К домонгольскому времени относятся остатки шести усадеб и следы частоколов, маркирующие межусадебное пространство и улицу, пересекавшую северо-западную часть Мономахова города с север-северо-востока на юг-юго-запад и выходившую к современной Соборной площади, где локализуются Торговые ворота и, предположительно, торговая площадь. Вероятно, в домонгольском Владимире существовала линейно-поперечная система планировки улиц, привязанная к воротам в крепостной стене и к центральной магистрали, идущей через весь город от Золотых к Серебряным воротам. Северо-западная часть Мономахова города, расположенная достаточно близко от детинца, являлась богатым районом древнего Владимира. Об этом свидетельствуют размеры раскопанных жилых усадебных построек с подпольями площадью от 16 до 48 кв.м и характер вещевых находок. Прежде всего, это предметы далекого импорта: стеклянные сосуды сирийского и византийского производства и некоторые украшения; поливная керамика, фрагменты бронзового и каменного котлов, ручка среднеазиатского кувшина и пр. Особенно многочисленны фрагменты трапезундских и триллийских амфор. К «статусным» вещам относятся железное писало, книжные застежки, позолоченный перстень, хрустальные и сердоликовые бусы. Остатки всех жилых построек носят следы большого пожара, наиболее вероятная дата которого – 1238 г. В подполе одной из них был обнаружен склад янтаря-сырца весом более 200 кг. Его невостребованность свидетельствует о масштабах произошедшей катастрофы, которая привела к одновременной гибели всего этого района города. Скопление янтаря располагалось на дне сгоревшего подпола площадью 48 кв. м, в котором сохранились остатки трех коробов из древесины сосновых пород, стоявших, вероятно, на деревянных полках или полах вдоль одной из стен постройки. Оно содержало необработанные куски янтаря разного размера, от совсем мелких до крупных – 12 см в длину, покрытые коркой окисления. Исследования показали, что весь янтарь подвергся воздействию температуры не ниже 130ºС, при которой начинаются изменения в его структуре, отражающиеся на прозрачности и цвете. Часть янтаря расплавилась полностью или спеклась, образовав местами монолит смолы. Судя по контексту находки, янтарь, хранившийся в доме, предназначался на продажу. О том, что он уже продавался до пожара, свидетельствуют находки янтаря-сырца в постройках других усадеб. Потребность в янтаре на внутреннем рынке древнерусского государства, в том числе в самом Владимире, в это время была достаточно высока: его использовали при изготовлении олифы и красок, в медицине, для производства украшений, жгли в качестве благовоний. Судя по сделанной находке, Владимир-на-Клязьме являлся одним из основных транзитных пунктов международной торговли янтарем наряду с древними городами Польши и Волжской Болгарии.
Склад янтаря из Владимира является крупнейшим не только для России, но и для всей Европы эпохи Средневековья. Эта находка не позволяет судить о динамике развития торговли янтарем в домонгольское время, но она впервые дает представление об объемах этой торговли. К.и.н. О.В. Зеленцова, И.Н. Кузина
Зачатьевский вал на Плане города Владимира 1899 г.
Почти весь Зачатьевский вал во Владимире был снесен в 1960-х гг., вероятно, при строительстве стадиона «Лыбедь» . Сохранилась лишь его подошва в виде слоя красновато-бурой глины мощностью от 20 см до 125 см. Под слоем этой глины находился влажный слой щепы толщиной до 70 см. В слое щепы на протяжении 32 м. была зафиксирована деревянная конструкция из уложенных в линию бревен и плах. Все бревна вторичного использования. Их максимальная длина не превышала 6 м. Вся конструкция вытянута с запада на восток по кромке высокого берега реки Лыбеди. В слое щепы была найдена керамика первой трети XIII в., а также многочисленные изделия из кожи. В основном это обувь. Найдено 70 экземпляров и крупных частей, дающих представление о модели и размере обуви. В основном это туфли и поршни для взрослых и детей. Интерес представляет и кожаная скоморошья маска личина, полностью закрывавшая лицо. Подобные маски найдены в Новгороде. Применялись они и в святочных карнавалах. Также в слое щепы найдены инструменты, которые могли использоваться при строительстве городских укреплений: пилы, сверла, чекмари для забивания кольев, веревки, детали ведер и деревянные лопаты, которыми древние плотники так же, как и современные, собирали и относили лишнюю щепу от места работы. Под строительной щепой лежал слой серого суглинка толщиной 10 40 см, ниже которого находилась материковая глина без каких-либо культурных включений. Керамика, встреченная в сером суглинке, датируется XII – нач. XIII в. Но здесь же был найден крупный фрагмент глиняного лепного горшка, близкого по форме керамике Дьяковской культуры. Среди индивидуальных находок в слое найдены ножи, точильные камни, кресала, цилиндрические замки, наконечник стрелы, два берестяных туеса, игрушечный деревянный меч, пряслица, бусины, фрагменты стеклянных браслетов и посуды, бронзовые украшения, каменный нательный крест, обломок каменной зернотерки и др. Все предметы датированы XII – нач. XIII в. Исключение составляют фрагмент лепного горшка и обломок каменной зернотерки. Эти два артефакта относятся к дославянскому времени. На площадке раскопа прослежена планировка четырех улиц, расположенных перпендикулярно друг другу и ориентированных по направлению север юг и восток запад. Улицы образовывали усадьбы. Длина усадеб - 13,3 м., ширина 10 м. Итак, по результатам раскопа можно сделать вывод, что Ветшаный город строился по единому плану с усадебной застройкой и ориентацией улиц по сторонам света. На первоначальном этапе серьезных укреплений на берегу Лыбеди не было, так как река сама по себе являлась оборонительным рубежом. Через какое-то время создается Зачатьевский вал. Вал прошел прямо по застроенным улицам. Возможно, мощный слой слежавшейся щепы (до 70 см) относится к сооружению деревянной крепостной стены. Скорее всего, стену сначала срубили на земле, потом разобрали, насыпали вал и затем установили готовую стену на вершине вала. Все говорит о поспешном строительстве вала. В теле вала нет клетей, укреплявших насыпь. В основании вала древние строители оставили мощный слой щепы, а над одной из хозяйственных ям настил из досок. Строители не могли не понимать, что щепа и доски неизбежно истлеют и насыпь будет проседать и разрушаться. Но, видимо, вал был нужен немедленно, и дальнейшая его судьба представлялась не столь важной. В условиях крайней спешки разобраны были все постройки, а их бревна пошли на строительство укреплений. Были разобраны даже настилы мостовых. Под оставшимся куском настила найдена серебряная нательная иконка с изображением Успения Богоматери. Дендрохронологический анализ бревен мостовых показал их порубочные даты: 1206 - 1216 гг. О том, что вал и крепостная стена возводились осенью, говорит большое количество лесных орехов в слое щепы. Такое срочное строительство укреплений могло быть только перед внезапно нависшей колоссальной военной угрозой. И этой угрозой было татаро-монгольское нашествие 1237 г. Как раз осенью 1237 г. рязанский князь Юрий Ингварович обращался к владимирскому князю Юрию Всеволодовичу за помощью против татар, но владимирский князь решил обороняться самостоятельно.
