Архимандрит Иннокентий (Никольский)
Начало »»» Свято-Благовещенский монастырь
В миру Сергей Иванович Никольский, сын бедного сельского диакона, имевшего фамилию Любецкий. Родился в 1825 г. В 1848 г. он окончил курс во Владимирской духовной семинарии. Четыре года был на частных должностях. 22 октября 1852 г. рукоположен во священника в село Борисоглебская пустынь, Вязниковского уезда.
Через два года супружеской жизни у него умерла жена, оставив ему в наследие пятидневную дочь. Тяжела была жизнь молодого вдовца-иерея! Отец Сергий с мужественным терпением и с покорностью воле Промыслителя нес свой крест и 25 лет прослужил в селе Борисоглебская пустынь.
В 1877 г., на 52-м году своей жизни, он, по благословению архипастыря, передал свое место зятю, мужу дочери, а сам поступил в Вязниковский Благовещенский монастырь. Подготовив себя к монашеской жизни, в 1881 г. он принял пострижение с именем Иннокентия. Десять лет он находился на положении рядового монаха, проходя назначенные ему послушания.
Епархиальное начальство обратило внимание на труженика иеромонаха, заметило твердость его характера и призвало его к административной деятельности. Он поочередно был назначаем настоятелем монастырей — Суздальского Васильевского (1887-1891 гг.), Козьмина (1891-1895 гг.), Лукиановой пустыни (1895-1899 гг.) и, наконец, Муромского Благовещенского (3 июля 1899 г. — 23 ноября 1912 г.).
Во всех монастырях он оправдывал доверие своего начальства, приводил в порядок и благоустраивал вверенные ему обители.
В 1901 г. он был назначен благочинным монастырей Переславских: Данилова, Никитского , Никольского и пустыней Введенской и Солбинской.
В 1907 г. получил назначение на должность благочинного женских монастырей: Муромского Троицкого, Скорбященского возле г. Меленок и общин — Знаменской, Свято-Николаевской и Владимирской.
Сообразуясь с жилищными затруднениями, возникшими в монастыре, 12 июня 1900 г. настоятель Благовещенского монастыря архимандрит Иннокентий вынужден был обратиться в Муромскую городскую управу с просьбой построить на территории обители «каменный двухэтажный дом для размещения братства». Было получено разрешение городских властей, и уже в следующем году дом был выстроен, и в нем с тех пор размещался настоятель монастыря, а бывший настоятельский каменный одноэтажный корпус был предоставлен для заселения старшей монастырской братии. Таким образом, насельники Благовещенского монастыря во главе с настоятелем проживали в четырех зданиях: трех каменных (двух одноэтажных и одном двухэтажном) и одном деревянном одноэтажном.
26 июля 1902 г., накануне праздника святого великомученика и целителя Пантелеймона, Благовещенскую обитель вновь посетил представитель царственной династии Романовых. На этот раз возносил молитвы у раки Муромских просветителей Великий князь Константин Константинович.
В начале XX в. монастырям и общинам, о которых сохранились сведения, принадлежало в общей сложности 17358000 руб., то есть примерно 150943 руб. на одну обитель. Это наглядное свидетельство роста монастырских капиталов.
Рака с мощами св. блгв. Князя Константина, княгини Ирины и чад их Михаила и Феодора. Фото Машукова 1900 г.
К 1903 г. в Благовещенской обители подвизались архимандрит, 7 иеромонахов, 6 иеродиаконов, 12 послушников и прислуга — всего 29 человек. Во владении монастыря (кроме общей со Спасским монастырям водяной мукомольной мельницы и общих со Спасским и Троицким монастырями рыбных ловель) было 25 десятин 75 кв. сажен пахотной земли (свыше 27 гектаров) в пустоши Петровской Меленковского уезда, которая сдавалась в арендное содержание. И около деревни Волосово имелось 10 десятин луговой земли (11 гектаров). Со всего этого монастырь ежегодно получал доход в размере 36 тыс. 150 руб. Проценты с капитала шли на содержание монастыря и братии.
Муромский Благовещенский монастырь, выйдя невредимым из социальных и политических смут и бурь быстротекущих столетий, долгое время сохранял для грядущих поколений драгоценные реликвии прошлого, мощные пласты культурного наследия.
Так, все вещи, представляющие собой исторический интерес, хранились в монастыре в особом помещении — ризнице. Краевед Н.П. Травчетов в 1903 г. не без гордости писал: «Любитель церковной археологии найдет здесь немало ценного...». Известно, что вплоть до 1917 г. в ризнице находились такие ценные вещи как серебряные напрестольные кресты, потиры, кадила, Евангелия, водосвятные чаши, изготовленные в XVII в., из перечня которых можно особо выделить:
«Евангелие Московской печати 1648 г., приложенное в монастырь купцом Богданом Цветным.
