Город Владимир в XVII веке
Начало » » » Владимирский край в Смутное время, Ухтомский Петр Михайлович - воевода во Владимире (1654-1656)
Город Владимир и его укрепления в XVII веке «1536 года 13 апреля месяца в четвертог седмые недели святого поста на девятом часу дню загорелся град Володимер и градская стена промеж Рождествена монастыря и Андреевых ворот на порожнем месте. Сгоре четыре стены от Рождества от Клязьмы и разметало 170 городень да три стрельницы, но города осталось еще 265 городень и 7 стрельниц, и как великий князь и мати его велели град Володимер по месту срубити и где будет оставших стен починити, и того же месяца 19 послал города делати Истомина, Курцева и того же лета августа доделан град Володимер».
Речь идет о деревянных крепостных укреплениях, окружавших среднюю, центральную часть города - печерний город – кремль.
Имеющиеся документы представляют нам эти городские укрепления в следующем их составе. Вход в Кремль происходил через Торгово-Пятницкую башню, стоявшую между нынешним Пушкинским парком (см. «Дом дружбы») и площадкой перед зданием Банка. Эта была наиболее из величественных башен во всей системе кремлевских укреплений, что и попятно, так как через нее был вход в центр, вернее в самый город. Она была трехъярусная и имела два шатра. Общая высота ее – 14 сажен (30 м.), вдоль 6 саж. (13 м.), поперек 1 саж. 2 ¼ арш. (3.5 м.). За башней, вне Кремля, шел ров, через который был проложен мост, так же называвшийся «Торговым», длина его была 39 и ½ саж. (84 м.), поперек 3 саж. 1 арш. (7 м.) На мосту имелись перила, а при выезде из города к мосту был сделан брусяной сосновый щит, а внутри башни - ворота, которые, вероятно, были очень толсты и широки, обиты железом, запирались на ночь огромными засовами и замками и имели в себе боевые окна. В мирное время створы этих ворот не запирались, а только на ночь опускались в них решетки; для удобства же, в самих воротах, как вообще было принято, вероятно была проделана калитка, также запиравшаяся замком. Над воротами находился образ, по преданию Спаса Нерукотворного, и [образ] мученика Антипия, которые впоследствии, м[ожет] [быть] при разборе башни [были] перенесены во Владимирскую часовню, построенную возле местонахождения Торговой башни и разобранную в 1925 г. На этой же башне имелись «часы железные», поставленные здесь, вероятно, одновременно с постройкой этой башни, так как согласно сметному списку 205 г. «в 195 (1689) году они были ветхи, колеса в них изломались», а потому «по указу великого государя и по грамоте владимирского приказа, по челобитью земских старост и всех посадских людей» велено было эти часы «свесть, потому что построены новые часы на соборной колокольнице». Но почему-то эти старые, ветхие часы всё-таки остались стоять на башне без боя. Имевшиеся же здесь на башне, два колокола «перечастных» - выбивавших часы, в 1,5 пуда и в 50 гривенок в 1691 г. с башни были сняты и поставлены «на каменных золотых воротах». Помимо этого на башне помещался часовой, он же вестовой колокол в 10,5 пудов для тревоги и созыва народа к сбору.
Соседняя с Торговой была Средняя башня (глухая, без ворот), что против Девичья монастыря. Она отстояла от Торговой на расстоянии 110 саж. и находилась приблизительно посредине нынешнего кремлевского вала, на западной его стороне (улица Комсомольская).
К стене, соединявшей эту башню с Торговой, был прирублен «бык ради отводного боя», то есть выступ в стене в виде башни с бойницами по бокам, благодаря которым бой можно было отводить в сторону.
На углу вала, где был сход по лесенке на Залыбедье к баням, стояла Наугольная башня, отстоявшая от средней на 112 саж. (238 м.) Эта башня также была глухая и также именовалась «что против Девичья монастыря».