В 1236 г. в начале похода монголов в Европу, была разорена Волжская Булгария. Беженцы были приняты Юрием и поселены в поволжских городах. Реки стали подо льдом. И одновременно пришли в движение огромные массы татарских войск и полона сконцентрированные у истоков Дона, на рязанском пограничье и около Волги, в районе современного Нижнего Новгорода. Первый удар обрушился на Рязанcкие земли. Рязанцы, чьи просьбы о помощи были отвергнуты князем Юрием Всеволодовичем во Владимире (он не забыл еще войны 1207 и 1209 гг.) и черниговско-северскими князьями (те припомнили рязанцам майский день 1223 г. когда на Калке рязанцы не помогли им) остались в одиночестве перед полчищами противника. В битве на р. Воронеже в «Диком поле» рязанские войска были разгромлены. Затем монголы приступили к взятию рязанских городов. Пронск, Белгород, Борисов-Глебов, Ижеславец были захвачены ими без большого труда. Послы Батыя явились в Рязань и Владимир с требованием дани, в Рязани получили отказ, во Владимире были одарены. 16 декабря 1237 г. началась осада Старой Рязани, продолжавшаяся пять дней, по истечении которых на месте города осталось пепелище с разбросанными там и сям телами убитых. В результате разорения город был полностью разрушен и в сер. XIV в. центр Рязанского княжества был перенесен на 50 километров к северо-западу в г. Переяславль-Рязанский. Взяв Переяславль-Рязанский, войска татаро-монголов двинулись по Оке в сторону Коломны. Остатки рязанских войск отошли к Коломне, находившемся в то время на границе Рязанского княжества с Владимиро-Суздальской Русью, и приготовились к последней битве с кочевниками. Владимирский князь Юрий послал войска во главе со своим старшим сыном Всеволодом в помощь отступившему из Рязани Роману Ингваревичу. В январе 1238 г. войска монголов у Коломны встретились не только с остатками рязанских войск, но и с многочисленной дружиной Всеволода, усиленной ополчением всей Владимиро-Суздальской Руси. Не ожидавшие вмешательства нового врага, передовые монгольские отряды поначалу были потеснены. Но вскоре подошли основные силы джехангира и степная конница, взяла верх над менее подвижными пешими войсками противника. К этому же времени - конец декабря - относится и довольно спорный факт рейда Евпатия Коловрата. Находившийся в Чернигове Ингор Игоревич, один из князей рязанских, узнав о нашествии татар, собрал 1700 воинов и поставив их начальником боярина Евпатия Коловрата, (наверняка опытного в военном деле) двинулся на Рязанщину. Однако когда дело дошло до соприкосновения с врагом численный перевес оказался не на стороне черниговцев. Немногие витязи, израненными попавшие в плен, были за проявленную храбрость отпущены Батыем. В «Повести о разорении Рязани Батыем» рассказывается о торжественных похоронах Евпатия Коловрата в Рязанском соборе 11 января 1238 г.
Пограничная владимирская крепость Коломна имела сильный гарнизон, и немалый оборонительный потенциал. Однако сын великого князя Всеволод, направленный в Коломну для организации обороны, возжелал дать бой в поле. Исход сражения под Коломной можно было предсказать заранее - погибла большая часть русских воинов, а уцелевшие не смогли эффективно оборонить город, взятый татарами в последующие дни. 1 января 1238 г. Бату-Хан (хан Батый) захватил град Коломну. Слабые стены деревянного Коломенского Кремля не позволили защитить город от нашествия татар и город был разграблен и сожжен дотла. Лишь небольшая часть владимирской дружины уцелела. Много светлых голов потеряла русская рать в этом бою. В этом бою сложил свою голову владимирский воевода Иеремия Глебович, рязанский князь Роман. Понесли серьезные потери и войско Ордынского хана, лишившись военачальника Кюльхана - младшего сына Чингисхана (один из наиболее влиятельных противников Бату) и существенной части своего войска. Кюльхан был единственным потомком Чингисхана, убитым в ходе завоевания Руси. Всеволод был разбит и бежал во Владимир. Падение Коломны открыло всадникам Бату путь на древние столицы - Суздаль и Владимир.