Евангелие 1699 г., приложенное торговым человеком Тарасом Соколовым, а также Евангелие в полулист Московской печати 1640 г. Чаша водосвятная, красной отбеленной меди, приложена князем Д.М. Пожарским. Покровы, шитые шелками, с изображением Иисуса Христа в виде агнца, положения во гроб, Благовещения Пресвятой Богородицы; на всех покровах шитье чрезвычайно тщательное и изящное».
Особое внимание к церковным предметам старины проявил один из основателей краеведческого исследования Муромской земли Николай Гаврилович Добрынкин, который составил подробную опись церковных древностей, находящихся в храмах Мурома. Весьма значительный и кропотливый труд Н.Г. Добрынкина сохранился до настоящего времени, и из этой работы можно почерпнуть немало полезных сведений, касающихся церковных вещей из древнего наследия Благовещенской обители. Обращают на себя внимание следующие предметы ризницы.
Покров с мощей благоверных князей Константина с чадами Михаилом и Феодором. Детальное описание этого покрова Н.Г. Добрынкин начинает с пояснения, что «покров есть покрывало нетленных мощей святых угодников Божиих благоверных князей Константина с чадами Михаилом и Феодором, Муромских чудотворцев, покоящихся в раке, в Муромском Благовещенском монастыре с половины XVI в. (1553 г.), времени, когда были обретены они, при вырытии канав для фундамента настоящего храма Благовещения Пресвятыя Богородицы.
Длина покрова с каймою — 2 (1/2) аршин (приблизительно 1 м. 60 см.), ширина — 1 аршин 6 (1/4) вершков (приблизительно 1 м.); независимо от того покров обшит с трех сторон, с верхней утрачено, полосою в вершок шириною, шелковою материей, коричневого цвета, с мелкими цветами по ней и узкой каймой с верхнего края. Под нее подложена бахта с набивными цветами, а под всем покровом подкладка из бумажной ткани, по всей вероятности, в позднейшее время.
Покров состоит из плотной шелковой материи малинового цвета, с рассеянными по ней мелкими, выпуклыми цветами и веточками; по ней вышиты группы святых изображений. Вверху, в полукружии облаков, восседает за престолом Пресвятая Троица, состоящая из трех крылатых Ангелов, с длинными посохами в левых руках, увенчанных на верхней конечности, крестами. На престоле возложены: хлеб, в виде кольца, сосуды — три больших и три маленьких, три ножа. Ангелы в нимбах, правые руки их возложены на большие сосуды, в среднем сосуде изображена голова агнца.
Ниже помещены святые благоверные князья: Константин, в образе маститого старца, убеленного сединами, с большой бородой; в правой руке держит у груди восьмиконечный крест, а левою — опирается на длинный меч. По сторонам, в полуобороте, предстоят сыновья его Михаил и Феодор с обращенными к отцу лицами и приподнятыми руками. Благоверные князья в нимбах и княжеских одеяниях. На головах шапочки, украшенные посередине шестилепестковыми, выпуклыми, звездочками, на каждой по одной. Лики, руки, волосы на голове и бороде князя Константина, а также обувь, расшиты светлыми шелками; только лики и руки — мельчайшим, тонким швом, а остальные несколько крупнее; волосы на голове исполнены кудрями.
Черным шелком выведены все очертания контуров, опуши на шапочках, волосы на головах — ангелов и княжичей-отроков — в мелкие кудри, оплечья на княжеских одеждах. Все одеяния расшиты узорчато-золотою и серебряною нитью. Золотою: нимбы, шапочки, крест, верхние одежды, оторочки нижних одежд, пояса, а также все надписи волнистою нитью в несколько рядов; все надписи исполнены славянской вязью. Нижние платья, подбойки, застежки у верхней одежды, расшиты серебряною нитью. Облака, княжеский меч, изображены голубым шелком, с рассыпанными искорками из золоченой нити.
Обувь на ногах князя Константина красного шелка с золочеными поперечными опоясками; у княжичей опояски двойные из черного шелка. Надписи по сторонам групп следующие: у Святой Троицы — слева «пресвятая», справа — «троица». Ниже, слева — «блговерны княз кон» справа — «стентин и чада своя», слева — «княз Михаил», справа — «княз феодор». Вокруг по кайме, серой шелковой материи, изображенные тропарь и кондак, читаются от наружных краев. Сверху — «Константин днесь весело ликовствует предстоя престолу святыя троицы»; слева — «видя отечествие свое мастию дховною сияющю емуже последствоваша Михаил и Феодор сынове его и молятся вcu трие вкупе о душях наших»;
Снизу — «изрядному воеводе и правоверному князю констнтину с сыновома»; справа — «его вкупе отечство твое хваляще ся вопиет имуще тя начальника и заступника яко избавила неь си отпрелести и скверны идолъския сего ради вопием ти сеу радуся княже Константине преблаженне».
