранили на себе благообразие, а именно, чтобы одеяние их верхнее, хотя убогое, но чистое было и не ходили бы простоволосы».
Но одними приказами и подписками трудно было уничтожить явления, которые стояли в тесной связи с общими условиями общественно-экономического положения духовенства. Неблагообразия, на которые жаловался архиеп. Антоний, продолжались и при его преемниках, так что уже Преосв. Иерониму пришлось издать почти аналогичный указ, с той только разницей, что еп. Иероним точно обозначил штраф, какому должны подвергаться лица, нарушившие указное распоряжение.
«В прибавлении Духовного Регламента», говорилось в указе еп. Иеронима, «о причте церковном в 28 пункте священно-церковно-служителям повелено хранить на себе благообразие, чтобы одеяние их верхнее, хотя убогое, но чистое было, и единой черной, а не иной краски, не ходили б простовласы, не ложились бы спать по улицам, не пили б по кабакам, не являли б в гостях силы и храбрости к питию и прочая сим подобная; таковая бо неблагообразия показуют их быти ярыжными, а они поставлены пастырями и отцами в народе. Но как Его Преосвященство довольно присмотрел, что многие епархии Его Преосвященства священники и диаконы здесь не только по граду ходят, но и в дом Его Преосвященства приходить отваживаются в лаптях, а особливо и без ряс, в таком точно или еще и худшем одеянии, какое простолюдины носят, по причине чего и распознать их с теми простолюдины не можно, и тем они явно на себе никакого не хранят благообразия, а духовный чин подвергают немалому нареканию; во отвращение чего сего 1774 года марта 20 дня от Его Преосвященства повелено всем находящимся в епархии Его Преосвященства священникам и диаконам, здешним в консистории, а по Владимирскому уезду через благочинных, по прочим же городам через тамошния духовныя правления объявить с подписками, чтобы оные священники и диаконы отныне впредь, по содержанию вышепрописанного из Духовного Регламента 28-го пункта, в ношении на себе одежды, хранили пристойную опрятность и благообразие, и для того как в домах своих в приходы, кроме исправления домашних работ, так и в городах ходили, а особливо в дом Его Преосвященства приходили в сапогах и рясах, а без того в простолюдинском платье отнюдь не ходили б и тем бы на себе неблагообразия не оказывали; которые подписки собрать с них из всех мест и прислать в консисторию при репортах немедленно. Но если и за сим подтверждением кто-либо из священников и диаконов присмотрен где будет без ряс и сапогов, с таковых, яко о чине и звании своем нерадящих и тем не только самим себе, но и всему священному чину нарекание наносящих, взыскивать по здешнему уезду консистории Его Преосвященства, а по прочим городам в тамошних правлениях штраф, за каждый раз с священника по 50 к., а диакона по 25 коп., и те деньги записывать в приход и присылать из духовных правлений по третям года в консисторию при репортах».
Но и этот указ не положил конца «неблагообразию». С вопросом о соответствии внешней формы духовенства с высотой его внутреннего призвания пришлось считаться и последующим Владимирским епископам. Епископ Виктор возвысил штраф за явку священно-служителей в публичных местах без ряс или вообще в неприличном виде до одного рубля за каждый отдельный случай. Штрафные деньги по этой статье определено было употреблять на богоугодные дела. Требование это при еп. Викторе выполнялось со всей строгостью. Так, в 1795 г. один свящ. с. Афанасьевского, Шуйского округа, Иван Григорьев, который по несостоятельности отказался от внесения указного штрафа за явку ко Владыке в неблагопристойном виде, был задержан в консистории на хлеб и воду в течение трех суток.
Практика еп. Виктора осталась действующею и при епископе Ксенофонте, по крайней мере в первые годы его правления.
Из литературных трудов владыки Иеронима известны его слова, сказанные в Муроме 11 августа и 12 сентября 1778 г при открытии Владимирского наместничества, при освящении Успенского храме в Саровской пустыни. Они были изданы в Москве в 1778, 1779 и 1786 гг. Кроме этого, несколько писем Преосвященного Иеронима в Саровскую пустынь напечатаны в труде иеромонаха Авеля «Общежительная Саровская пустынь и достопамятные иноки, в ней подвизавшиеся», изданном в 1853 г.
Скончался епископ Иероним 3 августа 1783 года. Погребен в Владимирском Успенском соборе. Место погребения его, по указаниям некоторых, предполагается в недалеком расстоянии (почти рядом) от гробницы вел. кн. Константина Всеволодовича.
В своем духовном завещании епископ Иероним назначил из собственных средств во владимирские Успенский и Дмитровский соборы, соответственно, 100 и 500 рублей.
22 сентября 1783 г. епископом Владимирским и Муромским назначен
Виктор (Онисимов) (22.09.1783-6.05.1788).
Владимирская епархия.
|