Бату, оставив основные силы осаждать Коломну, двинулся к Москве, к которой от Коломны вела прямая дорога - замерзшее русло Москвы-реки. Москву защищали младший сын Юрия Владимир и воевода Филипп Нянка «с малым войском». 20 января после 5-ти дневного сопротивление пала Москва. Был взят в плен княжич Владимир, второй сына Юрия. Получив весть об этих событиях, Юрий созвал на совет князей и бояр. Собрались в великокняжеский дворец Епископ Митрофан и бояре владимирские. Великий князь уже был в одеянии ратном, совсем собравшись в путь, помолились Богу, отъезжающий получил благословение от святителя; начались прощания с супругой, детьми, внуками и всеми присутствовавшими, слезы неудержимо текли из глаз всех и прерывали слова. Между тем перед дворцом ожидала князя дружина и народ. В сопровождении Епископа и семьи, с трудом скрывая слезы, вышел князь из дворца и направил свое шествие в соборный храм Богоматери; с слезным воплем пал он здесь перед св. иконой Пречистой, поручая Ее заступлению свое семейство и подданных, поклонился гробу своего державного родителя, благословился снова от Епископа, обнял еще и в последний уже раз близких своему сердцу, сказал последнее «прости» народу и вышел из храма. Плачь и рыдания народные всюду сопровождали князя и не прекращались дотоле, пока он не выехал из города. «И бысть плачъ велий во граде и не бе слышати другъ ко другу глаголюща въ слезахъ и рыдании». Оставив во Владимире сыновей Всеволода и Мстислава, Юрий (Георгий) ушел с племянниками за Волгу (Ярославскую область). Там он расположился на берегах реки Сити и начал собирать войско против татар. Во Владимире остались жена Агафия Всеволодовна, сыновья Всеволод и Мстислав, дочь Феодора, жена Всеволода Марина, жена Мстислава Мария и жена Владимира Христина, внуки и воевода Петр Оследюкович. Оборону города возглавили сыновья князя Георгия - Всеволод и Мстислав.
С востока, по Волге, наступала еще одна группа монгольских армий. Соединение полчищ кочевников произошло под Владимиром.
3 февраля 1238 г. монголы подошли к Владимиру с запада. Сначала они потребовали сдачи, показав жителям плененного князя Владимира Георгиевича - сына вел. князя Юрия II Всеволодовича. "Придоша Татарове к Володимерю месяца февраля в 3, на память святого Семеона во вторник... Володимерци затворишеся и граде, Всеволод же и Мстислав бяста, а воевода Петр Ослядюковичь. Володимерцем не отворящимся, приехаша Татарове к Золотым воротам, водя с собою Володимера Юрьевича, брата Всеволода и Мстиславля, и начаша просити Татарове князя великого Юрья, есть [ь] ли в граде, Володимерци пустиша по стреле на Татары, и Татарове такоже пустиша по стреле на Золотая ворота..." Молодые князья Всеволод и Мстислав находились в этот момент на Золотых воротах. Они узнали своего брата Владимира и сокрушались о его горькой судьбе. По свидетельству Лаврентьевской летописи, это укрепило их в решимости бороться до конца и лучше умереть, чем живыми попасть в руки врагов: "Всеволод же и Мстислав сжалистаси брата своего деля Володимера, и рекоста дружине своей и Петру воеводе: "братия, луче ны есть умрети перед Золотыми враты за Святую Богородицю и за правоверную веру христьяньскую, и не да воли их быти..." В то же время татары, отъехав от Золотых ворот, объехали весь город, осматривая оборонительные сооружения, и «сташа станы на резмяни предъ Золотыми враты» (Ник. изд. 1767 г. стр. 374); «на рамени» (Татищев ист. Г.Р. Карамз. т. III прим. 363); «предъ Златыми враты на зреемъ» (Лавр. 197, Троицк. 222). Они встали на той долине, которая находится между Дворянской улицей и Студеной горой, в расстоянии около 200 саж. от Золотых ворот и, простираясь до оврага к Стрелецкой слободе (см. улица Ременники). «Братья», восклицали княжичи своей дружине, «лучше намъ умереть предъ Златыми враты за Святую Богородицу и за веру православную, чемъ быть въ воле враговъ». Слова эти по сердцу были всем дружинникам: все рвались на бой с врагом веры и отчизны. Один только старый воевода Петр Оследюкович воспротивился тому. Он видел, что поспешность военных действий принесет больше вреда владимирцам, чем пользы, что неминуемая гибель дружины только скорее откроет татарам доступ в город; он мог надеяться, что, задерживая наступательные действия врага, даст вел. князю время собрать войско и явиться на выручку осажденным. «Сие все навелъ на насъ Господь за грехи наши» говорил воевода; «какъ мы можемъ выдти противъ татаръ и противостать такому множеству? Лучше намъ сидеть въ городе и, сколько возможно, обороняться противъ нихъ». Послушались воеводу и, потерявши всякую надежду на свои силы, обратились к утешениям религии. «И начаша молебны пети и рыдания слезъ пролияша много ко Господу Богу и Пречистой Его Матери Богородицы».