У подножия Благоверных князей надпись гласит: «лета 7169-го (1661) год приложилъ си покровъ благоверному кнзю Константину и чадемъ ево Михаилу и Феодору Муромскимъ чюдотворцамъ окольниче кнзъя Андриъ федраовичъ литъвиновъ Масальской». Поэтому покров был сделан спустя столетие после открытия святых мощей, следовательно, по настоящее время ему 236 лет (писано Н.Г. Добрынкиным в 1897 г.). Вся работа покрова исполнена чрезвычайно умело, искусно и изящно».
Известно, что этот покров был изготовлен женой стольника князя Андрея Федоровича Литвинова-Мосальского (имя жены князя, по преданию, известно только по монашескому постригу — Доминика). В настоящее время этот ценный покров находится в местном музее.
Следующий предмет из монастырской ризницы, зафиксированный Н.Г. Добрынкиным, не менее интересен по своему историческому происхождению: «Потир, чаша для Святых Даров, серебряный XVII столетия. Верхняя чашка гладкая, выбитая. На ней, верхней части чаши, вычерчены вглубь, в трех двойных кругах, поясные: Господь наш Иисус Христос, в крестщатом нимбе; с боков надписи: нимба — «ІС – ХС», Спасителя — «ГЬ ВСЕДЕРЬЖИ-ТЕ-ЛЬ». По сторонам, справа от Христа — Богоматерь, по бокам буквы: «МР-ѲУ»; слева — Иоанн Предтеча — «ИОА – ПРЕТЕ» (здесь не приведены верхние титловые обозначения); в круговых венцах.
По верхнему краю рельефная славянская вязь: «ПИИТЕ ОТ НЕЯ ВСИ СЕІ ЕСТЬ КРОВЬ МОЯ НОВАГО ЗАВЕТА ЯЖЕ». Как разтна противоположной стороне «де-Иисуса» в двойном круге вычерчен восьмиконечный крест поставленный на Голгофе, в недрах ея покоятся кости праотца Адама. По сторонам креста надписи: вверху — «ЦАРЬ — СЛАВЫ», над крестовиной — «ІС — ХС»; под нею, но ближе к подножию — «НИ-КА», по бокам креста поставлены на Голгофе, справа (по виду) — копие, а слева — трость с губою. Голгофу окружают буквы: «М-Л-Р-Б».
Чашу поддерживает круглая подставка, которая имеет тонкую, гладкую шейку, опирающуюся на яблоко, изукрашенное двойными чертами вокруг и поперечь — крестообразно, с нарезанными в них мелкими черточками. Из-под яблока спускается восьмигранная тумба, которая к низу сильно расширяется, покрываясь кривыми и продолговатыми, слегка выпуклыми складками, которые наполовину гладкие, через одну, а другие — покрыты травным узором по точечному полю.
На гладких складках внизу вырезано вглубь: «ПОЧЕ - ЛОБИТЬЮ - ИГУМЕНА ИОАКИМА ЗБРАТЬ – ЕЮ». Вокруг постамента выбит ободок с загнутым краем наружу, на нем выпуклая славянская вязь: «лета 7147 (1639) году октября въ 15 день пожаловал государь иарь и великий князь Михайло Федорович всея руси сия сосуды в муром в благовещенско монасты и чюдотворцем» Постамент внутри выбит полым. Все изображения на чаше, орнаменты и вязь — вызолочены. Величина потира 3 6/8 вершка (около 14 см); чаши 1 ½ вершка (около 5 см), диаметр ее отверстия 2 6/8 вершка (около 9,7 см); высота постамента — 2 2/8 вершка (около 9 см), поперечник внизу — 2 3/4 вершка (около 9,2 см)».
Имеющая отношение также к XVII в. чарка или ковшичек для теплоты: «Серебряная, круглая — чеканной работы с внутренней стороны; снаружи видны только углубления, оставленные чеканкой; у верхнего края вытянут поясок с мелкой поперечной нарезкой. Внутри чарки изображена морская волнистая пучина, в ней плавают рыбы, чудовище, на половину конь, с рыбным хвостом, двухстворчатые и улиткообразные раковины. Из числа рыб: кит проглатывает пророка Иону, другие — пожирают друг друга.