Далее через 139-153 саж. (296-325) напротив засыпанного «Поганого пруда», на несуществующем теперь валу находилась башня Фроловская. Она была «рублена на двое» - двухшатровая и была проходная, в ней имелись ворота с калиткой для «прохода по воду на реку Лыбедь» по сосновой брусяной лестнице. Вдоль - 9 саж. (19 м.), поперек -2,5 арш. (5 м.)
На расстоянии 60 саж. (128 м.) от Фроловской стояла башня Наугольная, что против зелейни или «что от старой зелейни». Башня эта стояла на северо-восточном углу кремлевского вала.
Под городскою стеною, соединявшей эту башню с Фроловской, сквозь осыпи к реке Лыбеди сделан тайник, в нем колодезь, а подле тайника для сходу вешней и дождевой воды сделана была труба. Вероятно, тайник этот находился несколько восточнее бывшего «Поганого пруда». По крайней мере, на этом месте при обвале земли у находившегося здесь рва, в 1849 г. были обнаружены высовывающиеся из краев обвала большие почерневшие дубы, положенные в основании валов клетками. Может быть, это дубовые срубы самого тайника, а может быть и подножие вала, подобное тому же в северо-западной части вала.
В 1851 г. близ этой же промоины и тайника, в находившемся здесь огороде чиновника палаты государственных имуществ Димитрия Дорофеевича Фортунатова был найден глиняный горшок с серебряными монетами в количестве более 400, времен Ивана III, Федора Иоанновича, Бориса Годунова, Петра I, и 2 серебряных вызолоченных перстня, из которых один с вырезанной на сердолике печатью «Печать Нестера Турова» времен XV в.
На расстоянии 120 саж. (255 м.) от Наугольной башни на выходе из Кремля, на месте нынешнего поворота к вокзалу (см. Гостиница «Владимир»), между валами стояла Ивановская башня, проездная, с воротами, от которых через ров пролегал мост, также называвшийся Ивановским. Он был с перилами, имел в длину 34 саж. (72 м.) Свое наименование башня и мост получили от церкви Иоанна Богослова. В 1693 г., во Владимире за Ивановскими воротами была уже Богословская Слобода. Башня и мост сгорели в пожар 1 октября 1719 г.
На юго-восточном углу кремлевских валов, напротив линии, идущей на расстоянии 73 саж. (155 м.) стояла «Глухая башня наугольная», что за Рождественским монастырем. В южной же стене Кремля, окаймлявшей с этой же стороны Рождественский монастырь, находились две глухих отводных башни: первая отводная - на расстоянии от наугольной 19 саж., другая от предыдущей - в 37 саж.
На месте Дмитриевского спуска за алтарем Дмитриевского собора стояла «глухая башня Теремище».
В 27 саж., приблизительно посередине нынешних «Присутственных мест», находилась проходная башня с воротами и калиткой - «башня Тайнишная от реки Клязьмы». Это свое название башня получила, вероятно, вследствие нахождения в ней «потайных ворот с калиткой к государеву саду», о которых упоминает расписка 174 г.
Следующая глухая башня, не имевшая особого названия, а именовавшаяся просто «башня, что за соборной церковью», или «глухая, что против соборные церкви пречистые Богородицы» находилась у южной стороны алтаря Успенского собора на расстоянии от Тайнишной башни 70 саж.
Наконец, через 100 саж. между зданием сгоревшего клуба и бывшей музыкальной эстрадой на Пушкинском бульваре находилась последняя башня - «двойная наугольная глухая от Клязьмы реки», имевшая 2 шатра. Между нею и Торговой башнею было 157 саж.
Назначение башен состояло главным образом в усилении кремлевских укреплений. Выступая из-за плоскости стен своими боками на 1,5 саж. они давали возможность стрелять со всех боковых частей стены, вдоль ее по подошедшему неприятелю, которого можно было таким образом поражать с лица и с боков. Для этого башни и помещались как по углам, так и среди самих стен и значительно превышали высоту последних.
