Наступил богатый событиями 1917 год. Произошла Февральская революция. Впечатления об этом ученики получали вне гимназии, наблюдая за окружающей жизнью, и с такими впечатлениями приходили в гимназию. Эти события и впечатления не могли уложиться в обыденные рамки школьной жизни. Вот что пишет Н.А. Орлов: «В конце февраля 1917 года я отправился на вокзал купить газету. С поездом во Владимир прибыли представители из Москвы. Помню, на стол встал матрос, который недолго, но горячо говорил о революции. Отсюда вместе со всеми отправился в казармы около вокзала (рядом с церковью). Здесь была поднята воинская часть, которая сразу встала на сторону революции. Какой-либо попытки к противодействию со стороны командования этой части я не заметил. Отсюда мы направились к дому губернатора Крейтона. Кто руководил этим процессом, сказать не могу. Остановились у дома губернатора. Полицейский был быстро сметен. Руководители пошли в дом. Через некоторое время вышли и сказали, что губернатор никакого противодействии не оказал, сдал оружие, сам арестован и будет находиться под арестом, пока в этом доме. Отсюда мы направились в 82-й и 215-й запасные полки, казармы которых были за Студеной Горой. Уже наступило утро. Солдаты полков сразу встали на сторону пришедших. Генерал (фамилии его я не знаю) и молодые офицеры, часть из которых я помню в их бытность гимназистами старших классов, были арестованы под недружелюбные высказывания солдат. Под их плотным эскортом офицеры были направлены в центр города. Я следовал в общей массе. По дороге в своих квартирах были арестованы еще двое-трое представителей власти. Этот процесс я наблюдал, но арестованных не знал. По прибытии на площадь около здания банка я, немного отстав, наблюдал, что молодые офицеры, только что шедшие в качестве арестованных, среди солдатской массы, сняв погоны, уже занимались организованной деятельностью (Генерала тут не было). Они очень активно выстраивали народ и солдат буквой "П“ по сторонам площади. Оказывается, ждали из тюрьмы освобожденных политзаключенных. Они появились. Состоялся митинг. Я почти ничего не помню из того, что говорилось. Репродукторов тогда не было, слушать было трудно, но смысл был ясен. Всем и все кричали "Ура!”. В это же время в тюрьму был отправлен Крейтон с женой. Этого процесса я не наблюдал, но по разговорам, он был очень резким, вплоть до разбитых очков и вырванных волос. Поскольку гимназия была рядом, я зашел. Было почти пусто. Ни учителей, ни гимназистов. Только в большом зале, где висел портрет царя, я был свидетелем такого эпизода: гимназист, если не ошибаюсь, Ремезов, подбежал к этому портрету с целью сорвать его со стены. В это время в дверях появился священник Васильев. С криком: “Я этого не позволю!” он бросился к гимназисту, пытаясь остановить его. Портрет, раскачиваясь, остался висеть на одном гвозде. Через некоторое время он был снят совершенно. Не знаю, через сколько дней, но занятия в гимназии все же начались, если их можно было вообще назвать занятиями, особенно в первое время. Как-никак, а мысли были у всех возбуждены, хотя их никто не направлял. Помню, как в один из дней начала занятий в новой обстановке в нашем классе выступал недавно прибывший в гимназию молодой учитель. Фамилия его как будто Захарко, он преподавал космографию. Он говорил о конце царских застенков и победе революции. Возбужденная обстановка в нашем седьмом классе нашла свое отражение также и в том, что в один из дней в классе появился директор В.В. Стогов в сопровождении классного наставника А.В. Златовратского и, нервно шагая по классу, убеждал нас вести себя спокойнее и не давать дурного примера младшим классам. Мы стояли и слушали. В этот период учитель рисования Николаев Н.