В середине пучины на волнообразной возвышенности парит Святой Дух, в виде голубя, прикрепленный к ней крупной жемчужиной. Сверху пучина окружается пояском, наподобие жгута, а по краю украшена геометрическим орнаментом с вытиснутыми мелкими точками. К верхнему краю чарки припаяна полукруглая, сквозная, рукоятка, отлитая из серебра; на ней — великокняжеский герб, состоящий из прямоугольного щита, вверху его Святой Дух, в виде голубка, по сторонам стоят на задних лапах: по виду — справа — единорог, и слева лев; вокруг переплетен звериный орнамент.
Чарка привинчена к круглой, серебряной подножке, которая представляет собой коническую форму, к низу значительно расширенную; на ней вычеканены выпукло овальные листья с округленными концами, на них вычерчены косые полоски, между которыми наколоты углубленные точки и такие же точки окаймляют круглый край подножки — в виде бордюра. На рукояти, с нижней стороны, оттиснуто маленькое клеймо, в диаметре две линии; с таким клеймом, — пишет Н.Г. Добрынкин, — мы встречали священные предметы от 1690 г.; следовательно, чарка, надо полагать, относится к XVII столетию.
Высота чарки 7/8 вершка (около 4 см), поперечник отверстия — 1 5/8 вершка (около 5 см); величина рукоятки — 4/8 вершка (около 3 см); диаметр подножки у основания 6/8 вершка (около 3,5 см), высота ее 2/8 вершка».
Описываемый Н.Г. Добрынкиным серебряный дискос, также можно вполне отнести к XVII столетию: «На дне, в середине, в кругу, вырезано, чертами вглубь, священное изображение Иисуса Христа, возлежащего в фигурном, в роде чаши (вазою), сосуде, в крестчатом нимбе, под звездицею; по сторонам предстоят на подножках «АГГЛИ – ГДНИ», с рипидами в руках. По верхнему краю, в трех местах славянская вязь: «СЕ АГНЕЦЪ БЖІИ - ВЗЕМЛЯЙ ГРЕХИ - ВСЕГО МИРА». Подножка круглая с шейкою — без украшений. Святое изображение и надписи позлащены; между букв в вязи, вычерчены параллельные линии, отчего вязь кажется рельефнее.
Поперечник дискоса — 3 7/8 вершка, подножки — l 6/8 вершка; высота всего дискоса 1 1/8 вершка».
Из принадлежностей к святому алтарю немалую ценность и интерес представляют описываемые Н.Г. Добрынкиным блюда для жертвенника:
«Первое блюдо серебряное, выбито кругло, с отогнутыми широкими краями, наподобие тарелки. Внутри его вычерчено вглубь, в кругу изображение восьмиконечного креста, с копием и тростию по бокам, поставленных на Голгофе; в недрах ее Адамова глава и кости. На втором плане вычерчена крепостная зубчатая степа Иерусалима с бойницами, в виде окон. По сторонам креста надписи: «ЦАРЬ – СЛАВЫ» - «ІС – ХС» - «копие – трость» - «М. Л. Р. Б.».
По отогнутому краю славянская вязь: «кресту твоему — поклоняемся владыко — и святое воскресение — твое славим». Величина блюда в диаметре — 4 вершка (около 18 см), высота 3/8 вершка. Изображение и вязь вызолочены. Другое блюдо такой же точно величины имеет внутри, на дне, вычерченный образ «Знамение» Пресвятой Богородицы и вокруг по краю блюда славянскую вязь: «Достойно есть яко воистину блажити Тя Богородице присноблаженную и пренепорочную и Матерь Бога нашего честнейшую Херувим и славнейшую во истину Серафим без истления Бога Слова рождьшую сущую Богородицу Тя и величаем». Святое изображение и вязь — вызолочены, остальное — гладкое серебряное».
Паникадило, приложенное в Благовещенский монастырь купцом гостиной сотни Богданом Цветновым: «Паникадило медное (желтой меди) с следами позолоты, [парообразное; состоит из двух сферических половин, из них верхняя надвигается на нижнюю; у последней для этого скошен несколько край. Величина паникадила, по оси, в высоту — 3 1/8 вершка (около 13,8 см), в поперечнике — 2 7/8 вершков (около 9,7 см), по окружности, поперечь, 9 3/8 вершков (около 41 см). Нижний шар паникадила у основания несколько сплюснут. Паникадило вращается на медном стержне, у которого по концам кольца — 3/4 вершка (около 30 мм) в диаметре.