Часть татаро-монгольских орд под предводительством Бастыря от Владимира направилась к Суздалю, выжигая и разграбляя все на своем пути. Суздальская дорога из Владимира шла в противоположной стороне Ветшаного города к северо-востоку и проходила мимо Зачатьевского монастыря через броды на реке Лыбеди, мимо Федоровского монастыря, через реку Рпень, далее по горе через село Красное на Суходол, Борисовское (и село Батыево), Порецкое, Васильково, Спасское городище и Суздаль. Другая дорога в Суздаль шла из Владимира (Серебряные ворота) в Боголюбово, далее на нынешнее село Новое и в Порецкое, Васильково, Спасское городище и Суздаль. К юго-востоку от Суздальского кремля находилось небольшое укрепление, называвшееся Большим Городищем (сейчас село Якиманское) и в 2-х верстах от него Малое Городище (сейчас село Спасское городище). Малочисленная суздальская дружина пыталась задержать врага в первом на пути татаро-монгол – Большом Городище (с. Якиманское), потом – Малом Городище. Силы были слишком неравны и все суздальцы геройски погибли. Татары похоронили своих убитых под курганом на месте своего становища, где потом и появилось село Батыево. В 1835 г. на Батыевом кургане был построен каменный храм Воскресения Христова с приделами во имя Михаила Архангела и Николая Чудотворца, на средства коммерции советника, московского 1-й гильдии купца Михаила Ивановича Титова, владевшего в то время частью села Батыево. Ее развали еще были видны в кон. 1980-х гг. Народное предание вспоминает это место летописи следующим образом: «Егда злочестивый и безбожный татарский Царь Батый, разоряя Русскую землю войною, взя славный град Владимир мечем, и оттуду со всею своею богомерзкою подвижеся силою ко граду Суждалю, хотя его себе покорити и разорити, и не доходя до него за несколько поприщь постави стан свой (где бысть стан безбожнаго Батыя, ныне ту село имеется называемо Батыево) и из того исходя стана, творяше войну с воинством Суждальским». Историч. Собр. О гр. Сужд. Ан. Федорова, стр. 95 После гибели дружины Суздаль оставался совершенно беззащитным и был обречен. Татаро-монголы подошли к Пассадским укреплениям с южной стороны и появились на Яруновой горе в непосредственной близости от кремля, то есть заблаговременно миновав реку Каменку, напротив Никольских пешеходных ворот. Многие насельницы монастырей при виде жестоких завоевателей, убежали в город, надеясь найти защиту в его укреплениях. Суздаль подожгли и разграбили. Всех кто не успел убежать, увели в рабство, стариков и больных перебили. "Взяша Суздаль, - повествует летописец, - и святую Богородицю разграбиша, и дворъ княжь огнемъ пожгоша, манастырь святаго Дмитрия пожгоша, а прочии разграбиша; а черньцы и черницы старыя и попы, а слепыя и хромыя и глухия и трудоватыя, и люди все изсекоша, а что чернець уныхъ (т.е. юных) и черницъ, и поповъ и попадий и дьяконы и жены ихъ, и дчери и сыны ихъ, то все ведоша въ станы свое". В описании нашествия татар упоминаются монастыри в Суздале: Ризоположенский и Введенский (где ныне Знаменская церковь), на берегу речки Мжары. Целым и невредимым остался только Ризоположенский монастырь, несмотря на то, что находился вне городских укреплений и ничем не был защищен. См. Св. Евфросинья Суздальская. Что представлял Суздаль, когда оставили его татары? Груды пепла и развалин, из которых высились обгорелые церкви, и посреди этого ужаса, подобно теням, бродили спасшиеся суздальцы. Скоро в Суздальское княжество явились татарские чиновники, сочли жителей и обложили их данью. Так жители села Висильки (Васильково), объясняют, по преданию, название своего села тем, что вблизи его татарские сборщики вешали несостоятельных данников.
После этого завоеватели возвратились к городу Владимиру и начали подготовку к штурму города. 6-го февраля с утра до вечера татары ставили вокруг города леса и пороки (род стенобитных орудий) и на ночь обнесли весь город тыном. "...В субботу мясопустную начата наряжати лесы и порокы ставиша до вечера, а на ночь огородиша тыном около всего города Володимеря. В неделю мясопустную по заутрени приступиша к городу месяца февраля в 7..." По свидетельству летописи Новгородской, когда князь Всеволод и владыка Митрофан поняли, что город отстоять не удастся, стали готовиться к тому, чтобы предать свои души в руки Божий, и потому многие знатные люди приняли монашеский постриг: "Внидоша в церковь святую Богородицю, и истригошася вси в образ, таже в скиму, от владыки Митрофана, князь и княгыни, дчи и сноха, и добрии мужи и жены". Прорвать оборону у Золотых ворот татарам все же не удалось. Но, поставив стенобитные орудия, они пробили часть крепостной стены несколько южнее, в районе церкви Спаса, и отсюда проникли в город. Лаврентьевская летопись сообщает: "...И взяша град до обеда от Золотых ворот, у святого Спаса внидоша по примету черес город, а сюде от северныя страны от Лыбеди по Орининым воротам и к Медяным, а сюде от Клязмы, к Волжьскым воротам, и тако вскоре взяша Новый град, и бежа Всеволод и Мстислав и вси людье бежаша в Печернии город, а епископ Митрофан и княгини Юрьева с дчерью и с снохами и со внучаты и прочие княгини Володимеряя с детми, и множество много бояр, и всего народа людии затворишася в церкви святыя Богородица и тако огнем без милости запалени быша..."