Н. приступил к работе по выполнению статуи Свободы на площади перед банком, на том пьедестале, на котором ранее стоял памятник императору Александру Второму. Работал Николаев под брезентовым пологом при свете электроламп. Позже, когда полог был снят, я видел довольно аляповатую гипсовую статую Свободы, наподобие той, которая стоит у входа в Нью-Йоркский порт США. Помню еще один эпизод, относящийся к этому времени. Наш седьмой класс был на втором этаже в коште светлого бокового коридора. Окно из коридора выхолило в сторону банка, во двор бывшего Дворянского собрания. Там на первом этаже размешался отряд Владимирского совета рабочих и солдатских депутатов. Примерно в апреле месяце произошел инцидент. Кто-то из гимназистов скрутил из гимназического ремня подобие револьвера, выставил его в окно и прицелился в находящихся во дворе красноармейцев. Там начался переполох. В гимназию вошел отряд с одетым во все кожаное командиром, розовощеким евреем, не знаю фамилии, но во Владимире я его раньше встречал. Началось расследование. Инспектор гимназии Н.М. Георгиевский разъяснил, что все это было шуткой, демонстрировал командиру ременной револьвер, а мы стояли, смотрели и слушали. Несколько человек пришли в класс на третий этаж, но, убедившись, что здесь только дети, быстро стали спускаться по полутемной лестнице. Тут-то произошел еще один трагикомический случай. Один из младших учеников по фамилии Рыжков, у которого была больная нога, и он еле ковылял на костыле, раздобыл где-то бутылку с чернилами и с силой бросил ее вниз с площадки на лестницу, по которой спускались красноармейцы. С каким-то злорадным хохотом он отковылял в сторону и смешался с толпой мальчишек. Инцидент, к счастью, закончился благополучно, но могло быть и хуже. Вопрос уладился, но эта шутка все же была показательна в смысле выражения взглядов некоторых гимназистов на происходящие события.
Как окончился учебный год в 1917, - не помню. Переходных экзаменов в восьмой класс не было. Это, очевидно, считалось ненужным пережитком, да и вообще обстановка требовала поскорее закончить с учением, которое постепенно само собой сошло на нет.
В конце 1917 или же в начале 1918 года в гимназии состоялось собрание гимназистов с участием представителей и других гимназий города. Были гимназистки. Собрание было в зале. У дверей физического кабинета стоял стол для президиума с настольной лампой. Ни директора, ни инспектора, ни учителей на этом собрании не было. Помню, был один учитель, который раньше говорил нам о царских застенках. Речь шла о том, что делать дальше. Разные были высказывания. Явное меньшинство говорило о том, что надо продолжать учение. Большинство говорило о том, что перед нами стоят другие задачи. Была и перепалка между большевистским и эсеровским направлением. Сам факт такого собрания и мысли, высказанные на нем, ясно говорили о том, что учебе конец, что толку от нее не будет. На этом и порешили. Учеба растаяла сама по себе, без каких-либо указаний, распоряжений. Ни о каких экзаменах разговора не было. Только позже, на основании распоряжения владимирского комиссариата по народному образованию от 28 марта 1918 года нам были выданы временные свидетельства от 10 апреля 1918 года (с отметками по предметам), потом были выданы удостоверения об окончании гимназии (без отметок по предметам). И, конечно, выдача их не сопровождалась никакими формальностями. Каждый приходил в одиночку и брал документ, а кто не имел возможности прийти, остался вообще без такого документа. Вот и конец гимназии! Вот и вся эпопея!
Единая трудовая школа
Гимназия была закрыта. Революция установила новый социальный строй, и гимназия, верой и правдой служившая старому строю, не могла больше существовать. Ее закрытие было вполне естественным и закономерным явлением. На смену пришла новая школа. Слово «единая» в наше время кажется излишним, но в свое время оно имело огромное значение. Вместо разнообразных и разнохарактерных школ (гимназия, реальное училище, семинария, высшее начальное училище, духовное училище, двухклассное железнодорожное училище и др.) с разным контингентом учащихся, подбираемым в ряде случаев по классовому признаку, с различными программами обучения, создавалась школа с единой программой обучения. Название «трудовая» говорило о том, что в основу обучения должен быть положен труд. Срок обучения был установлен в девять лет. Школа подразделялась на две ступени: первая со сроком обучения четыре года и вторая со сроком обучения пять лет. Было открыто 10 школ I ступени и 4 школы II ступени (№ 1, № 2, № 3, Железнодорожная школа).