Башни эти были четырехугольные, рубленные, возвышались над стенами, которые были в 2-2,5 саж. высоты, и разделялись на ярусы. Снаружи эти ярусы обозначались мостами, выступавшими в виде террас. В большинстве башен таких ярусов было два: внизу пушечный, вверху мушкетный и пищальный. Над вторым ярусом башни поднималась стропильная крыша, образуя наверху шатер, предназначенный служить дозорной вышкой-будкой часового. Снаружи эта вышка была окружена небольшим балконом, являвшимся наблюдательным пунктом с крепости. В башнях были боковые двери, с помощью которых защитники Кремля могли входить во внутрь стены и проходить таким образом по всем кремлевским укреплениям. Но [пройти] на стену со второго яруса башен, бывшего вообще выше самих стен, можно было лишь по особым лестницам, которые были здесь или внутри башен.
Сами кремлевские стены состояли из «прясел» - сплошных между башнями, венчанных срубами, составляющих таким образом первый, нижний ярус стены.
Наверху стен проходил мост, по которому также через башни можно было ходить вдоль всего укрепления. Мост этот назывался «городовой». Он был покрыт сверху двухскатной крышей. Мост был снабжен пряслами с окнами для стрельбы по противнику - бойницами. Нижняя из них называлась подошвенной, а бывшая над нею — верхней.
Для быстрого и массового подъема на стены их защитников, вероятно, устраивались здесь особые открытые лестницы внутри укреплений, в количестве не менее одной для каждого прясла стены.
При наличии таких укреплений своего Кремля город Владимир успешно оборонялся от осаждавших его в Смуту полчищ Самозванца, о чем так выразительно писал тогда один из приверженцев его Плещеев, прося Сапегу «прислать ему наряд пушек и зелья и верхового наряду, чем бы город зажечь, так как город крепкий и осыпь высока, пушек надобе много, а без верхового наряду города никакими мерами взяти не можно».
О том, как успешно оборонялись владимирцы против отрядов Самозванца за стенами своего города видно из «отписки» воеводы Просовецкого тому же гетману Сапеге от 14 июня 1609 г.: «…и я пришод под Володимерь стали, укрывся, в лесу в рощи в Кузянке у посаду, а с другую сторону от Красног осела пришед Федор Плещеев. И из Володимеря, господине, вышли Государевы изменники и почали тесноту Федору делать; и ротмистр Сума с товарищи, и я, на государевых изменников пришли, и их побили и втоптали в город, и у города на мосту знамена были у ворот; а иные изменники от нас побежали, многие за реку за Клязьму и многие в реке потонули. А в городе у них конные люди немногие, а сидят люди пешие с вогненным боем, а сидят жестоко, а посады и слободы все пожгли».
Но и от вражеских боевых осад, да и от времени кремлевские укрепления сильно пострадали, и в результате чего в 1625-1626 гг. дошедшие до нас исторические источники так характеризуют город Владимир того времени: «Город Володимер древня, ветх рублен от Московской да от Нижегородской сторон на деланных осыпях, от реки Клязьмы от реки Лыбеди па самородных осыпях только есть на тех осыпях земляные приделки».
В 1635 г. владимирский воевода Ухтомский доносил царю Алексею Михайловичу, что «во Володимере государева съезжая изба худа и крепости никакой нет от воровства и страшно... а беречи государеву казню некому, только было во Володимере стрельцов 20 человек, да пушкарей 10 и те померли».
«Декабря 29-го 1647 года прибыли в древний Володимер... Развалины стен, башен и домов, видимые в разных местах, суть несомненные и достоверные признаки древности и величия сего города», - так писал о Владимире посетивший его тогда секретарь
голландского посольства Адам Олеарий (в другом источнике написано несколько иначе: «29 числа прибыли мы в древний Володимер, находящийся в 42 милях от Нижнего и в 29 милях от Москвы. По старинным лавкам и по развалившимся стенам башен и домов было видно, что некогда это был большой и знатный город»).