Всё паникадило чеканной работы в прорезь, с травным орнаментом бегуна, по которому раскинуты его цветы. На верхнем полушарии вычеканено три шестокрылых Херувима, а на нижнем два. На поясе шара, в четырех петлях, насаживаются четыре медных, фигурных пера, на них навинчиваются прорезные поставцы для свечей, с круглыми чашечками под ними. Величина пера 1 5/8 вершка (около 5 см), диаметр чашечки — 1 вершок (то есть 4,5 см).
Вокруг шара па пояске вырезана выпукло славянская вязь, которая содержит следующее: «лета 7105 (1597) году приложил въ домъ благовещению пресвятыя богородицы и муромским чюдотвориемъ благоверному князю Константину и чад ево михаилу и феодору старец тихон». Над словом: «приложил» мелко вырезано вглубь: «цветной», то есть Цветной — фамилия жертвователя. Под 1642 г. это прозвище встречается у муромца торгового человека Бориса Семенова Цветнова — строителя Троицкого девичьего монастыря в г. Муроме».
В описи данного паникадила, сделанной Н.Г. Добрынкиным, встречается разночтение в датировке в сравнении с искусствоведческим иллюстрированным справочником «Древнерусское декоративно-прикладное искусство в собрании Государственного Русского музея», составленным Плешановой и Лихачей. В этом справочнике датировка на паникадиле обозначается 7175 годом (то есть 1667 г.). Вполне вероятно, что у Н.Г. Добрынкина вышла ошибка, так как 1597 г. не соответствует времени монашеского пострига купца Тарасия (Богдана) Цветнова, то есть времени упоминания его нового имени — «старца Тихона». В конце XVI в. купец Тарасий (Богдан) Цветнов еще был обременен торговыми делами, и принятие им монашества в Благовещенском монастыре приходится на середину XVII столетия.
Также в опись предметов ризницы Благовещенского монастыря Н.Г. Добрынкин включил напрестольный крест XVIII в.: «Крест деревянный — кипарисный; обложен спереди и с боков перламутровыми пластинками, с вырезанными на них рельефными изображениями. Крест четырехконечный напрестольный византийского типа — крестообразными закругленными концами па перекрестиях, только рукоятка, несколько расширенная к концу, на один вершок, не имеет закругления. Величина креста 8 1/4, поперечное перекрытие 4 1/8, ширина 5/8 и толщина 3/8 вершка.
По середине креста очерчен четырехконечный крест, украшенный по концам каменными, сердоликовыми, плоскими плитками, ограненными по краям. На кресте изображен распятый Господь наш Иисус Христос, в лучевом нимбе; глава Спасителя склонена на правое плечо. Вверху, над Ним, Господь Саваоф, с нисходящим от Бога Отца Святым Духом, в виде голубя. По концам поперечного перекрытия помещены предстоящие: справа от Христа — Богоматерь, а слева — Иоанн Богослов, в рукояти, внизу, Мария Магдалина. Под подножием креста в ковчежце — часть мощей неизвестного Святого, а над ними Голгофа и в недрах ее череп главы Адама, лежащий на двух скрещенных костях. Все фигуры вырезаны мастерски. Крест возможно отнести к XVIII столетию».
В 1856 г. в монастырской ризнице еще хранились пять старых княжеских шапочек (первоначально они находились в раке, надетыми на святые мощи): четыре из них были шиты серебром и золотом, пятая шита одним золотом, а околышек вынизан жемчугом.
В июне 1904 г. во главе с архимандритом Иннокентием братия Благовещенской обители принимала в своих стенах архипастыря. С 23 по 30 июня в настоятельском корпусе монастыря проживал, а 26 июня возглавлял службу викарный Муромский епископ Никон (Рождественский), который вплотную мог ознакомиться с жизнью и укладом монастыря, а также с редкостными предметами его ризницы.
Начало XX в. в России ознаменовалось распространением вольнодумства, падением дисциплины, порядка и отсутствием законопослушания, особенно это проявилось в среде интеллигенции. Неудачный ход русско-японской войны вызвал брожение в умах солдат и крестьян. Общественная смута не могла не затронуть монастыри. Дух бунтарства, самоволия и непослушания, проникая в российские монастыри, порождал десятки и сотни расстриг.
Были случаи самовольного выхода из монашества и в Благовещенском монастыре. Так, не привели к положительному результату увещания настоятеля монастыря архимандрита Иннокентия со старшей братией 40-летнего иеродиакона Феодосия, намеревавшегося снять с себя монашество, который, как сказано в формулярной ведомости за 1903 г., не отвечал правилам монашеской жизни. После этого его отослали на увещания во Владимирскую духовную консисторию, но, видно, и там его упорство преодолело все увещания епархиального начальства. В конце концов 10 мая 1904 г. по указу Святейшего Синода были сняты с него монашество и, естественно, священный сан.