Княжеская семья укрылась в городском Успенском соборе. Татаро-монголы устремились к Успенскому собору, выломали двери и перебив находившихся там людей, заметили находившихся на хорах. Это было великокняжеское семейство, отдавшее предпочтение мученической смерти перед позорным пленом. Расхитив все соборные украшения "чудную икону одраша, украшену златом и серебром и каменьем драгым и кресты честыя и сосуды священныя и книги сдраша и порты блаженных первых князей, еже бяху повешали в церквах святых на память себе, тоже все положиша себе в полон", словом лишили храм всех драгоценностей его. Не найдя потаенного хода на хоры, они обложили храм бревнами, натаскали разного хвороста и внутрь ее и предали все огню. От зноя и дыма погибло все великокняжеское семейство и епископ Митрофан, облекший погибающих в монашеский образ и схиму и напутствующий их Святыми Дарами. От огня уничтожено было все внутреннее благолепие храма, остался невредим только чудотворный образ Богоматери и гробница Святого князя Глеба, - сына Андрея Боголюбского, - не сгорела. Так снова лишился собор всего своего богатства и всей красоты своей, опять осталось от него только голые стены, снаружи и внутри почерневшие от дыма. Вся семья Юрия погибла, из всего его потомства уцелела лишь дочь Добрава, бывшая с 1226 г. замужем за Васильком Романовичем, князем Волынским. Сыновья Юрия Всеволодовича также погибли в тот трагический для Владимира день. Но рассказы о их смерти противоречивы. По некоторым сведениям, они пытались вырваться из захваченной монголами столицы и были убиты за пределами крепости. А южнорусская Ипатьевская летопись указывает на то, что Всеволод и Мстислав, пытаясь спасти свои жизни, вышли к монголам с дарами и сдались в плен, но были завоевателями убиты. Впрочем, в Ипатьевской летописи при повествовании о событиях, происходивших в 1237-1238 гг. на далеком северо-востоке, немало неточностей, перестановок событий во времени. Возможно, основанием для такого рассказа послужила участь третьего сына Юрия Всеволодовича - Владимира, взятого в плен в Москве и, очевидно, впоследствии убитого монголами. Всеволод и Мстислав, видевшие страдания своего брата, едва ли решились бы разделить его судьбу.
Вещевой материал из культурного слоя домонгольского периода скудный - кочевники, как и все захватчики, были мародерами и убийцами. «Находя таких погибших людей, мы понимаем весь трагизм этого времени, - говорит Данил Кабаев. Опустошенность прежде богатой части города длилась даже не годы, а десятилетия и века». После осады участки с сожженными усадьбами долго не застраивались - именно поэтому погибших их потомки не обнаружили и не похоронили по-христиански. Самые ранние постройки послемонгольского периода на этих участках датируются XVI-XVII вв. В 1896 г. в западной части Мономахова города был найден клад золотых и серебряных украшений, среди которых были колты, браслеты-наручи с чернью, очелье, гривна и др. По-видимому, клад был зарыт во время взятия города татаро-монголами в 1238 г. В западной части Посада раскопаны остатки сгоревшего наземного жилища с глубоким (до 2 м.) подпольем, в углу которого обнаружен скелет женщины. В той же постройке найдены многочисленные бытовые предметы, предметы вооружения, нательные кресты-энколпионы. В углу дома обнаружен завернутый в бересту клад, состоявший из серебряных вещей: чаши, двух крестов-энколпионов, ожерелья и переносного алтаря из пластин с изображением святых, выполненный в технике перегородчатой эмали. Сокрытие клада, гибель постройки и одной из ее обитательниц могут быть отнесены к разгрому города татаро-монголами в 1238 г. К тому же времени относятся еще два клада, найденные на территории Посада в 1837 и 1865 гг. В составе этих кладов - золотые и серебряные колты, медальоны, браслеты-наручи, очелья, серьги и т.п.
Летом 2011 г. сотрудниками «Владимирского областного центра археологии при ВлГУ» были проведены исследования на участке строительства по ул. Златовратского д. 1. Впервые было обнаружено массовое захоронение большого количества людей, с огромной долей вероятности, погибших в результате осады города монголо-татарами в феврале 1238 г.
Захоронение было осуществлено в хозяйственной яме внутреннего двора древнерусской усадьбы, сожженной во время взятия города. Об этом свидетельствует большое количество элементов сгоревших деревянных конструкций и зерна, также найденных в этой яме.
Общее число погребенных – не менее 50 человек. Из них не менее 36 – взрослые, возраст которых 20-25 – 40-50 лет. 13 – дети и подростки (28% от общего числа погребенных), от новорожденных (до 3 месяцев) до детей 11-12 лет. 1 – подросток возрастом от 12-15 лет. Травмы у детей сравнимы по характеру с травмами взрослых, но единственным типом травм являются переломы костей черепа. Практически все детские черепа находятся во фрагментированном состоянии.
Обращает на себя внимание половой состав: количество мужчин чуть больше (53%), чем количество женщин (47%), что косвенно подтверждает отсутствие врагов в захоронении, поскольку примерно соответствует обычной пропорции полов русского горда. Особенностью данного захоронения является практически полное отсутствие людей пожилого возраста, что отличает данное захоронение от захоронений так называемых "палеонтологических" (курганных). Анализ полученных данных позволяет заключить, что в представленной выборке также довольно обычное для Владимира тех времен соотношение взрослого и детского компонента.
Череп женщины-славянки 30-40 лет, настигнутой и убитой всадником сзади (рубленная рана).
Следует отметить, что данное захоронение характеризуется очень высоким процентом травм, несовместимых с жизнью. Характер травм позволяет однозначно интерпретировать их как полученные в результате нападения отряда вооруженных всадников.
Все травмы могут быть разделены на 2 большие группы рубленые и колотые, нанесенные острыми предметами, и переломы костей черепа при действии тяжелого тупого предмета. У мужчин преобладают рубленые, у женщин и детей раны тяжелым тупым предметом. Травмирующий предмет был небольшого диаметра (около 5-6 см), но большой разрушительной силы, по-видимому, тяжелый, что вызывало сквозной пролом костей черепа (предположительно, булава или палица).
Обнаружены останки воина славянского антропологического типа, у которого помимо рубленого удара (саблей), не ставшего смертельным, отмечена не смертельная рана, нанесенная небольшим заостренным предметом (стрелой), а также смертельный перелом костей черепа в височной области, череп в результате удара был разрушен до глазного яблока (см. фото сверху и снизу). Количество и характер травм воина доказывает отчаянную стойкость, упорство и героизм защитников города. Жители похоже понимали, что обречены, но не сдались, спасая свою жизнь.