С октября 1917 до сентября 1918 года был небольшой промежуток в 10 месяцев, когда нужно было провести всю организационную работу по созданию новой школы. Вся работа проводилась уездно-городским отделом народного образования, который ведал всеми делами школ в городе и во Владимирском уезде. Много сил отдали созданию новой школы работавшие в отделе с самого начала беспартийные учителя: бывший инспектор реального училища Владимир Александрович Юдин, учитель истории Алексей Михайлович Лифанов, многие учителя школ. Новый учебный 1918-1919 год был начат своевременно. Были произведены выборы учителей. Реакционно настроенные не были избраны и не были допущены к занятиям в школах. Отказались работать и некоторые учителя, испугавшись новых порядков в школе. Результаты выборов были широко опубликованы путем расклейки объявлений на дверях школ. Было открыто шесть школ второй ступени. Количество школ и классов в них было создано с таким расчетом, чтобы каждому ученику нашлось место в школе. Тогдашний ученик не мог пожаловаться, что советская власть не дала ему возможности учиться, лишила места в школе.
Ученики гимназии были распределены по вновь открытым школам. Такое распределение происходило по следующему принципу, установленному Наркомпросом: ученики первого класса гимназии поступали в третий класс школы, второго - в четвертый и так далее. Ученики седьмого класса поступали в девятый класс. Восьмой класс гимназии ликвидировался, ученикам восьмого класса были выданы удостоверения об окончании гимназии. Для других школ тоже были установлены правила перехода.
В срок начался новый учебный год. Собрались в классах ученики из прежних разных школ и училищ. Особой новинкой было то, что вместе с мальчиками пришли в те же классы девочки. Классы были прежние, только из них убрали висевшие раньше в переднем углу иконы. Пришли в классы учителя, пред которыми встал непростой вопрос: с чего начать? Ученики были из разных школ, с разным уровнем знаний, так как программы старых школ различались между собой. Какой выбрать рубеж для начала занятий решал каждый учитель на месте, в зависимости от конкретной обстановки. Совместное обучение мальчиков и девочек консервативными кругами было воспринято как падение нравов и усиление разврата. Но этого не произошло.
В первый класс школы стали принимать мальчиков и девочек 9-10 лет без какой-либо домашней подготовки, совершенно не умевших читать и писать. Принимались все желающие учиться, без каких-либо ограничений. В школах существовали школьные советы, ведавшие всеми делами школы. В нем были и представители учащихся. Председатель и секретарь, выбранные советом, управляли школой. Все виды экзаменов были отменены. Само слово «экзамен» вышло из употребления. Учителя назывались «школьными работниками», сокращенно «шкрабами». По некоторым источникам, это сокращение крайне возмущало В.И. Ленина, и специальным решением Наркомпроса оно было отменено. Но окончательно это слово исчезло после того, как было восстановлено в своих правах слово «учитель». Вопросы дисциплины, учета знаний, поведения учеников в классе, наказаний за проступки - все эти вопросы оставались открытыми, в то время не решенными. Но они оставались открытыми, всплывали, их решали на месте по-разному, в зависимости от конкретных условий. Надо заметить, что как-то сразу учителя и ученики нашли общий язык, и бурных столкновений между ними не происходило.
Были отменены некоторые предметы: Закон Божий, латинский язык и некоторые другие. Зато естественные предметы, такие, как физика, математика, получили увеличенное число часов. Отсутствие программ, отсутствие в них стабильности долго волновали учителей. Чтобы установить стабильность и однородность программ для школ Владимирской губернии, методическое бюро при губернском отделе народного образования в 1921 году приступило (под руководством С.Ф. Архангельского) к составлению сборника программ для школ первой и второй ступени губернии. Был создан авторский коллектив, который написал проект программ по всем предметам. В составе авторского коллектива был и я, написав программу по физике для школ второй ступени. Составленные программы обсуждались на учительской конференции, редактировались и были напечатаны двумя отдельными книжками. Вышли в свет они в 1922 году. Один экземпляр сборника сохранился и моем архиве, и был передан мной в институт усовершенствования учителей во Владимире.
Много интересного было на первых порах, в первые годы жизни советской школы. Немало было допущено ошибок, но немало взошло и здоровых ростков. Не все они выжили, но многие развились и дали богатый урожай... Когда я пишу эти строчки, в голове всплывает вереница картин тех лет. С декабря 1918 года до сентября 1922 года я работал учителем физики в школах второй ступени города Владимира.
В здании бывшей мужской гимназии была открыта Первая советская школа II ступени. В новой школе учиться пришлось недолго: в 1919 г. помещение было отдано под военные радиокурсы. Школу № 1 II ступени перевели в здание бывшей женской гимназии (сейчас ул. Дворянская, д. 1).