Такое же разбирательство происходило в 1906 г. только уже с 35-летним иеромонахом Авениром.
В 1905 г. в России началась революция. Вслед за ухудшением экономического положения усилились народные волнения, пошло на подъем общественное движение, резко обострилась внутриполитическая обстановка. «На первых порах эти события мало касались монастырей. Но в ходе революции выяснилась неотложная необходимость решения проблемы крестьянского малоземелья. Уловив настроение деревни, многие экономисты и публицисты социалистической ориентации стали призывать к конфискации помещичьих, казенных, церковных и монастырских земель».
Никого из этих так называемых «народовольцев» не волновало, что к 1905 г. в 50-ти губерниях Европейской России монастырям принадлежало всего лишь 739777 десятин земли. Землевладение церквей (1871858 десятин) превышало монастырское более чем в два раза. И, конечно же, и то и другое составляло мизерную величину, по сравнению с помещичьим (79 млн. десятин) и надельным крестьянским землевладением (124 млн. десятин) — в пределах всё тех же 50-ти губерний.
В то время как правительство сосредоточилось на борьбе с «крамолой» и народными бунтами, оживилась и разрослась уголовщина. Ограбления и кражи в монастырях бывали и раньше, хотя редко, что не обошло стороной и Благовещенскую обитель. В ночь на 24 апреля 1909 г. злоумышленники, взломав замки, проникли в Благовещенский храм, взломали четыре кружки и похитили бывшие там деньги, в добавление ко всему этому сняли с чтимой в городе Иверской иконы Божией Матери ризу, очень ценную по своему украшению.
1905-1906 гг. привнесли в жизнь Благовещенского монастыря новые перемены, в частности поставили его хозяйственную жизнь на более высокий уровень. С этого времени в обращении монастыря находилась лесная дача с английским названием «Сангер-Салангер» в размере 118 десятин (примерно 129 гектаров). Монастырь продавал с нее (то есть с делянки) лес, предназначенный на сруб, при этом должны были по этим сделкам производиться торги. Такая же сделка по продаже леса отмечается и в 1907 г.
Это были времена, когда процветание хозяйственной деятельности еще не подавляло и не принижало духовных устремлений монашествующих обители Благовещения, так как монастырем по-прежнему управлял умелый «кормчий» — архимандрит Иннокентий.
Состояние Муромского Благовещенского монастыря в 1906 г.
Сентябрь 1906 г. особо отмечен в жизни Мурома и остался особенно памятным для насельников Благовещенского монастыря. С 7 по 10 сентября в Муроме с визитом находился викарий Владимирской епархии, епископ Муромский Александр(12.12.1904 - 23.11.1907.), имевший постоянное пребывание во Владимире. На эти три дня епископ остановился в настоятельских покоях Благовещенского архимандрита Иннокентия. 10 сентября им была отслужена Божественная литургия в Благовещенском монастыре на праздник Иверской иконы Божией Матери и отслужен с братией монастыря торжественный молебен святым благоверным князьям Константину, Михаилу и Феодору. Затем возглавил заключительную стадию (около 5 км) ежегодного общегородского Крестного хода, по окончании которого прочитал молитву перед Иверской иконой Божией Матери.
Благовещенский монастырь находится почти в центре города, и в силу этого местонахождения на территории обители никогда не было социальных построек, таких как гостиницы, богадельни, больницы, за исключением училища (бывшего здесь в 1791-1792 гг.). Больничный корпус для больных и престарелых иноков был построен в монастыре только в 1909 г. Поэтому до 1909 г. за неимением больничных мест в монастыре немощные и престарелые монахи не могли доживать свои последние дни в ограде своего монастыря и тем самым не могли упокоиться в монастырской усыпальнице или на братском кладбище. По прошению настоятеля монастыря (испрашивалось и согласие немощного монаха) и следовавшим затем указом духовной консистории они переводились на свободные больничные места во Флорищеву пустынь. Так, туда был переведен в 1845 г. ослепший 69-летний иеромонах Пахомий. По причине отсутствия свободного места в Флорищевой пустыни задержался перевод туда слабого зрением и здоровьем 74-летнего старца иеромонаха Геннадия в 1850 г. Такое же предложение сделано было 58-летнему иеромонаху Никандру по причине его болезни и по безнадежности к его выздоровлению в 1852 г. Но были и исключения из этого списка, особенно это относилось к монахам, прослужившим в этой обители много лет. Если они уже по болезни или старческой немощи не могли нести никаких послушаний в монастыре, то им на содержание в обители (по резолюции владыки) выдавалась часть суммы из раздела братской кружки, приличное монашеское одеяние и еда с общей братской трапезы.