У многих погребенных на черепах отмечены сразу 2 травмы, каждая из которых могла быть смертельной. Такая ситуация возможна, если практиковалось «добивание» жертвы. У детей единственным типом травм во владимирском захоронении являются переломы костей черепа.
Таким образом, можно провести реконструкцию трагических событий, следствием которых стало появление массового единомоментного захоронения в санитарных целях. Очевидно, что имело место нападение хорошо вооруженного отряда всадников (рубленные раны нанесены сверху), в задачу которого входило тотальное истребление населения.
Все останки относятся к славянскому антропологическому типу, свойственному городскому населению Владимира.
По всей видимости, часть захоронения пострадала и была случайно уничтожена в ходе строительства жилого дома в 60-е годы.
Монгольская версия нападения подтверждается (в том числе) находками большого количества уникальных наконечников стрел (стрела-вилка), используемых только степняками. А также появлением признаков присутствия татар в более позднем по хронологии культурном слое (см. усадьба на ул. Гагарина).
После взятия Владимира 7 февраля 1238 г. основные силы монголов направились в Юрьев-Польский по льду Клязьмы и Колокши, и далее в Переславль-Залесский на Тверь и Торжок, а второстепенные силы под командованием темника Бурундая были направлены на поволжские города - владения племянников Юрия Константиновичей, которые увели свои войска на Сить. Лаврентьевская летопись говорит о том, что Юрий ожидал на Сити полки братьев Ярослава, который в 1236 г. занял Киев, оставив сына Александра наместником в Новгороде, и Святослава, однако, в числе участников битвы Ярослав не упоминается. Пришел к нему брат его Святослав со своими юрьевцами и племянники – Константиновичи с ростовцами и ярославцами, но напрасно ожидал он брата своего Ярослава с переславцами. Монгольский корпус под командованием Бурундая, в течение 3-х недель после взятия Владимира покрыв расстояние примерно вдвое большее, чем за то же время преодолели основные монгольские силы, во время осады последними Твери и Торжка подошел к Сити со стороны Углича. Великий князь отправил передовой отряд свой, состоящий из 3000 воинов под руководством воеводы Дорофея Семеновича, для разведки. Но отряд, отойдя немного, возвратился с известием, что татары уже обходят их. Юрий с своими союзниками сели на коней, выстроили полки свои в боевой порядок и неустрашимо встретили неприятеля. 4-го марта 1238 г. завязалась «брань великая и сеча злая въ которой, какъ вода», лилась кровь человеческая. Войско было окружено и почти полностью погибло или попало в плен. Князь Юрий погиб вместе с войском, его голова была отрублена и преподнесена в дар хану Батыю. Погиб ярославский князь Всеволод Константинович. Захваченный в плен ростовский князь Василько Константинович был убит 4 марта 1238 г. в Ширенском лесу. Святославу Всеволодовичу и Владимиру Константиновичу Угличскому удалось спастись.
Верещагин В.П. Епископ Кирилл находит обезглавленное тело великого князя Юрия на поле сражения на реке Сить
Обезглавленное тело князя было обнаружено по княжеской одежде среди оставшихся не погребенными тел убитых воинов на поле боя епископом Ростовским Кириллом, возвращавшемся из Белоозера. Он отвез тело в Ростов и похоронил в каменном гробу в храме Богоматери. Впоследствии голова Юрия была тоже найдена и приложена к телу. Через два года останки были торжественно перенесены Ярославом Всеволодовичем в Успенский собор во Владимире.
Стела на берегу реки Сить в память о битве
Войско Бурундая оказалось ослабленным после битвы («великую язву понесли, пало и их немалое множество»), что стало одной из причин отказа Батыя идти на Новгород. По словам летописца, Юрий украшен был добрыми нравами: старался исполнять Божьи заповеди; всегда имел в сердце страх Божий, помня заповедь Господню о любви не только к ближним, но и к врагам, был милостив выше меры; не жалея своего имения, раздавал его нуждающимся, строил церкви и украшал их иконами бесценными и книгами; чтил священников и монахов. В 1645 г. нетленные мощи князя были обретены и 5 января 1645 г. патриарх Иосиф инициировал процесс канонизации Юрия Всеволодовича Православной Церковью. Тогда же мощи были помещены в серебряную раку. Юрий Всеволодович был причислен к лику святых как Святой Благоверный Князь Георгий Всеволодович.
Молебен перед мощами святого благоверного князя Юрия Всеволодовича
Ежедневно поклониться мощам и просить помощи приходят и сами владимирцы, и гости города. А священники рассказывают о чудесах исцеления. По словам отца Сергия (Минина), «к пустому источнику не ходят; Святой Георгий оказывал покровительство людям, которые попадали в затруднительные жизненные ситуации».