Еще печальнее отозвался о Владимире того времени путешествовавший сюда в 1661 г. Мейерберг (Августин Мейсрберг (1622-1688) — австрийский придворный советник и дипломат, в 1661-1662 гг. посетил Россию с дипломатической миссией. О своей поездке барон написал официальный отчет, выступив в данном сочинении не как наблюдатель, а как исследователь.): «Владимир представляет ныне, - писал он, - великие развалины, жалкие памятники его величия» (Путешествие в Московию барона Августина Майерберга и Горация Вильгельма Кальвуччи, послов Августейшего Римского Императора Леопольда к Царю и Великому Князю Алексею Михайловичу в 1661 году, описанное самим бароном Майербергом.).
Росписные списки и сметные книги 1664-97 гг. так рисуют нам состояние в это время внешних укреплений Владимира: «На самом городе кровля и мосты, и связи, и перила все погибли и обвалились и стена во многих местах пошатнулась, на башнях кровлю бурею поломало и раскрыло, и под городом осыпи от вешней воды во многих местах рушились, и по городовой стене ходить нельзя, потому что мостов малое число.
О боевом оснащении Владимирского Кремля, о его гарнизоне и об огнестрельном оружии и артиллерийских запасах интересные сведения за 1641 г. дает «Записная книжка Московского стола 1636-1663 гг.», согласно которой «1649 года декабря в 25 день по отписке и по расписке из Володимера князя Михаила Щетинина в Володимере значилось: сотник стрелецкий один, володимерских пашенных стрельцов - 30, да отставных стрельцов же 15 [человек], пушкарей 11, рассыльщиков 7, воротников 10 [человек], володимерских посадских людей с пищалями и с рогатины и с бердышами 294 [человек], оброчных огородников с пищалями и рогатины 29, осадных дворников с рогатинами и бердышами - 50 человек».
На стенах и башнях Кремля имелась «пищаль медная полумерная с стойком и с колесами. К ней 280 ядер железных по 4 гривенки ядро, 3 пищали полковых медных со стенами и колесами, к ним 1600 ядер железных по 4 гривенки ядро. Пищаль медная полковая со станком и на колесах, к ней 190 ядер железных по 2 гривенки ядро. 4 пищали медных полковых, к ним 900 ядер железных по гривенки ядро. Пищаль железная, что была в колоде. У нее ручки отломаны, к ней 170 ядер железных по гривенки ядро. 18 пищалей полковых железных, к ним 170 ядер железных по полу-гривенке. 13 пищалей затинных, к ним 16000 пулей железных, 145 самопалишков ломанных и порченых беглых стрельцов. В 10 бочках деревянных 90 с полупудом пудов зелья слеглового сырого. 28 пуд и три гривенки свинцу, 5 пудов 30 гривенок з деревом селитры. 20 гривенок серы горячей, 3 пуда дроби железнова. Две тысячи рогулек железных. Стан пищальный медный полковой... Пушечные окованные большие колеса, другие с ободами железными. Соха железная, на чем пищаль поворотная. Колокол часовой весом в десять пудов с полупудом, два колокола перечастных один в полпуда, другой пуд 9 гривен. Да часы на Пятницкой башне. 5 самопалов, взятых у владимерских отставных стрельцов».
Все это военное снаряжение видимо, остатки, сохранившиеся от обороны города в смутное время. По спискам 1664-79 гг. (боевое оснащение Владимирского Кремля огнестрельным оружием и запасами, сохранялось там еще с XVII в., и находилось в состоянии очень большой обветшалости и почти полной непригодности). Так, на Торговой Башне были 2 пищали медных, обе в станках, у которых «оковы, петли и кольца обломались и того железа на лицо нет». Одна пищаль размером в 4 арш. 1 вершок весом 30 пудов без четверти и при ней 264 железных ядра, другая пищаль весом в 17 пудов, «паеная по худым местам оловом и стрельбе насилу пригодная». Тут же в сарае еще пищаль в 14 пудов и к этим двум 1568 ядер железных по 59 золот. каждое. У этой же башни в огородне была еще пищаль железная в целом станке, а к ней «по кружалу» 304 ядра, по гривенке с четью ядро. На Средней башне и на башне Наугольной находилось по одной медной пищали в станке, на Фроловской башне две медные пищали, на двойной наугольной - одна пищаль. Все эти пищали были ободраны, станки и ящики при них сгнили. При пищали на двойной наугольной, что от реки Клязьмы, башне, имелось 193 ядра по гривенке каждое.