Осмотрительное принятие архимандритом Иннокентием вновь поступающих в Благовещенскую обитель не мешало росту численности монастырского братства. При настоятеле архимандрите Алексии (1882-1894) особенно заметно возросло в монастыре число временных послушников, находящихся на предварительном испытании, то есть в обитель поступало особенно много новоначальных. Но общая доля всех послушников (временных и указных) изменилась только на 5%. Так, в 1884 г. в обители было около 64% послушников, в 1892-1910 гг. — 69%.
При архимандрите Иннокентии существенно возросла доля монашествующих среди всех насельников. Монахи в 1884 г. составляли около 29 % братства, в 1892-1911 гг. произошло их значительное увеличение — примерно 47 % от братства. Число священнослужителей в 1902 г., по сравнению с 1884 г., возросло на одного человека, а к 1908 г. снизилось даже до 9 человек.
В конце XIX в. социальный состав насельников почти не изменился, лишь доля крестьян в братстве возросла примерно с 9 % в 1884 г. до 32 % в 1900 г. (за счет сокращения доли насельников из духовного сословия). И в последующие годы среди поступавших в обитель преобладали крестьяне. В 1911 г. они составили половину из числа братства. Сократилась на нет доля поступавших из мещан с 3 % в 1884 г. до 0 % в 1911 г. В 1911 г. в обители не было уже насельников из дворянского и военного звания.
Моложе стал возрастной состав братии. В 1899-1911 гг. насельники в возрасте до сорока лет составляли уже 58 %, а не половину (50 %), как это было в 1884 г. Иеромонахи были в основном в возрасте от 45-ти до 80-ти лет, иеродиаконы — от сорока до 75-ти лет; все монахи — старше сорока лет; послушники — разного возраста, но в 1897 г. подавляющая часть их (87 %) была моложе сорока лет (причем 75 % послушников моложе тридцати лет); в 1911 г. около 80 % послушников были моложе сорока лет (53 % послушников моложе тридцати лет).
Иеромонахи, проживающие в Благовещенском монастыре и отличающиеся особым благочестием, часто назначались владыкой духовниками не только своего монастыря, но и близлежащих мужских и женских монастырей: духовниками Троицкого женского монастыря были иеромонахи Спиридон в 1818-1820 гг., Афанасий (Цветков) в 1833 г., Пахомий (Дмитриев) в 1839-1843 гг., Гедеон (Целебровский) в 1831-1836 гг., Аркадий (Соболевский) в 1856-1861 гг., Аркадий (Кринов) в 1875-1882 гг., Илия в 1906- 1911 гг.; духовниками в Спасский мужской монастырь назначались иеромонахи Геннадий в 1843-1850 гг., Феодосий в 1897-1902 гг.
Само за себя говорит то обстоятельство, что иеромонахи Благовещенского монастыря были 41 год духовниками близлежащих монастырей. Это одно из показаний того, что в XIX — начале XX вв. в Благовещенском монастыре духовная жизнь находилась на одной из высоких ступеней.
В начале XX в. казенные субсидии на монастыри по-прежнему были незначительны. По государственной росписи доходов и расходов на 1910 г. на нужды монастырей было отпущено 397263 руб. (243551 руб. — на мужские и 153712 руб. — на женские), что составляло 1,1 % сметы Святейшего Синода. Несмотря на такое положение, количество монастырей, особенно женских, в Российской империи продолжало увеличиваться.
Проценты, получаемые с монастырского капитала, лежащего в банках в виде билетов сохранной казны, разделялись между насельниками монастыря, но было бы ошибочно говорить, что все проценты шли в раздел. В отчетных ведомостях Благовещенского монастыря за каждый год встречается следующее подразделение процентной суммы.
Например, за 1912 г.:
1. В пользу церкви: а) монастырской (поступило билетов на сумму) — 600 руб., получено процентов — 360 руб.; б) напольной церкви (поступило билетов на сумму) — нет, получено процентов — 80 руб.
2. В пользу: монастыря (поступило процентов на сумму) — не поступило, получено процентов — нет.
3. В пользу: а) настоятеля с братиею (поступило билетов на сумму) — 350 руб., получено процентов — 660 руб.; б) священнослужителей напольной церкви (поступило билетов) — 150 руб., получено процентов — 208 руб.