Фрагмент интерьера Успенского собора с гробницами святых князей Георгия Всеволодовича и Андрея Боголюбского. Александров И.Н. (Москва). 1896 г. Малый поперечный неф перед хорами, вид с юга. В центре рака св. князя Георгия Всеволодовича. Гробница прямоугольной формы – серебряная, чеканная, золоченая (1852, мастер серебряных дел Иван Секерин, при епископе Иустине, на пожертвования). Видна южная (задняя) сторона и крышка. Южная стенка представляет собой гладкую поверхность с чеканными накладками: три квадратных клейма, между ними два херувима в медальонах, медальоны на боковых ребрах, по верху полоса с миниатюрными розетками. На крышке чеканный растительный орнамент и три головки херувимов. Изображения на клеймах (по рисункам владимирского иконописца В.А. Шагурина): 1. Поле битвы (на р. Сить) с обезглавленным телом князя Юрия, обозреваемое Батыем; 2. Перенесение тела князя с поля битвы в город Ростов; 3. Обретение ростовским епископом Кириллом на поле битвы отрубленной главы князя. Северная, лицевая сторона раки 1645 г. не видна. Крышка серебряная, золоченая, с надписью: «Святой благоверный великий князь Георгий моли Бога о нас» (надпись не видна). Над гробницей сень из белого мрамора в форме арочного свода на колоннах, со шлемовидной главой и ажурным золоченым подзором, на цоколе темного мрамора (1896, по проекту Е.И. Пуколова 1892, на средства московской купчихи А.А. Шишкиной). Гробница и колонны огорожены решеткой в виде аркады на столбиках. Мощи Георгия находятся на этом месте с 1645 г. В 1941 г. большая часть серебра с гробницы, в том числе южной стороны, была снята и передана в Фонд обороны. По сторонам раки юго-западные столпы; на левом овальный медальон с надписью. Слева, в глубине – северо-западный подхорный столп с фреской «Видение пророка Даниила» и сидящий апостол из «Страшного суда» (1408, А. Рублев и Д. Черный, в записи 1882–1884, худ. Н.М. Сафонов). Перед этим столпом, напротив раки Георгия - рака святого князя Андрея Боголюбского, серебряная, золоченая (1820, на средства переславского купца Василия Понизовкина), с решеткой и сенью, как у князя Георгия (1896, по проекту Е.И. Пуколова 1892, на средства московской купчихи А.А. Шишкиной). Рака с мощами Андрея Боголюбского поставлена на этом месте в 1884 г. Со сводов сеней свисают лампадки. С южных сторон обеих рак стоят подсвечники. В перспективе видна стена северной галереи – аркосолий с гробницей княгини Агафьи и надписью над ней (1877, архит. Н.А. Артлебен). Слева, у раки Георгия в арке частично видна фигура св. Авраамия (1189, в записи 1882–1884, худ. Н.М. Сафонов). Вверху, на столпах и сводах несколько живописных сюжетов (1882–1884, худ. Н.М. Сафонов). На переднем плане столпы южной галереи; перед ними решетка. На левом столпе летописный текст, у правого хоругвь. Пол перед гробницей св. Георгия застлан плетеными ковриками. Рака святого князя Георгия Всеволодовича. Зборомирский И.М. 1889–1890 гг. Гробница прямоугольной формы с крышкой ступенчатого профиля, на темном цоколе. Вид с юга. Южная (задняя) стенка раки и крышка – серебряные, чеканные, золоченые (1852, мастер серебряных дел Иван Секерин, при епископе Иустине, на пожертвования). Южная стенка представляет собой гладкую поверхность с чеканными накладками: три квадратных клейма, между ними два херувима в медальонах, медальоны на боковых ребрах, по верху полоса с миниатюрными розетками. На крышке чеканный растительный орнамент и три головки херувимов. Изображения на клеймах (по рисункам владимирского иконописца В.А. Шагурина): 1. Поле битвы (на р. Сить) с обезглавленным телом князя Юрия, обозреваемое Батыем; 2. Перенесение тела князя с поля битвы в город Ростов; 3. Обретение ростовским епископом Кириллом на поле битвы отрубленной головы князя. Северная, лицевая сторона раки, в которой мощи положены на этом месте в 1645 г., не видна. В 1941 г. большая часть серебра с гробницы, в том числе южной стороны, была снята и передана в Фонд обороны. Рака находится между парой юго-западных столпов, подкупольным и подхорным. По бокам видны деревянные столбики сени-балдахина с резными накладками и профилированными колонками (1774). В перспективе – стена северной галереи над гробницей княгини Агафьи. Рака с мощами св. блг. кн. Георгия Всеволодовича
«А в той велицей церкви приделы: Вшед в церковь на левой стране придел Благовещение Пресвятыя Богородицы и в том приделе в олтаре в стене к жертвеннику лежат мощи благоверного великого князя Андрея Георгиевича Боголюбского. В олтарной стене большаго олтаря лежат мощи брата его родного великого князя Димитрия — Всеволода. В той же, велицей церкви вшед на правой стране придел страстотерпца Христова Георгия; в том пределе лежали мощи великого князя Георгия Всеволодовича Владимирского чудотворца у стены великия церкве в каменном гробе. И по обещанию великого Господина святейшаго Иосифа Патриарха Московского и всея России, в прошлом во 153 (1645) году Генваря в день мощи благоверного великого князя Георгия Всеволодовича пренесены в великую церковь и положены в серебряную раку у святительского места, подобно тому, якоже на Москве положены мощи благоверного царевича Димитрия Московского чудотворца у Архангела в соборе. В том же пределе лежит брат его родной благоверный великий князь Федор-Ярослав Всеволодовичь отец благоверного и великого князя Александра Ярославича Невского…» (архимандритъ Леонидъ. Генварь 1885 года).
Покров. «Князь Георгий Всеволодович». Около 1645 г. Царская мастерская, г. Москва, Царская мастерская. Происходит из Успенского собора во Владимире. Покров служил украшением новой серебряной раки, сооруженной в 1645 г. взамен древней белокаменной гробницы тщанием патриарха Иосифа.
Когда волна нашествия орд татаро-монгол отхлынула с русской земли, на место родных пепелищ стали возвращаться те, кому удалось укрыться в лесах или в северных городах, до которых завоеватели не дошли. В разоренный монголами Владимир приехал брат Юрия Всеволодовича, Ярослав, княживший прежде в Киеве. Ярослав Всеволодович занял опустевший владимирский стол. Новому князю предстояло первым делом очистить город от трупов, восстановить храмы, собрать разбежавшихся во время нашествия людей. Ярославу же пришлось налаживать контакты с завоевателями, ездить в Сарай-Бату и далекий Каракорум на поклон к грозным восточным властителям.