Главный же склад оружия и огнеприпасов находился в «казне Пречистыя Богородицы Владимирския соборныя церкви» под ее каменной колокольней с деревянными затворами у дверей. Такое необычное место хранения «пушечного зелья и всякого запаса» объяснялось отсутствием в Кремле специального для того казенного погреба, хотя, как говорит один список, такой погреб во Владимире «поставить было бы можно, так как погребные места здесь есть». В частности, вблизи от Наугольной башни, что стояла на северо-восточном углу кремлевских валов, по росписям 1674-79 гг. значилась «зелейня» или «старая зелейня», которая, видимо, находилась где-то в этом углу кремлевских валов или поблизости к бывшему «Поганому пруду». Но эта зелейня была упразднена. И,
несмотря на то что, помещение пороха под колокольницей собора угрожало пожаром и собору и соседним домам, она - зелейня - как выражается список «и впредь стоять здесь будет». Это, вероятно, так и продолжалось до 1806 г., когда колокольня была разбита молнией и разобрана.
В этой «казне Пречистыя Богородицы», согласно списку 1664 г., находились две медные пищали, снятые с Ивановской башни в городской пожар, в который сгорели и их станы, а при них 205 ядер по две гривенки без чети каждое, 18 пищалей полковых железных чешуйчатых весом по 4 пуда, а при них 2443 ядра по 0,5 гривенок каждое. Кроме того, здесь еще находились 15 пищалей в худых ложах беглых стрельцов, 30 стволин голых (без пищальных лож) и 28 замков, причем все эти стволы и замки уже изржавели. Здесь значилось еще 14 пищалей беглых стрельцов. Тут же помещалось 60 пудов зелья, свинцу 31 пуд с гривенкой, дробу железного сеченого 6 пудов 20 гр. «вешано на безмен». Порох в количестве 10 пудов значится отсыревшим. 6600 ядер железных были 3 статей: 996 и 3 золотника ядро.
Помимо сего, согласно списку 1664 г. возле колокольницы, в сарае, имелись еще 5 медных пищалей - почти все длиною в 3 арш., из которых одна в 19 пудов, на новом дубовом неокованном станке и на 4 старых колесах, другая в 14 пудов, в станке, третья в 21 пуд в станке с подписью «Богдан», а остальные две без станков. Сюда же, согласно списку 1664 г. «по счету владимирских пушкарей Першки Бурыкина, Ивашки Буженинова и Васьки Дружинина принято было 3367 ядер железных разных статей, 6495 пулек железных и 1515 рогулек железных».
Как видно из приведенного перечня, запасы военного снаряжения Владимирского Кремля середины XVII в. были скудные количественно и качественно и, конечно, совершенно не удовлетворяли потребностям настоящей военной обороны. Но такой потребности для города Владимира тогда уже не было, так как военной опасности ему больше не грозило. А потому не принимались меры ни к починке обветшалых стен и башен Кремля, ни к обновлению и увеличению его военных запасов. Сам он, как указывают списки 187 и 205 (1679-1697 гг.) не имел тогда ни житниц, ни хлебных запасов, каковыми обычно снабжались города на случай непредвиденной осады, также и «запасные сохи и козаков и затинщиков и кузнецов в Володимере нет и не бывало».
О былом военном значении Кремля свидетельствовали лишь находившиеся внутри его осадные дворы, строившиеся на случай опасности, когда придется прятаться в осаду от неприятеля. Таких дворов во Владимире значилось по списку 7154 (1646 г.) 102 двора, а в них дворников 151 человек, а по описи 1678 г. - 96 дворов, а в них дворников 214. Из них в Кремле значилось по одному списку 75, а по другому - 60 дворов.