«Архив Владимирской Губернской гимназии. В текущем году, при очищении здания быв. мужской гимназии под радиотелеграфную школу, свален был вместе с книгами гимназической фундаментальной библиотеки в небольшую комнату одного из принадлежавших раньше гимназии зданий. Комната заполнена до потолка, при чем библиотечные книги и архивные дела перемешались. Выборка дел произведена была сотрудником Губархива при условиях очень тяжелых (отсутствие света, теснота комнаты, не позволявшая книги отлагать в сторону). Гимназический архив помещен в Губ. Центральном архиве № 2 и требует, как и предшествовавшие, тщательной разборки» (Отчеты в Главархив Уполномоченного по Владимирской губернии Н.В. Малицкого о своей деятельности за июнь - август и октябрь 1919).
Мемориальная доска из серо-коричневого гранита, посвященная выдающимся людям, учившимся во Владимирской мужской гимназии: К.Д. Бальмонту, П.С. Батурину, А.И. Безыменскому, А.А. Благонравову, Н.Н. Воронину, Н.Н. Златовратскому, Д.Н. Кардовскому, Ф.Ф. Кокошкину, Ф.П. Саваренскому, А.Г. Столетову, Н.Г. Столетову. Мемориальная доска открыта 2 июля 2004 г. по инициативе Владимирского областного отделения политической партии «Союз правых сил» и Национального фонда «Русское либеральное наследие» вместо прежней гранитной доски, установленной в 1970 г. согласно решению исполкома Владимирского городского Совета депутатов трудящихся № 174.
8 марта 1925 года в здании быв. мужской гимназии открылся детский дом на 70 детей, беспризорных-сирот. Дом в честь дня работниц назван Детский дом «8-е марта». В ноябре 1925 г. детдом имени 8-го Марта был расформирован.
«Открывается второй кинотеатр. Необходимость открытия во Владимире второго кинотеатра совершенно очевидна. Осенью и в зимнее время художественный кинотеатр, являющийся единственным коммерческим зрелищным предприятием в городе, не в состоянии удовлетворить огромную тягу населения к кино. Очереди и давки в художественном кино – явление обыкновенное. В связи с этим, у горсовета давно уже возникла мысль организовать во Владимире второе кино, работающее на таких же началах, как и художественное. Сейчас эта мысль приводится в исполнение. Самым лучшим помещением под новое кино оказался центральный клуб. Сейчас клуб ремонтируется и одновременно происходит оборудование его под кинотеатр. Театр будет помещаться там, где находился ранее дом им. 8-го марта. Вместительностью новый театр будет, приблизительно, такой же, как и художественный, на 600 мест. Цены в новом кино предполагается установить ниже цен художественного» («Призыв», 1928 г. 13 сент.).
16 сентября 1930 г. в обоих зданиях открыт клуб им. Рыкова (Владимирский клуб железнодорожников).
Эвакогоспиталь № 1888 работал во Владимире с 22 июня 1941 г. по 1 ноября 1943 г. в двух зданиях: в д. № 33 (бывший Дом дворянского собрания), где в то время был клуб им. Молотова, и в д. № 35. Через который прошли сотни раненых воинов, многие из которых вернулись в строй. В 1950 году в этом здании открыта средняя женская школа № 23. «Последний пользователь помещений - художественно-графический факультет пединститута - был переведен в другое место, однако памятник так и не был поставлен на реставрацию. Хуже того, на правах субаренды туда въехала проектная организация, невзирая на аварийное состояние памятника. Только после настойчивых предписаний специальных органов культуры, вынесения официального предостережения прокуратурой Октябрьского района начался внутренний косметический ремонт. Сделано это было наспех, так что дело дошло до пожара. В нарушение закона ни согласования на ведение работ, ни даже формального разрешения на их начало в специальных органах получено не было» («Призыв», 12 янв. 1990).
В 1992 году в этом здании расположилась Владимирская городская детская художественная школа.
В 2016 году во Владимире была обнародована гражданская инициатива по присвоению имени академика Кардовского Д.Н. Детской художественной школе и установке на здании бывшей мужской гимназии мемориальной доски работы скульптора Ильи Шанина.