***
Даниил Андреев в книге Роза Мира писал, "В XIII веке на изнемогавшего русского эгрегора Гагтунгром направляется темноэфирный гигант-чудовище: воинствующий уицраор монгольского племенного массива. Я не знаю, роковой ли ошибкой демиурга Дальнего Востока или другими причинами он был порожден, но рост его был фантастически быстр, а алчность неутолима. Жертвой этого существа сделалась сама монгольская метакультура, слишком юная, с едва еще возникавшим синклитом, а теперь втягиваемая в воронку метаисторических замыслов противобога. Демонический разум теперь играл в беспроигрышную игру: русская метакультура либо рухнула бы под напором более сильного врага, либо Яросвет оказался бы вынужден противопоставить уицраору Монголии подобное же чудовище, дабы оградить само физическое существование русского народа. Это – первый могучий удар, обрушиваемый на Русь Гагтунгром, и это – то самое метаисторическое событие, которое стоит за первой великой катастрофой нашей истории: нашествием татар. Можно по-разному оценивать – и историки по-разному оценивают размеры социально-политического, культурного и нравственного урона, нанесенного России татарским игом. Рассматривая же события под метаисторическим углом, мы можем дополнить положения исторической науки лишь следующим указанием: воздействие сил Велги, столь бурно проявлявшееся в княжеских усобицах, расчистило путь для другой, более могущественной силы, причем обе эти группы сил являлись, в конечном счете, проявлением воли одной и той же инфрафизической инстанции. То, что расшатала Велга, должен был сокрушить монгольский уицраор; если же это не удалось бы до конца и ему – осталось бы в запасе другое орудие, которое должно было развернуть свою деятельность в другие времена и другими методами: черное ядро в существе будущего русского уицраора. Действительно: под ударами монгольского чудовища русский эгрегор был смят, полурастерзан на клочья, едва сохранявшие в себе жизнь и способность к будущему воссоединению. Кароссе Дингре был нанесен ущерб, который – если бы речь шла о существах физического плана – можно было бы сравнить с истеканием кровью. Сам Яросвет был побежден в бою с монгольским гигантом на границах Святой России; юному, еще не окрепшему и малочисленному синклиту едва удалось спасти от разрушения лишь сокровеннейшие святилища своей небесной страны. Спасаемая демиургом, Навна была удалена из опустошаемой южной области Святой России в недоступные девственные земли, соответствующие дремучим северным лесам в Энрофе. Туманные сгущения израненного, полуразорванного эгрегора облекали нищенским рубищем ее новое средоточие. Напор врага не ослабевал: насытившаяся Велга уползла в свою Гашшарву, но монгольский уицраор то и дело проносился, подобно урагану, по небесной стране, гася огни, иссушая метаэфирные источники, а в России земной разметывая ту живую материальную субстанцию сверхнарода, из которой образуются эфирные тела всех отдельных членов его и без которой невозможна жизнь в Энрофе не только народа, но и отдельного человека".
Благоверная княгиня Агафия
Агафия Владимирская родилась ок. 1195 г. в княжеской семье. Отец - Всеволод Святославич Чермной, князь черниговский и киевский Мать - княгиня Мария, дочь Казимира II, короля польского. 10 апреля 1211 г. - вышла замуж за благоверного князя Юрия (Георгия) Всеволодовича. В кон. 1237 - нач. 1238 г. Великий Князь уехал из Владимира на реку Сить собирать войска для борьбы с татарами, оставив семью во Владимире. Во время штурма Владимира татарами святая Агафия с сыновьями и дочерью Феодорой приняла постриг от Владимирского еп. Митрофана и заперлась в Успенском соборе на хорах. Там они заживо сгорели 7 февраля 1238 г. Местная канонизация в Соборе Владимирских святых была совершена в 1982 г. Канонизирована в чине благоверной княгини. Мощи святой Агафии пребывают в Успенском соборе Владимира.
Дети: - благоверный князь мученик Всеволод Владимирский (1213-1238); - дочь Добрава (1215 (?) -1265); - благоверный князь мученик Владимир Владимирский (1215 (?) -1238); - благоверный князь мученик Мстислав Владимирский (1218-1238); - благоверная княгиня мученица Феодора Владимирская (1229-1238).
Гробница княгини Агафьи в северной галерее. Зборомирский И.М. 1889–1890 гг.
Аркосолий северной стены (третий с запада), с живописным орнаментом: по краю «елочка», в нише растительно-геометрический в фигурных рамках – две по краям, одна в центре. В аркосолии гробница прямоугольной формы, с колонками по краям, на темном цоколе. Лицевая сторона, колонки и плоская крышка из белого мрамора. На лицевой стороне в центре написан красками стилизованный текст на основе Лаврентьевской летописи, в фигурной рамке: «Лета 6745 (1237) месяца февраля в 7 день татарове приступиша к Володимеру и взяша град. Епископ Митрофан и княгиня Юрьева Агафия с дщерью Феодорою с снахами и совнучата затворишася в церкви Святыя Богородицы в полате и тако огнем без милости запалени быша и тако скончашася Господи прими в мире души раб своих». По сторонам равноконечные кресты с надписью ИС ХС НИ КА, в круглых медальонах, вписанных в квадратные рамки с орнаментированными уголками. Над аркосолием прямоугольная рама с орнаментом по внутреннему краю и рамка с надписью: «Мощи благоверной княгини Агафии супруги святого благоверного великого князя Георгия Всеволодовича Владимирского чудотворца и дщери их княжны Феодоры и снох ея с чады, положены на сем месте лета 6745 месяца февруария 7 дня. Мощи благоверного великого князя Михаила Георгиевича Преставися лета 6685 месяца июниа 20 дня». На крышке в сильном ракурсе заметны поперечные полоски. Справа у стены видна деталь ограды. Погребение оформлено в 1877 г. епархиальным архитектором Артлебеном Н.А. на средства владимирской купчихи П.А. Муравкиной.