К.Н. Тихонравов в своей статье «Владимир в начале XVIII века» их указывает 65. Об этих домах мы будем упоминать в связи с обзором внутрикремлевских строений вообще, и попутным перечнем его улиц. Главным источником для этого служит нам «Описная книга Владимирского Кремля от 7133-34 гг.» (1625-26 гг.). Ивана Афанасьевича Головленкова и подьячего Василия Львова. Впервые эта книга была найдена Артлебеном в качестве частного списка сделанного около 1720 г. в бумагах Владимирского Успенского женского монастыря и опубликована в неполном своем виде в 1, 2, и 3 [выпусках] «Ежегодника Владимирского губернского статистического комитета». В более полной редакции она была извлечена в одном из Московских архивов в начале XX века московским археологом Холмогоровым.
Источник:
Косаткин, Михаил Васильевич. Город Владимир в XVI, XVII, XVIII веках / Департамент культуры администрации Владим. обл., Владим. обл. науч. б-ка им М. Горького; (отв. ред. А.А. Тихомирова).- Владимир, 2018. 156 с.
***
Грамота царя Михаила Федоровича во Владимир, Алябьеву, о том, кто должен был беречь селитреный завод, 1633 г.
«Грамота 1647 г. Владимирскому воеводе Сабурову о бытии в соборе протодиаконом Боголюбскому диакону Леонтию».
«Государева грамота во Владимир стольнику и воеводе А.А. Воронцову-Вельяминову, о высылке в Москву на службу стольников, и стряпчих, и дворян Московских, и дворян, и жильцов, и дворян, и детей боярских Володимерцов» (1658).
«Грамоты: 1) Царская Владимирскому воеводе Михаилу Мартюхину, и 2) Патриаршая Боголюбова монастыря игумену Ипполиту, о запрещении кабацким головам продавать хмельные напитки в селе Боголюбове» (14-15 июня 1687).
«Царская грамота Владимирскому воеводе Михаилу Мартюхину, об изъятии из подведомства его людей и крестьян Боголюбова и Козмина монастырей, по случаю приписки их к патриаршему Дому» (25 июля 1687).
«Царская грамота 1688 года, Владимирскому воеводе Андрею Мартюхину, о кирпичниках» (Сообщ. В.М. Хабаров. Влад. Губ. Вед. 1862, № 45).
Русские города и в XVII веке сохраняли свое первоначальное значение – крепости, которая должна была служить убежищем для всего окружного народонаселения во время неприятельских нашествий и дворяне из деревень перебирались также в город и поэтому дворы дворянские в городе кремле, назывались осадными. Для воинского времени – говорит Котошихин – «во всяких городех у монастырей и у дворян устроены осадные дворы; и в воинское время на те дворы, со всеми своими животами и с запасами и с женами и с детьми живут в городех. А крестьян из сел и из деревень велят со всеми их животы высылать для осады в городы ж,- и те крестьяне в осадное время, с посадскими и иными людьми бывают по городу на стороже, с ружьем своим, или с царским».
Адам Эльшлегер, известный в ученом мире под латинским переводом своей фамилии OIearius, саксонец, придворный математик герцога Шлезвиг-Голштинского, в 1647 году, в путешествии своем через Россию в Персию, пишет: «декабря 29-го прибыли в древний Володимер, который почти на 200 верст, или 49 лье отстоит от Низа и на 150 верст или 30 лье от Москвы. Развалины стен, башен и домов, видимыя в разных местах, суть несомненные и достоверные признаки древности и величия сего города».
Федор III Алексеевич (1661—1682) — русский царь 1676-1682 гг.
К концу XVII в. Владимир начал несколько оправляться. В 1668 г. в городе насчитывалось 990 жителей и около 400 домов. Из описи 1684 г. видно, что на посаде к западу от кремля, в Китай-городе, существовал «Гостинный двор», состоящий из 392 лавок, в которых торговали москательными товарами, обувью, платьем, строительными материалами и съестными припасами.
В это время во Владимире образовались слободки: Подмонастырский посад, внизу под Рождественским монастырем, Боровок и небольшой посад за Лыбедью. Все они населены были бобылями и монастырскими служками.
Во время Петра I город имел население довольно значительное, около 7000 человек, был распланирован довольно порядочно, и вообще, уже принял те формы, какие теперь; окружность уже тогда простиралась до 10 ½ верст.