Получается пять граф (получено процентов), и из этих пяти насельники Благовещенского монастыря получали на руки только с двух под названиями (в пользу настоятеля с братиею и священнослужителей напольной церкви), так как насельники Благовещенского монастыря и являлись священнослужителями в напольной кладбищенской церкви. Остальные процентовые деньги расходовались по мере необходимости с разрешения епархиальных и церковных властей в пользу церкви и монастыря.
Епархиальное начальство с благодарностью и признательностью относилось к его трудам и удостаивало его наград: в 1895 г. он получил наперсный крест, в 1899 г. возведен в архимандриты, в 1904 г. награжден орденом Святой Анны ІІІ-й степени, в 1908 г. орденом Святой Анны ІІ-й степени.
Сам, проводя строго монашескую жизнь и водворяя должные порядки в управляемых им монастырях, отец архимандрит сильно расстроил свое здоровье, особенно в последнее время, когда в монастыри часто стали попадать неблагонадежные люди, идущие в монастырь не ради спасения души, а ради куска хлеба да беспечной жизни.
Но, слабея телом, он был крепок духом и, превозмогая телесные слабости, неопустительно совершал богослужения в монастырском храме и никогда не отказывался от участия в торжественных богослужениях в соборе. Нередко были слышны слова удивления богомольцев, видящих 85-87-летнего старца, бодро выстаивающего продолжительные архиерейские богослужения, — даже такие, как в первое воскресение Великого поста, когда совершается чин Православия, или в Великий Четверг, когда бывает чин омовения ног.
В октябре 1912 г. архимандрит подал прошение об увольнении за штат. 12 ноября он передал, с разрешения епархиального начальства, управление монастырем казначею монастыря, а 23 ноября окончил свое земное бытие, напутствованный Святыми Таинствами Покаяния, Елеособорования и Причащения.
23-го ноября 1912 г. в 2 часа ночи редкий благовест монастырского колокола возвестил жителям города Мурома о кончине маститого старца — отца Архимандрита Иннокентия. Хотя всем было известно, что о. Архимандрит доживает девятый десяток лет, но как-то не верилось, что смерть постигла его; недавно, не более полутора месяцев назад, многие видели его в храме возносящим молитвы пред Престолом Всевышнего.
В течение трех дней множество народа приходило проститься с неустанным тружеником и молитвенником. Перебывало почти всё городское духовенство, совершая молитвы об упокоении его души. Преосвященный Митрофан викарий Муромский, проведши ночь в пути, поспешил почтить усопшего 87-летнего старца. При большом стечении горожан торжественно, собором двенадцати иереев, во главе с Архипастырем, совершен был над почившим чин погребения монахов». До настоящего времени в обители сохранилось возле алтарной апсиды Благовещенского храма увенчанное крестом надгробие архимандрита Иннокентия (Никольского).
После смерти архимандрита Иннокентия почти полгода пустовало настоятельское место в Благовещенском монастыре (с ноября 1912 г.). В этот отрезок времени настоятельские обязанности исполнял иеромонах Илия, пока, наконец, в мае 1913 г. не был назначен новый настоятель — архимандрит Никон (Троицкий) (30 мая — 14 июня 1913 г.). Молниеносным по времени было восхождение на эту ступень сельского священника о. Николая и вместе с тем очень кратким по времени управление Благовещенским монастырем. Указом Святейшего Синода от 30 мая за № 8704 заштатный священник села Черкутина Владимирской губернии Николай Троицкий был определен на должность настоятеля Благовещенского монастыря с возведением в сан архимандрита.
7 июня 1913 г. священник Николай Троицкий пострижен в монашество с именем Никон, а 9 июня возведен в архимандрита. Буквально по прошествии нескольких дней архимандрит Никон, как можно догадываться, тяжело заболел или же в виду преклонности возраста исчерпались последние жизненные силы организма. Архимандрит Никон скончался через пять дней — 14 июня 1913 г.
Продолжение »»» Муромский Благовещенский монастырь перед закрытием
Архимандрит Никон (Троицкий) - настоятель Муромского Благовещенского монастыря (30 мая — 14 июня 1913 г.).
Игумен Николай (Строев) (1867-) - настоятель Муромского Благовещенского монастыря (30 сентября 1913 г. — 31 октября 1915 г. и 22 февраля — 21 сентября 1918 г.).
Архимандрит Мелхиседек (Бирев) (1864 - 10 октября 1937) – настоятель Муромского Благовещенского монастыря (1 ноября 1915 г. — 22 февраля 1918 г. и 21 сентября 1918 г. — 1930 г.).
Инокини Серафимо-Дивеевского монастыря в Муроме
Муромский Благовещенский собор
Владимирская епархия.
|