В царствовании Петра I, в 42 пункте инструкции, данной Воеводам, сказано: «надлежит смотреть, чтоб в городе по валу и около всего города и острога и рвам ни какие люди не ходили осыпи и рву не обивали и навоз и всякаго сору в городе и в остроге у стен и у ворот и во рвы в таиниках никто не метал».
В нач. XVIII в. внутри города (кремля) и на посадах насчитывалось 438 домов. Жителей в них было 1836 чел. обоего пола.
Среднюю часть города занимал кремль, огороженный валами и деревянными стенами, в некоторых местах обветшавшими. Окружающие кремль валы были со всех сторон сомкнуты. Для прохода и проезда из кремля в западный торговый посад («земляной город») были устроены ворота, за которыми через ров, позади вала, перекинут был деревянный мост. Под мостом по рву, соединявшему Муромскую улицу с Лыбедским спуском, пролегал прямой проезд от р. Лыбеди до р. Клязьмы. Около ворот, почти на месте здания УИК, стояла башня с железными часами и вечевым колоколом. Башня, ворота и мост назывались «Торговыми», так как в этой части кремля находилось торговище или торговая площадка, служившая местом ярмарок, а в древности лобным и вечевым местом.
Для прохода и проезда из кремля в восточный посад («ветшаный город») также устроены были в валу ворота на месте древних Серебреных (между Рождественским и Ивановским валами), а за ним через ров перекинут был деревянный мост. Под мостом по рву пролегал прямой проезд от Лыбеди к Клязьме. Около ворот с внутренней стороны стояла также башня. Башня и примыкающие к ней ворота и мост назывались Ивановскими.
Деревянные мосты (Торговый и Ивановский), соединявшие кремль с западным и восточным укрепленными посадами, уничтожены были в нач. XIX в. и заменены широкими земляными насыпями, устроенными во всю ширину улицы.
От Ивановского к Торговому мосту шла Большая улица, которая проходила у самой Борисоглебской церкви и от того имела выгиб, выправленный по плану 1781 года. Большая улица разделяла кремль на две части: южную и северную.
В южной части существовал следующий порядок строений: к западу от Успенского собора находился архиерейский или патриарший двор. На месте Присутственных мест были два небольшие квартала с домами соборных церковных служителей. На месте Губернаторского дома находился воеводский двор (см. Петровские преобразования); здесь же помещались губная и съезжая избы. На месте парка «Липки» расположены были три квартала домов и между ними две улицы, из которых одна тянулась от Торгового моста прямо к Дмитриевскому собору, другая к Успенскому.
В северной части кремля расположено было 15 кварталов, разделенных пятью улицами, которые начинались в виде стрелок от места, занимаемого зданием, где в советское время (с 1925) находился Центральный клуб (бывший Дом Дворянского собрания), и затем веером расходились к северу и северо-востоку.
По валам кремля шли деревянные стены с башнями, которых по описи 1647 г. значится 13. Близ Поганова пруда существовал тайник.
На посаде, в земляном или Китай-городе, расположены были торговые помещения и дома торговцев.
На посаде, в «ветшаном» или Белгороде, находились разные мастерские и дома ремесленников.
За укреплениями Владимира раскинулись слободы: к западу – Ямская, Ременники, Гончарная, Стрелецкая и Пушкарские – Гатилова и Красная; к северу – Боровок и Залыбедский посад; к северо-востоку – Варварка и к югу – Подмонастырский посад.
Промышленность Владимира была представлена тогда следующими производствами: кирпичным, кожевенным, солодовенным, мыловаренным, свечным, винокуренным, пивомедоваренным и гончарным. Тогда же возникло и достигло значительного процветания изразцовое производство.
Источник:
К. Тихонравов. Изд. № 15 Владимир. губ. вед. 1871 г.
Владимирский Кремль в XVII веке, «Ветшаный (Старый) город» XVII века, «Новый город» XVII века, Старая Ямская Слобода, Стрелецкая слобода
Далее » » » Петровские преобразования, Город Владимир в XVIII веке
|
